В феврале 1942 года наступил день концерта. Большой зал бывшего кинотеатра «Фемина» был переполнен. Исполнялась симфония Моцарта соль минор. Больные, истощённые слушатели пришли на концерт, потому что понимали, что классическая музыка может помочь им выстоять, противостоять смерти. И тут случилось нечто ужасное. После первых же тактов в зал вошли три немца в форме эсэсовских войск с автоматами. Зал замер в оцепенении. Никто не мог знать, что они будут делать. Возможно, закричат: «Вон отсюда». Возможно, откроют огонь по залу. Немцев увидел также Симон, но продолжал дирижировать.

Концерт в городе смерти

 Лев Мадорский

Человек, попадавший в варшавское гетто, становился другим. У него менялся характер, поведение, жизненные ценности, отношение к окружающим. Так бывает. Врачи ставят смертельный диагноз и предупреждают, что жить осталось недолго: год, месяц, неделю, и мы другими глазами начинаем смотреть на окружающий мир. Он видит, как прекрасно ночное, звёздное небо. Восход солнца. Капля росы на цветке. Ценит каждый прожитый день.

В гетто, когда каждый прожитый день мог оказаться последним, люди, как к спасению, обратились к искусству: картинам, поэзии, музыке, особенно к классической. Райх Раницкий, переживший ужасы гетто, пишет в книге «Моя жизнь»: «Ты шёл по улице и почти из каждого дома доносились звуки музыки: из одного скрипичного концерта Бетховена, из другого концерта для кларнета Моцарта. Я вспоминаю седую женщину, которая на улице играла на инструменте, меньше всего ожидаемом, на арфе. Причём, играла прекрасно. Прохожие останавливались и подолгу её слушали».

В гетто тяга к музыке, особенно к классической, была огромной и появилась мысль необычная, казалось бы, фантастическая — организовать в городе смерти симфонический оркестр. Стали искать музыкантов. В играющих на струнных инструментах недостатка не было. Не хватало духовых: тромбонистов, трубачей, кларнетистов и исполнителя на ударных инструментах.

Поместили объявление в единственной в гетто газете: «Еврейская газета», и постепенно оркестр был сформирован. Нашёлся и прекрасный дирижёр, музыкант мирового класса, Симон Пульман, выпускник Санкт-Петербургской консерватории, ученик Леопольда Ауэра.

Несмотря на то, что собираться вместе было запрещено, начались репетиции в пустующей квартире. Пульман, как бы, не обращал внимания на необычность ситуации (немцы вполне могли открыть огонь по оркестрантам, как по нарушившим запрет ) и, как обычно, требовал качественной игры и добивался высокого уровня исполнения. Поразительно, что полуголодные, иногда тяжело больные узники гетто не возражали дирижёру и беспрекословно выполняли его требования. Более того, они играли с удивительной самоотдачей и воодушевлением. Особенно трудно было играть трубачам и тромбонистам, так как исполнение на этих инструментах требует значительного физического напряжения.

В гетто нашёлся меценат, который на свои деньги кормил оркестр перед репетицией. Это был настоящий оркестр и настоящая музыка. Играли партитуры, которые удалось достать: произведения Вивальди и Боккерини, Баха и Моцарта, Шуберта и Шумана. В основном, немецких композиторов. Не правда ли, парадоксальная ситуация? Конечно, постоянно не хватало нот. Иногда были ноты, но не было партитуры для дирижёра. Иногда была партитура, но не была нот.

В феврале 1942 года наступил день концерта. Большой зал бывшего кинотеатра «Фемина» был переполнен. Исполнялась симфония Моцарта соль минор. Больные, истощённые слушатели пришли на концерт, потому что понимали, что классическая музыка может помочь им выстоять, противостоять смерти. И тут случилось нечто ужасное. После первых же тактов в зал вошли три немца в форме эсэсовских войск с автоматами. Зал замер в оцепенении. Никто не мог знать, что они будут делать. Возможно, закричат: «Вон отсюда». Возможно, откроют огонь по залу. Немцев увидел также Симон, но продолжал дирижировать.

Однако, эсэсовцы стояли неподвижно, как заворожённые, и ничего не предпринимали. Оркестр доиграл симфонию до конца. Публика стала аплодировать, испуганно поглядывая на офицеров. И тут произошло нечто невообразимое: гитлеровцы не кричали, не стреляли, не били людей, как они всегда поступали раньше в отношении евреев, но похлопав вместе с залом, ушли. Почему? Что произошло? Как такое могло случиться? Мне хочется верить, что на гестаповцев подействовала волшебная сила музыки Моцарта. Музыки, способной смягчать даже самые жестокие сердца, вызывать сочувствие, сострадание. Музыки, способной творить чудеса.

Разумеется, такие концерты не стали правилом. Это был только один эпизод из жизни узников, но эпизод невероятный, поражающий воображение, демонстрирующий огромную, душевную силу нашего народа. Другим таким же примером силы духа потомков Авраама стало вошедшее в историю еврейского сопротивления вооружённое восстание в Варшавском гетто с 19 апреля по 19 мая 1943 года.

Хочу уточнить, что и до прихода гитлеровцев евреи жили концентрированно, в так называемом еврейском квартале, который занимал примерно пятую часть столицы Польши. После оккупации всех идн (около полумиллиона человек) перевезли в гетто, выход из которого карался смертью, а этот район был огорожен высокой стеной.

В Варшаве, как и в других оккупированных землях, немцы умело использовали геббельсовскую пропаганду по превращению народа в свиней. Для разжигания национальной розни, например, в общественном транспорте расклеивались плакаты и рисунки оскорбительного характера. Также нацисты утверждали, что евреи — это переносчики инфекционных заболеваний и, собирая их в гетто, они, якобы, защищают от эпидемии жителей Варшавы других национальностей. Кроме того, они и среди самих евреев сеяли рознь и противоречия.

Так, немцы обеспечивали более или менее нормальную жизнь евреям, агентам гестапо (такие тоже находились), членам юденрата (назначенный нацистами руководящий орган евреев), так называемым, коммерсантам, контрабандистам. Особенно плохо пришлось евреям, которые были насильно переселены из других частей города. Они не имели связей, знакомств, им сложнее было устроиться на работу. Некоторые вынуждены были для пропитания просить милостыню…

Как закономерное следствие страшной, нечеловеческой жизни в гетто повсюду расплодились шайки подростков, грабившие прохожих, молодёжные еврейские банды, беспризорники. Дети без родителей собирали еду на помойках и страдали от инфекционных заболеваний.

Некоторые поляки, в том числе польское правительство в изгнании, старались спасти евреев гетто. В декабре 1942 года на основе ранее существовавшей подпольной организации «Временный комитет помощи евреям», было для этой же цели создано агентство «Жегота». Агенству удалось спасти более 10 тысяч евреев и, в том числе, более 2 тысяч 500 детей.

При помощи агенства, а также польского правительства в изгнании, находившегося в Лондоне, подпольщики собирали оружие и готовились к сопротивлению. Днём начала вооружённого восстания стало 19 апреля 1943 года. В городе стало известно, что евреев под видом депортации на восток отправляют в лагерь смерти «Треблинка» для уничтожения. Еврейскими боевыми организациями (около 500 человек), руководил Мордехай Анелевич.

Скажу в заключение, что восстание было подавлено, можно сказать, потоплено в крови, хотя евреи сражались героически. Слишком неравные были силы. Потомки Авраама доказали, что их можно победить, но нельзя покорить.

.