Сергей Филиппов: Жизнь — женщина

Жизнь позади, всё кончено, казалось,
Ведь осень, как мы знаем, не весна.
Но всё равно, встречай спокойно старость,
Раз всё простила и с тобой осталась
Седая, располневшая жена.

[Дебют] Сергей Филиппов

ЖИЗНЬ — ЖЕНЩИНА

Жизнь то игра в очко или в рулетку,
Когда ей занят ночи напролёт,
И девушка — красавица-брюнетка,
Продажная и лживая кокетка,
Тебя под утро с выигрышем ждёт.

То милая лубочная картинка,
Что радует порой мещанский глаз,
И пышная дебелая блондинка
Усердно трёт вам в русской бане спинку
И ластится, как в самый первый раз.

Жизнь — женщина, и дело не в оттенках,
А в принципах, наверное, и вот
Уже сорокалетняя шатенка,
Вас приперев однажды утром к стенке,
Решительно потребует развод.

Жизнь позади, всё кончено, казалось,
Ведь осень, как мы знаем, не весна.
Но всё равно, встречай спокойно старость,
Раз всё простила и с тобой осталась
Седая, располневшая жена.

хххххх

Не видно громких транспарантов,
Клише с призывами: «Вперёд!»
По старой Риге ходит транспорт,
И шестьдесят какой-то год.
И мы все к Домскому собору
Ползём почти без задних ног,
И смотрит из окна с укором
На нас коричневый бульдог.

Насколько фрагментарна память,
Что даже небольшой сюжет
И штрих способен в ней оставить
Порой неизгладимый след.
А после, кажется впервые
Вживую слушаем орган
И принимаем позывные
Из дальних европейских стран.

Не рассмотреть под микроскопом
Всю жизнь, но стоит вспомнить раз
Чудесный уголок Европы,
Отпочковавшийся от нас.
Как возникает в поле зренья:
Троллейбус, дом, бульдог в окне,
И век, вместившийся в мгновенье
В той, ставшей частью нас, стране.

хххххх

Надоел ещё с утра
Твой речитатив.
Видно правда уж пора
Сдать тебя в архив.

Целиком ли, по частям?
Можешь выбрать сам.
Отнести ко всем чертям,
Как утиль и хлам.

Новый, с новыми людьми,
Век не виноват.
Успокойся иль прими
Антидеприсант.

Век, растущий, как дитя,
Как помочь ростку,
Причитая и кряхтя,
Наводя тоску?

Забывая, что ему,
К общей стыдобе,
Трудно, судя по всему,
Также, как тебе.

хххххх

Мучительных терзаний,
Ошибок тяжких груз.
Поток воспоминаний
И целый ворох чувств,

Когда-то пережитых
Не раз, не два, не три,
Не до конца забытых,
Живущих там, внутри.

Слова скороговоркой,
А «дальше — тишина».
Задвинутые створки
Знакомого окна.

Вновь на дорогах слякоть,
На водоёмах — зыбь.
И хочется не плакать,
А по-собачьи выть.

Всего, когда был молод
Хотелось, а теперь
Лишь взять себя за ворот
Да выставить за дверь.

хххххх

Дай мне, бабка, народного снадобья.
Видишь, снова пошла кутерьма.
На судьбу обижаться не надо бы,
Если только судьба не тюрьма.

Выйду утром туманным и сереньким
В поле чистое. (Если найду?).
Хоть теперь выходить и не велено,
Всё равно попытаю судьбу.

Может скажет родимое полюшко,
Как-никак тоже вроде бы сын,
О судьбе нашей горькой и долюшке
По секрету один на один?

Даст совет, мол бросай всё и по суху
В монастырь, (а по мне так уж в скит).
Только как, без опоры, без посоха,
Да и толком не зная молитв?

ДЕТИ АРБАТА

Простые парни и девчата,
В свой класс спешившие гурьбой,
Вам, ДЕТИ старого АРБАТА,
С нелёгкой жизненной судьбой,
На шкуре собственной придётся
Не на словах, а на делах
Понять, откуда вдруг берётся
В короткой жизни нашей СТРАХ.
Как он рождается на свете,
Его природу и состав,
И превратиться в ПРАХ И ПЕПЕЛ,
Своею смертью смерть поправ.

хххххх

Моё глубокое почтенье!
Моё почтение всем вам,
Живущим в эко-поселеньях.
Мир вашим замкам и домам.

Поклон от тех, кто вновь унижен.
Кто прозябает не у дел.
От их лачуг, квартирок, хижин,
Трущоб, «шанхаев» и фавел.

В посёлках, наглухо закрытых,
Вдали от посторонних глаз
Вся современная элита
Сегодня прячется от нас.

Под сенью девственной природы,
Скупив озёра и леса,
А их токсичные заводы
Коптят нещадно небеса.

Пытаясь в свойственной манере
Им незаметно под шумок
У неделимой биосферы
Оттяпать лакомый кусок

В отдельном эко-поселенье,
Что несомненно говорит
О скудости воображенья
Так называемых элит.

хххххх

По песочку, по суглинку,
По невспаханной стерне
Всю российскую глубинку
Обойти не вышло мне.

Из метро турнут по пьяни?
На башку упал кирпич?
Ты не просто россиянин,
А к тому ж ещё москвич.

По родным сужу и близким,
По друзьям своим сужу.
И, как все они, пропиской
Я московской дорожу.

Сколько б нас ни поносили,
Ни кляла бы нас молва,
Что Москва не вся Россия,
А Россия не Москва,

Ни ругали бы столицу,
И во сне и наяву
Снова будут все стремиться
В ту же самую Москву.

Под окном гудит компрессор,
Всю неделю гарь и смог,
И одни сплошные стрессы,
Только выйдешь за порог.

Развернулась ипотека,
Всюду башни до небес
Прорастают. Стройка века,
Каждый знает, ныне здесь.

И хоть строят бестолково,
Но реальность такова:
Химки, Троицк, Одинцово —
Это всё теперь Москва.

По песочку, по суглинку,
По невспаханной стерне
Всю российскую глубинку
Не пройти, как видно, мне.

Поминутно чертыхаясь,
С вечной болью в голове,
Между плиток спотыкаясь,
«Я шагаю по Москве».

хххххх

Века, не считаясь с затратами,
Не ведая, будет ли прок,
Ума набираясь у запада,
Стремилась меж тем на восток.

Расправилась с Марфой-посадницей,
Противилась воле Петра,
И с плохо прикрытою задницей
Преграды брала на ура!

Не слыша ни стонов, ни доводов,
Свою ненасытную длань
Простёрла на Псков и на Новгород,
На Тверь, на Владимир, Рязань.

И вот все они в запустении,
Потуже стянули живот.
И вновь на твоём иждивении
Чужой, ненасытный народ.

Шесть с лишним столетий, Рассея,
Тверяне, Рязань,туляки
Живут под Москвою, не смея
И слова сказать вопреки.

хххххх

Я к новой жизни не причастен,
Но не грущу на этот счёт.
Ведь в ней меня к большому счастью
Никто и ничего не ждёт.

В толпе таких же обречённых
Бреду, уныло семеня,
Все «вызовы», как это модно
Теперь писать, не для меня.

Что было до, что будет после,
А что сегодня и сейчас,
Мне всё равно, пришёл на просьбы
Мои «один ответ — отказ».

Но я не пребываю в трансе,
Не плачусь никому в жилет,
Что вновь на ярмарке вакансий
Вакансий подходящих нет.

Воспринимаю с омерзеньем
Я жизнь со множеством гримас,
И на любое проявленье
Её — «один ответ — отказ».

хххххх

Скрипач в подземном переходе
Московском, старый и седой,
Играет и тоску наводит
Своей посредственной игрой.

Придумал хитрую уловку
Находчивый пенсионер,
В футляр от скрипки сторублёвку
Вложил, другим подав пример.

Задумка, право, неплохая,
Жаль, не работает она,
Всё мелочь старику бросают,
Так обнищала вся страна.

Скрипач играет, как умеет.
Ну что ж, играй, лови момент,
Пока ещё не гонят в шею,
Никто не требует патент.

Играй, находчивый старик мой,
Не опускай смычка и впредь,
Когда тебе в футляр от скрипки
Начнут кидать одну лишь медь.

Играй и обходи препоны,
Пиликай до последних дней,
Лазейки находя в законах
Для предприимчивых людей.

Не наподобие Мавроди,
Таким всегда дадут добро,
А тем, которым в переходе
Бросают медь и серебро.

«ЗАБЛУДИВШИЙСЯ ТРАМВАЙ»

Не дадут уже кредит, ипотеку мне.
Жизнь такая, что идти дальше некуда.
Руку к сердцу приложив, не до смеху мне.
Но твердят все: «Надо жить». (Как у Чехова).
Шёл со всеми вместе в рай, как на привязи.
Нам ведь только обещай, разом ринемся,
Как один все колобком прямо катимся
В пасть лисице., лишь потом вдруг спохватимся.
Что в обещанный нам рай всех из кризиса
«Заблудившийся трамвай» вновь не вывезет.

хххххх

Народных тьма. Но если честно
и откровенно, то сейчас
художнику неинтересны
движения народных масс.

В ином недюжинный свой гений
проявит мэтр. Дела нет
ему до разных устремлений
народных, чаяний и бед.

И времена, когда он бегал
в народ, прошли давно. Поверь,
лишь только собственное Эго
волнует мастера теперь.

Художников народных много,
но всё искусство для элит,
и тема «Бурлаков на Волге»,
уж никого не вдохновит.

хххххх

писать без знаков препинания
и без заглавных букв друзья
всё это выше понимания
наверное таких как я
адептов строгих классицизма
где соразмерная строка
которые до модернизма
не доросли ещё пока
и дорастут ли неизвестно
когда-нибудь и надо ли
им и без нас довольно тесно
а нам без них как не юли.
пусть каждый там и остаётся
где есть хоть пишет снова с ять
а уж читатель разберётся
что и когда ему читать

хххххх

«Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда»
А. Ахматова

Сомненья, страхи, совести укоры.
Порывы, страсти, мелкие грехи.
Да так ли важно из какого сора
В конце концов рождаются стихи?

Не лезь в лабораторию поэта,
Читатель проницательный, твой взор
Ценителя и тонкого эстета
Не должен лицезреть весь этот сор.

А если что-то даже и заметил
Из в общем неизбежной шелухи,
Дающей импульс творчеству, и этим
Частично искупая все грехи.

Не клокочи всем сердцем и не парься,
Не заводи себя на раз-два-три.
Смотри на сор и слабости сквозь пальцы.
А ты, поэт, держи его внутри.

хххххх

«Поэт в России — больше, чем поэт».
Когда-то был. Теперь, увы, иначе.
И весь его былой авторитет
С годами, к сожалению, утрачен.

Пришли совсем иные времена.
А с ними пошлость, трусость, злоба, алчность,
Бездушие. И где теперь она —
Гражданственность, утраченная напрочь?

Её в литературе новой нет,
Приходится признать. И сколь ни гадко,
Поэт в России — больше не поэт,
А прихвостень покоя и достатка.

хххххх

Бессмысленность каких-либо усилий,
Почти невыносимая среда,
Вот так и Бунин покидал Россию,
Как выяснится позже, навсегда.

Чтоб странствуя, скитаясь, сожалея,
Вдали от дома тридцать с лишним лет
Писать с тоской про тёмные аллеи,
Которых в этой жизни больше нет.

Былого, как известно, не воротишь,
И впору брать билет в один конец.
Прощай, Москва! Прощай, родной Воронеж!
Орёл, Ефремов, Тула и Елец.

Прощай страна и родина! Отныне,
Когда судьба отчизны на кону,
Кому-то очутиться на чужбине,
Кому-то строить новую страну.

Кому-то слёзы лить, кому-то дуться
И повторять: трава в ней не расти.
Но рано или поздно вновь сойдутся
Однажды их нелёгкие пути.

В июле, октябре, а лучше в мае,
Когда забрезжит утренний рассвет,
Пускай и с опозданьем понимая,
Что правых-виноватых больше нет.

хххххх

У каждого в его нелёгкой жизни,
(Единственной), есть право на успех.
Но есть ещё понятие «харизма»,
А вот она, как видно, не у всех.

И пусть у нас эпоха плюрализма,
Но кто-то без особенных помех
Всех подавляет мощною харизмой,
А кто-то вызывает общий смех.

И в этом доля малая трагизма,
А может и не малая, для тех,
Кого не одарил Господь харизмой,
Но тоже претендует на успех.

Пытаясь без особенной харизмы
Быть личностям с харизмою под стать,
И на волне сплошного популизма
Чего-то несусветное вещать.

хххххх

«Пророков нет в отечестве своём»
В. Высоцкий

Не выношу в отечестве своём
Пророков, вещунов и им подобных.
Пусть опыт служит мне поводырём
И знания, хоть это и не модно.

Пророком мнит себя и диссидент,
(Не перечислить всех имён и отчеств)
И краснобай. А кто считал процент
У нас несостоявшихся пророчеств?

Пророки без учёных степеней
И с оными в строку вставляют лыко
Своё и малограмотных людей
Смущают и сбивают с панталыку.

Никто не прочитает между строк.
Никто не разгадает Книгу Судеб.
И прав один единственный пророк,
Считающий, что будет то, что будет.

Кто не стучит, всё зная наперёд,
Как полоумный, в запертые двери.
И денег с нас бесстыдно не берёт
За то, во что и сам не очень верит.

хххххх

Всё неприглядней наша поступь,
Всё тяжелей. И вот уж некто
Не прочь весь мир отдать на откуп
Искусственному интеллекту.

Приоритеты обозначив
И основные цели, чтобы
Все повседневные задачи
Не человек решал, а робот.

И там, где нужен был когда-то
Рабочий высшего разряда,
Сегодня есть манипулятор,
Которому платить не надо.

Сиди на печке, как Емеля
Сидел, и радуйся прогрессу
И наблюдай, (теперь на деле),
Роботизацию процесса.

И экономию в придачу.
Одно лишь с вами не забудем,
Что если робот напортачит,
То отвечать придётся людям.

Ведь самый умный робот — пешка,
И попадают под раздачу,
Когда виновных ищут в спешке:
Конструктор, стрелочник, наладчик.

И сколь бы новый интеллект
Не создал шума на планете,
Вновь тот же средний человек
По-прежнему за всё в ответе.

хххххх

Итак, друзья, материя и дух.
Вопрос для философии типичный,
К тому же основной, из этих двух
Понятий, что первично, что вторично?

Нет, мы не будем ввязываться в спор,
Который продолжается открыто
И косвенно довольно с давних пор,
Ещё с времён Платона с Демокритом.

Не станем с вами глубоко вникать
В проблему, суть и все нюансы спора.
Он — айсберг, на поверхности лишь часть,
А пять шестых невидимы для взора.

Что толку обрубать себе концы
И там и там. Пусть тешатся достатком
Накопленным духовные отцы.
Пусть атеисты крестятся украдкой.

Нам выбирать, молиться ли богам?
Отбросить этот камень преткновенья?
Копить материальные блага?
Иль всё ж искать духовного прозренья?

Лишь нам решать, какой же выбрать путь?
Что говорить? Какую взять тональность?
И в этом вся, простая в общем, суть,
Вся наша объективная реальность.

КОРЧНОЙ

(На стихотворение О. Гуляевой)

Нам время то упорно дышит в спину,
То след свой оставляет за спиной,
Чтоб снова возвратить на Филиппины,
Где снова бьются Карпов и Корчной.

А им не привыкать играть на вылет.
Корчной, нас уверяют — ренегат.
Порой не брит, а Карпов чисто выбрит
И даже комсомольский делегат.

Корчной силён, но Карпов крепок духом,
Проверен и на сто процентов наш.
К тому же русский, хоть не пьёт по слухам
Ни пиво, ни C2H5OH.

Корчной сбежал и каждым новым ходом,
Что видно из поступков и из слов,
Одну сугубо личную свободу
Отстаивать с неистовством готов.

И хоть мы помним, Виктор — победитель,
Ход времени ему не изменить,
И Карпов, как типичный представитель
Страны Советов, должен победить.

Корчной идёт прямой дорогой в бездну,
И Толя Карпов сделает всё, чтоб
Преподнести подарок личный к съезду,
Доставить радость жителям хрущоб.

А возвратясь, пройти победным маршем,
Как принято когда-то было встарь,
И доложить: «Корона снова наша,
Товарищ Генеральный секретарь!»

Победа не бывает только личной,
За каждою победой — флаг и гимн,
И в этом-то важнейшее различие
Меж Карповым и Виктором Корчным.

ТАРУССКИЕ СТРАНИЦЫ

-1-

Дурным не потокая вкусам,
Не замечая смены вех,
Малоэтажная Таруса
Не шибко выросла за век.

Другие носом роют землю,
Растут и ширятся, а ты,
Примеру общему не внемля,
Не одобряешь суеты.

Обходишь стороной искусы,
Недаром столько простоял
Ненужный жителям Тарусы
Уже отстроенный вокзал.

Зато с цветаевской подачи
Лет уж пожалуй больше ста
Привыкла приезжать на дачу
Сюда неблизкая Москва.

-2-

Ещё, как говорится, не пора,
Таруса, плакать, хлеб в краю родится,
Гончарных дел остались мастера
И вышивки тарусской мастерицы.

Ещё набрав довольно резвый ход,
Компанию продвинутых туристов
В Поленово доставить теплоход
Готов, содрав с них рубликов по триста.

И не один лишь местный ротозей,
Не только москвичи и калужане
Проникнуть в Краеведческий музей
Стремятся, чтоб набраться новых знаний.

Ещё тропинка в прошлое видна,
Здесь Чехов был, а здесь когда-то Бродский
Недолго, а из этого окна
Выглядывал частенько Заболоцкий.

-3-

Бродя в Тарусе по музеям,
На несколько приехав дней,
Их артефакты лицезрея
И фотографии людей,

Вдруг неожиданно подметил
Такой печальный штрих, друзья,
Увы, почти что каждый третий
Прошёл скозь тюрьмы, лагеря.

И не с какой-то укоризной,
А просто с горечью внутри,
Так ты, любезная отчизна,
Порой обходишься с людьми.

И с тем же самым Заболоцким,
И с Ариадною Эфрон,
Да и с другими, кто вольётся
В твой золотой музейный фонд.

-4-

В Тарусе создан арт-проект «Окна в прошлое».
В центре каждого расположен старинный наличник —
своеобразное окно из мира настоящего в мир прошлого.

Высокий холм, подходим к спуску,
На расстоянии руки
Вся вотчина князей тарусских
И пойма матушки-Оки.

Внизу скамейка, церковь справа,
За каменным крестом погост,
Здесь соль земли, здесь суть державы,
Хоть до Москвы сто с лишним вёрст.

Здесь всё: и праздники и будни,
Здесь в наше прошлое окно,
За ним поленовский этюдник,
Стоявший здесь даным-давно.

А красота вокруг такая,
Что отвести нет силы глаз,
И мальчик на скамье читает
Вслух Паустовского рассказ.