Чтобы понять, что происходит с сексопатологией, необходимо разобраться в идеологической надстройке лиц, отказывающихся пользоваться ее услугами, а именно в идеологической надстройке ЛГБТ-сообщества.

Умопомрачительная психиатрия

Арье Барац

«Пыточная» терапия?

В последнее время борьба за «права сексуальных меньшинств» вступила в новую фазу, в фазу агрессивного пресечения попыток некоторых геев преодолеть свое влечение и примкнуть к сексуальному большинству.

Так в мае 2020 парламент Германии одобрил закон, запрещающий программы лечения гомосексуальности у подростков (наказание — штраф до 30 тысяч евро и/или тюремное заключение сроком до года).

22 июля в первом чтении аналогичный законопроект прошел в израильском Кнессете. Проголосовавший за этот запрет запасной глава правительства Бени Ганц патетически воскликнул: «Конверсионная терапия родилась во грехе, и ее место находится вне закона и общественной нормы».

10 июля Инстаграм начал блокировать контенты, упоминающие о терапии, направленной на изменение гомосексуальной ориентации. Новые цензурные требования принял на себя также и Фейсбук.

13 июля репаративная терапия была подвергнута резкой критике на заседании Совета ООН по правам человека. Эксперт ООН «по вопросу о защите от насилия и дискриминации по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности» Виктор Мадригал-Борлос призвал государства «вместе работать над глобальным запретом конверсионной терапии», методы которой он назвал:

«… изначально дискриминационными, жестокими, бесчеловечными и унижающими достоинство, а в зависимости от степени жестокости, физической или психической боли и страданий жертвы, они могут быть приравнены к пыткам». «Среди наиболее популярных методов такой терапии, — физическое, психологическое и сексуальное насилие, электрошок, принудительное лечение, изоляцию и заключение, словесные оскорбления и унижения. Широко используется аверсивная терапия, когда у человека вызывают негативные, болезненные или неприятные ощущения при демонстрации стимула, связанного с его сексуальной ориентацией».

Итак, на повестке дня очередное требование ЛГБТ-сообщества: полностью запретить — даже взрослым людям — каким-либо образом пытаться изменить свою ориентацию с гомосексуальной на гетеросексуальную (обратный ход, разумеется, никаких нареканий не вызывает).

Невольно возникает вопрос: каким образом, всему миру в одночасье вдруг стало известно, что репаративная терапия — это «рожденный во грехе» род шарлатанства, несущий человечеству одни разочарования?

Когда Бени Ганц, посвятивший себя военной карьере, успел разобраться в этом вопросе? Откуда у бесчисленных журналистов и политиков такая завидная осведомленность в казалось бы совершенно специальных вопросах связанных с сексопатологией?

Я, например, будучи студентом 2-го Мединститута, в 70-х годах прошел годовой курс психиатрии, но таких познаний не приобрел, и главное затрудняюсь приобрести их сегодня. Тема плотно затабуирована.

С начала 90-х годов я слежу за борьбой «сексуальных меньшинств», но никакой предшествующей полемики по вопросу «репаративной терапии», признаться, не заметил. Заметил я другое, я заметил, что СМИ охотно предоставляют голос «вышедшим из чулана» приверженцам однополой любви, но никогда тем людям, которым она в тягость.

Раввины и политики от религиозных партий, иногда высказывающиеся в поддержку конверсионной терапии, яростно шельмуются прессой, а их заявления, что эта терапия бывает успешной, либо высмеиваются, либо игнорируются.

Возьмем, к примеру, освещение заседания комиссии, обсуждавшей вышеуказанный законопроект. 2 ноября 2020 года в Кнессет были приглашены те, кому довелось познакомиться с репаративным лечением в качестве пациентов. В течение дня все СМИ наперебой тиражировали негативные оценки, однако свидетельства экс геев, также выступавших на этом заседании, в СМИ не попали. Сообщалось лишь то, что довольные лечением пациенты признавали, что полностью со своими желаниями так и не расстались.

Попытаемся разобраться в этом вопросе своими силами.

Слово Википедии

Как я уже сказал, я не являюсь знатоком в вопросах сексопатологии, но способен разобраться в том, что сообщает о репаративной терапии Википедия, славящаяся своей объективностью в силу того, что ее формулировки выверяются оппонирующими сторонами.

Обратиться к этому источнику уместно также и по той причине, что, не решаясь на собственную оценку, на него ссылаются многие психологические и психиатрические ресурсы.

Ни «ужасными», ни «пыточными» методы репаративной терапии в «итоговом» описании не выглядят:

«Репаративные терапевты убеждены, что гомосексуальность вызвана внешними причинами, а сама репаративная терапия имеет целью обнаружить те факторы в прошлом пациента, которые могли повлиять на развитие у него гомоэротических переживаний… Репаративные терапевты в разное время использовали различные подходы, однако на данный момент основной формой считается индивидуальное или групповое консультирование (собеседование)… Бо́льшая часть терапевтов придерживается религиозной доктрины и включает в методику религиозное обучение, молитву, пост или медитацию. Нерелигиозные методики включают в себя чтение, спорт или другие физические упражнения. Некоторые из этих методик (которые также применялись для лечения широкого спектра других психологических и психиатрических проблем) больше не используются, например, электросудорожная терапия (электрошок) и аверсивная терапия, которая включала в себя демонстрацию гомоэротических материалов пациенту с одновременным вызыванием у него тошноты и рвоты посредством медикаментов…»

Итак, «пыточные» методы, которыми Мадригал-Борлос пугает Совет по правам человека ООН и которые приводят в такое негодование Бени Ганца, уже давно никем не используются. Насколько я понимаю, от аверсивной терапии ныне отказались даже и в той области, в которой она разрабатывалась — при лечении наркозависимости.

Нельзя ее признать и неэффективной, на чем в категорической форме настаивают «правозащитники». В Википедии на этот счет говорится следующее: «В последнее время появилось множество самостоятельных публикаций со стороны репаративных терапевтов и «экс-гей» организаций, описывающих отдельные случаи переориентации с вероятностью успеха от 30 % до 70 %…. Оппоненты критикуют определение успеха терапии, даваемое репаративными терапевтами: многие из пациентов по-прежнему ощущают однополое влечение».

Опять лукавство! Ни одно сексуальное (как, впрочем, и никакое другое психическое) расстройство не может быть излечено полностью. Желание эксгибициониста спустить с себя штаны при виде прекрасной незнакомки изменить так же трудно, как и «ощущение однополого влечения». Психические расстройства никогда не выправляются полностью, но лишь корректируются.

В этом плане любой «излеченный» невроз подобен освобождению от наркотической зависимости. Бывший наркоман в состоянии воздерживаться от некогда владевшего им дурмана, однако он всегда ощущает зияющую подле него пропасть, угроза провалиться в которую сохраняется.

Продолжаем чтение Википедии:

«Сторонники репаративной терапии считают гомосексуальность психическим расстройством, которое можно и нужно исправить. Большинство сторонников уверены, что романтическое однополое влечение и сексуальное поведение греховны».

Но, как вообще, оказалось возможно считать как-то иначе? Как случилось, что однополое влечение стало расцениваться как естественное и даже похвальное «гендерное многообразие»?

Не иначе, как психиатрия стала сходить с ума! Во всяком случае, весьма почтенный раздел этой медицинской отрасли — сексопатология — находится сегодня в состоянии тяжелого умопомрачения. Как дошла она до жизни такой?

Состояние умов

В 1974 году Американская Психиатрическая Ассоциация (АПА) исключила гомосексуализм из общего списка сексуальных отклонений. В 1992 году аналогичное решение было принято Всемирной организацией здравоохранения, а к концу XX века этот новый стандарт приняли минздравы всех развитых стран.

Но эта инициатива продвигалась не медиками, не психиатрами, а «правозащитникими» и сексуальными революционерами.

Поэтому еще четверть века спустя после прецедентного решения АПА, ее представитель Мерсер признавал:

«Психиатры все еще недостаточно подготовлены к разрешению психиатрических проблем своих пациентов, относящихся к сексуальным меньшинствам. Результаты международного опроса, проведенного моим отделом среди психиатров об их отношении к гомосексуализму, показали, что подавляющее большинство рассматривает гомосексуализм как девиантное поведение, хотя он был исключен из списка психических расстройств».

Судя по всему, за последующие два десятилетия ряды психиатров, видящих в гомосексуализме расстройство, заметно поредели. В той же статье «Репаративная терапия» мы читаем:

«С 1 января 1999 года, через 6 лет после декриминализации гомосексуальности, официальная российская психиатрия перешла на международную классификацию болезней МКБ-10, принятую Всемирной Организацией Здравоохранения, которая не расценивает гомосексуальность как психическое отклонение. Большинство российских специалистов рассматривают попытки «излечения» гомосексуальности с помощью репаративной или иной терапии как несостоятельные и научно необоснованные».

Не знаю откуда почерпнута эта статистика, и в каком «большинстве» находятся противники репаративной терапии среди российских психиатров, но в любом случае и сторонников у нее сохранилось немало.

Так профессор сексологии Г.С. Кочарян в докладе, прочитанном 15 мая 2014 года в Харьковской Медицинской Академии, называет следующие имена:

«По нашему мнению, а также мнению ведущих клинических и судебных сексологов СНГ (Г. С. Васильченко, А.М. Свядощ, С.С. Либих, В.В. Кришталь, А.А. Ткаченко), гомосексуальность следует относить к расстройствам сексуального предпочтения (парафилиям). Это утверждение основывается на том, что гомосексуальные отношения исключают возможность воспроизводства человеческого рода. Такого же мнения придерживается известные профессора-психиатры Ю.В. Попов и З.И. Кекелидзе (Россия), а также многие профессионалы в США и, в частности, члены созданной в 1992 г. National Association for Research and Therapy of Homosexuality (NARTH). В настоящее время в России существует Межрегиональная общественная организация «Профессиональное объединение врачей сексологов», созданная в июне 2012 г. Она выступает за традиционные семейные ценности, и к одному из критериев сексуальной нормы относит гетеросексуальность. Ее членами являются 42 специалиста. Среди них 18 профессоров, докторов мед. наук, доцентов и кандидатов мед. наук».

Как бы то ни было, за переквалификацией геев из больных людей в здоровые стоит не медицина, а идеология, стоят успехи неомарксизма. Корни умопомрачения, поразившего современную психиатрию, следует искать в безумии, охватившем метафизику уже почти два столетия назад.

Для того, чтобы понять, что происходит с сексопатологией, необходимо разобраться в идеологической надстройке лиц, отказывающихся пользоваться ее услугами, а именно в идеологической надстройке ЛГБТ-сообщества.

Идеологический контекст

Безумства современной психиатрии невозможно понять вне контекста сексуальной революции, которая сама является частью более общего революционного процесса, запущенного автором «Манифеста» и «Капитала».

В «Манифесте коммунистической партии» мы читаем:

«коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности».

Но одного этого положения все же недостаточно. Коммунистической идеологией предполагается уничтожение еще, по меньшей мере, двух институтов — церкви/синагоги и семьи.

Относительно религии в том же Манифесте говорится:

«Нам скажут… “коммунизм же отменяет вечные истины, он отменяет религию, нравственность, вместо того чтобы обновить их”… Коммунистическая революция есть самый решительный разрыв с унаследованными от прошлого отношениями собственности; неудивительно, что в ходе своего развития она самым решительным образом порывает с идеями, унаследованными от прошлого».

Отрицание религии, любой религии составляет важнейший пафос левого нарратива.

Между тем брачные отношения на протяжении веков не просто регулировались религией, но считались ее сердцем. Две эти сферы — супружеская и религиозная — тесно сопряжены: обе они питаются культовым характером друг друга, обе являются друг для друга источником символов и смыслов; обе отмечены экзальтацией, неуместной ни в какой иной области человеческих отношений. Как сказано в трактате Йома (54. а):

«… когда народ Израиля приходил (в Иерусалим) на праздники, открывали перед ними завесу Святая Святых и показывали им обнимающихся друг с другом Керувов. И говорили им: вы видите, ваша связь с Богом дорога, как связь мужа и жены».

Рабби Акивы сказал:

«Целый мир не стоит того дня, в который Песнь Песней была дана Израилю, ибо все писания Святы, а «Песнь песней» — Святая святых» (Йадаим 3:5).

Для христианства, тяготеющего к целибату, брак — это церковное таинство, а Церковь — «невеста Христова».

Итак, по крайней для иудаизма и христианства религиозный культ и семья — две стороны единого духовного опыта.

Неудивительно поэтому, что классическая семья с точки зрения марксизма подлежит упразднению. Об этом вкратце говорится в том же Манифесте, но вполне ясно озвучено в работе Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884):

«Уход за детьми и их воспитание станут общественным делом; общество будет одинаково заботиться обо всех детях, будут ли они брачными или внебрачными. Благодаря этому отпадёт беспокойство о „последствиях”, которое в настоящее время составляет самый существенный общественный момент, — моральный и экономический, — мешающий девушке, не задумываясь, отдаться любимому мужчине. Не будет ли это достаточной причиной для постепенного возникновения более свободных половых отношений, а вместе с тем и более снисходительного подхода общественного мнения к девичьей чести и к женской стыдливости? И, наконец, разве мы не видели, что в современном мире моногамия и проституция хотя и составляют противоположности, но противоположности неразделимые, полюсы одного и того же общественного порядка? Может ли исчезнуть проституция, не увлекая за собой в пропасть и моногамию? Здесь вступает в действие новый момент, который ко времени развития моногамии существовал самое большее лишь в зародыше, — индивидуальная половая любовь».

Через два года после «Происхождения семьи» в свет вышла книга криминалиста и психиатра Крафт-Эбинга «Половая психопатия» — первая книга по сексопатологии, неожиданно открывшая широкой публике, как далеко заводят человека его сексуальные фантазии. Далее пришел Фрейд с его «раскрепощающей» психологией.

На фоне этих научных достижений — достижений психологии и психиатрии — революционный призрак «индивидуальной половой любви» стал бродить по Европе, пока не вылился в сексуальную революцию 60-х годов ХХ-го века.

Великий Отказ

Катехизисом этого движения явилось написанное еще в 50-х годах сочинение Герберта Маркузе «Эрос и цивилизация».

Символу прогресса и индустриального общества — Прометею автор противопоставляет символ наслаждения, Эроса, который с древних времен увязывается с анальным сексом (читай диалог Платона «Пир»).

«Классическая традиция связывает Орфея с возникновением гомосексуальности. Как и Нарцисс, он отвергает нормальный Эрос, но не ради аскетического идеала, а ради более совершенного Эроса. Как и Нарцисс, он выражает протест против репрессивного порядка сексуальности, ограниченной деторождением. Эрос Орфея и Нарцисса — это в конечном итоге отрицание этого порядка, Великий Отказ. В мире, символом которого является культурный герой Прометей, это означает отрицание всякого порядка. Орфический Эрос преобразует бытие: он укрощает жестокость и смерть освобождением».

Согласно неомарксистам, загнанная в «рамки приличия» сексуальность является обратной стороной присущей для индустриальной цивилизации «отчужденного труда», сбросить ярмо которого исконная мечта коммунизма. Поэтому сексуальная революция лежит в основе революции «пролетарской», что очень чувствовалось в первое десятилетие Советской власти (впрочем, сам Маркузе разочаровался в классическом гегемоне и заменил его «угнетенными меньшинствами»)

«Вся сила цивилизованной морали была мобилизована против превращения тела в средство, инструмент наслаждения; такое овеществление тела подверглось табуированию и осталось позорной привилегией проституток, дегенератов и извращенцев. Именно в сфере удовлетворения, в особенности сексуального удовлетворения человеку надлежало проявить себя высшим существом, приверженным высшим ценностям: сексуальность была возведена в достоинство любви. Появление нерепрессивного принципа реальности и упразднение налагаемого принципом производительности надстроенного подавления грозит повернуть этот процесс вспять. Перестав быть инструментом труда полный рабочий день, тело вновь стало бы сексуальным. Начавшись с оживления всех эрогенных зон, «регрессивное» распространение либидо проявилось бы в возрождении прегенитальной полиморфной сексуальности и закате генитального приоритета. Тело как целое превратилось бы в объект катексиса, в инструмент наслаждения. Изменение ценности и размаха либидозных отношений поведет к распаду институтов, ответственных за организацию частных межличностных отношений, в особенности моногамной и патриархальной семьи… Намеченный выше процесс подразумевает не просто высвобождение, но и преобразование либидо из сексуальности, подавленной приоритетом генитальности, к эротизации человека в целом. Это похоже скорее на постепенное распространение, а не на взрыв либидо — распространение в частных и общественных отношениях, которое ликвидирует брешь, сохраняемую между ними репрессивным принципом реальности… В этом контексте сексуальность сама стремится к собственной сублимации: либидо должно не просто вернуться к доцивилизованной и детской ступеням, но также преобразовать их искаженное содержание».

Требование «оживления всех эрогенных зон, … возрождения прегенитальной полиморфной сексуальности и заката генитального приоритета» — представляет собой ничто иное, как апологию перверсионного секса, представляет собой возведение «половой психопатии» в руководство к действию.

Идеализация «преобразования либидо из сексуальности, подавленной приоритетом генитальности, к эротизации человека в целом» знаменует собой переориентацию на извращенную сексуальность, на постоянный поиск новых неведомых сексуальных переживаний.

Маркузе продолжает:

«Термин перверсии охватывает качественно различные по происхождению явления. Одно и то же табу налагается на проявления инстинктов, несовместимые с цивилизацией и на несовместимые с репрессивной цивилизацией, в особенности с приоритетом моногамной сексуальности. Однако в исторической динамике инстинктов, например, копрофилия и гомосексуальность имеют совершенно различные место и функцию».

В 60-70 годы ХХ-века место, занятое гомосексуальностью, оказалось поистине революционным. Во-первых, самим сексуальным революционерам все более стали открываться радости анального секса, а во-вторых, отмывание содомии от клейма «патологии» открывало путь к гордому (а не стесняющемуся себя) удовлетворению любой похоти.

На волне сексуальной революции 60-70 годов ХХ-го века гомосексуализм оказался самым востребованными сексуальным расстройством. Геев решительно отличили от прочих больных, их отделили от компании фетишистов и копрофилов, создав новое подмножество: здоровое «сексуальное меньшинство». Но вечно оставаться в этом подмножестве в гордом одиночестве гомосексуалисты, конечно, не могли.

Медицинская сторона вопроса

Понятие «перверсия» («половое извращение») стало использоваться в медицине в 70-х годах XIX-го века.

Отец сексопатологии — Крафт-Эбинг в своем исследовании «Половая психопатия» (1886) приводит сотни случаев, когда сексуальное удовлетворение достигается не традиционным, а преимущественно иным способом. Собственно патологическим этот способ признается в том случае, если он в значительной мере или полностью замещает потребность нормативного генитального соединения, а тяга к нему становится обсессивной. Некрофил, проникающий в морги, раскапывающий свежие могилы, испытывает патологическое желание не только по своей форме, но и по силе. Этому желанию труднее противостоять, чем здоровому.

Существует немало людей готовых присвоить то, что плохо лежит, однако они всегда соотносят силу своего желания присвоить чужое с опасностью за это поплатиться. Клептомана отличает не только бесцельность присвоения, но и трудности контролировать желание.

Эту довольно ясную медицинскую картину сексуальным революционерам в последние десятилетия удалось существенно размыть. То, что во времена Крафт-Эбинга могло относиться исключительно к патологии, в конце ХХ века благодаря революционной идеологии и доступности порнографии стало также и формой простой распущенности.

Гомосексуализм, как никакое другое явление, способствовал стиранию грани между здоровьем и болезнью, поскольку исходно пестрит многообразием, способствующим распространению этой свежей мысли.

Действительно, среди гомосексуалистов имеются так называемые «истинные» гомосексуалисты, испытывающие влечение к своему полу без какой-либо биографической преамбулы, без какой-либо сомнительной «истории» в анамнезе. Встречаются гомосексуалисты с дефицитом тестостерона, подсевшие на его получение через прямую кишку. Имеется немало геев, пристрастившихся к однополой любви в подростковом и даже зрелом возрасте, будучи случайно вовлеченными в гомосексуальный контакт (насколько я понимаю, им в первую очередь адресована «конверсионная терапия»).

И, наконец, к гомосексуалистам относят также и широкие массы распущенных людей, пробующих все на свете и без малейших колебаний переходящих на суррогатный секс в казармах и тюрьмах.

В силу того, что в физиологическом и психологическом плане лиц, принадлежащих последней категории, следует признать здоровыми, то проблема затушевывается и грань между нормой и патологией благополучно стирается.

Поддавшись внушению, что гомосексуальное влечение столь же нормативно, как и влечение гетеросексуальное, рядовой пользователь сексуальных объектов с легкостью убеждает себя, что здоровым и прекрасным является любое его вожделение и с гордостью следует ему.

В сексе нет ничего истинного, в сексе все дозволено. Это незамысловатое, но вполне метафизическое суждение сводит с ума исходно вполне прагматическую психиатрию.

Процесс пошел

В результате норма и патология устремились навстречу друг другу, устроив торжественную смычку в последнем каталоге сексуальных расстройств, опубликованным ВОЗом.

В 2018 году в статье «Таран сексуальной революции» я писал:

«Никто и нигде не станет преследовать или принудительно лечить фетишистов, скопофилов или зоофилов. Многие из этих людей, так же, как и многие гомосексуалисты, вовсе не считают себя больными, но ВОЗ, тем не менее, продолжает квалифицировать их в качестве таковых!

Отец советской пат-анатомии И.В. Давыдовский (1887—1968) пропагандировал идею, согласно которой никакой «патологии» (и соответственно, «нормы») не существует, но имеет место лишь снижение степени адаптации организма: если у человека развилась сердечная недостаточность, он все тот же человек, просто медленнее передвигающийся, если у него шизофрения, то он все тот же человек, просто хуже ориентирующийся.

Теория эта вызывала множество нареканий, в которые здесь нет места вдаваться, но она хотя бы была внутренне непротиворечива, и если бы ВОЗ воспользовалась разработками Давыдовского, это еще как-то можно было понять. Но произвольно вычеркнуть из списка человеческих недугов лишь один из них — это такое оскорбление человеческого интеллекта, которое не все Homo sapiens способны принять как должное».

Когда я писал эти строки, то не подозревал, что мысль «правозащитников» активно движется именно в этом направлении; что в это самое время — летом 2018 года Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) опубликовала Международную классификацию болезней 11-го пересмотра (МКБ-11), из которой наряду с гомосексуализмом, оказались удалены также и некоторые другие перверсии.

Повод гордиться собой пока получили представители не всех описанных Крафтом-Эбингом половых психопатий, но процесс пошел.

Так, например, расстройствами, по-прежнему, считаются эксгибиционизм и педофилия, но уже не фетишизм и садомазохизм. Последний, впрочем, с известной оговоркой: порка партнера признается полноценным эквивалентом ласки, если она… осуществляется с его согласия!

Нелепость этого фактора ошеломляет: согласие является юридическим, а не медицинским понятием и ни при каких обстоятельствах не может служить признаком заболевания!

Согласно этой причудливой логике, желание садиста терзать любовника перестает быть патологическим, если он в состоянии это желание сдерживать. Ну а если он не сдержался? Если всыпал не «суженному», а первому встречному? С какой стати это действие следует считать специфическим сексуальным расстройством, а не общим расстройством воли?

На каком основании «педофильное расстройство» остается расстройством даже в том случае, если больной умудряется его преодолевать, а обладающие такой же силой воли садо-мазохисты считаются здоровыми?

Здравый смысл уже давно не в состоянии угнаться за логикой «правозащитников», но психиатрия вынуждена сегодня этой логике следовать.

Доколе это будет продолжаться? По-видимому, до тех пор, пока призрак коммунизма будет продолжать бродить по планете. Ну а после того про «альтернативное здоровье» забудут, как забыли про «пятидневку» Советского революционного календаря, в режиме которого страна трудилась одиннадцать лет.