Короче говоря, в программе стояло два сочинения Лигети. Одно исполнялось впервые в Нью-Йорке, второе — несколько раз исполнялось в США, но довольно давно. И, конечно, я настроился на модернизм и авангард. Но я ошибся.
БРОНФМАН, ЛИГЕТИ И ФИРСОВА
В НЬЮ-ЙОРКСКОЙ ФИЛАРМОНИИ
На днях мы были на концерте в Нью-Йоркской Филармонии, в здании, которое называется David Geffen Hall.
Прежде чем рассказать о самом концерте, несколько слов об этом здании.
Это здание было построено в 1962 году как часть Линкольн центра, и называлось это здание просто «Филармония-холл». Потом, в 1973 году некто по имени Avery Fisher внес 10 миллионов долларов (сейчас это примерно 60 миллионов) на реконструкцию этого зала.
И зал стал называться его именем.
Но в зале была очень плохая акустика. И стало ясно, что придется делать еще один ремонт… И его стоимость была 500.000.000 долларов.
Конечно, такие деньги для одного спонсора не под силу. Объявили «фондрейзинг» по всей Америки.
И появился первый спонсор: это был известный голливудский мультимиллиардер Дэвид Геффен, который выделил 100 миллионов долларов.
И теперь его имя на фасаде здания.
А зал, то есть то пространство, где исполняют музыку, назван в честь Клары Ву Цай (Wu Tsai) которая выделила 50.000.000 долларов. Она известная в США филантроп (или надо использовать слово «филантропистка»?)
И ее имя крупно написано на всех стенах этого зала.
Но и это не все. Практически каждый ряд в этом зале несет чье-то имя, имя спонсора или донора.
Я не знаю, сколько это стоит, это скорее всего коммерческая тайна.
Но наверняка, подобные таблички, которых в этом зале великое множество, помогли филармонии сделать эту колоссальную реконструкцию…
Теперь этот зал совсем другой. Он стал очень уютным, приятным, удобным.
В нем появился подиум — так называется площадка, где сидят люди с «другой стороны», те, которые смотрят в лицо дирижеру.
Мы очень любим ходить в этот зал. Здесь много интересных программ, здесь играют всемирно известные музыканты экстра-класса.
***
Вот на днях одну из подобных программ мы посетили.
Играл Нью-Йоркский Филармонический Оркестр, дирижировал Дэвид Робертсон, известный дирижер, который дирижирует по всему миру, при этом он свободный художник, и не привязан ни к одному оркестру. Солистом был пианист Ефим Бронфман. В программе 4 произведения: 2 — композитора Дьердя Лигети, одно — Елены Фирсовой, и одно — Иоганнеса Брамса.
Мне эта программа показалась очень интересной.
Дьердь Лигети (1923-2006) — один из моих любимых композиторов-авангардистов. По происхождению он венгерский еврей, и до 1956 жил в социалистической Венгрии… Однако после того, как произошло вторжение в Будапешт советских танков, он сбежал в Вену, где, собственно, и прожил всю свою жизнь, там он умер, и там похоронен.
Он написал много самой разнообразной музыки, и электронной, и акустической, и вокальной и инструментальной, и для меня он остается одним из немногих авангардистов, которых можно и нужно слушать… Его музыка так или иначе произрастает из фольклора, венгерского, румынского, австрийского — и многих других. И в самых его ультра современных партитурах вы не найдете поскрипываний стульев или писка комаров. У него музыка — это музыка, записанная нотами…
И он относился к своим сочинениям очень серьезно, и не позволял играть, что попало (как делают многие авангардисты, которые чертят в своих партитурах немыслимые кривые линии, и называют это «алеаторикой: («алеа» означает жребий, случайность, то есть «играйте что попало»).
А Лигети требовал чтобы играли то, что написано в его нотах.
Короче говоря, в программе стояло два сочинения Лигети. Одно исполнялось впервые в Нью-Йорке, второе — несколько раз исполнялось в США, но довольно давно.
И, конечно, я настроился на модернизм и авангард.
Но я ошибся.
Просто не посмотрел, когда эти произведения были написаны. А написаны они были, когда Лигети был еще молод, и жил в социалистической Венгрии. Произведения называются «Веселая Музыка» и «Румынский Концерт», написаны они 1948 и в 1951 годах соответственно). Лигети было 25 и 28 лет.
Никаким авангардом здесь и не пахнет.
Это вполне традиционная музыка, написанная очень профессионально, блистательная и виртуозная оркестровка, красивые мелодии, традиционные приемы развития. Это очень напоминает советскую музыку 40х годов, написанную по тем же социалистическим лекалам.
Не могу сказать, что это плохо.
Но если учесть, что уже было написано огромное количество музыки Хиндемитом и Стравинским, Булезом и Штокгаузеном, то нельзя не заметить что эта музыка уже тогда была очень устаревшей…
Но устаревшей — не значит плохой. Время расставляет все по своим местам. Музыка Лигети того времени полна энергии, подлинного живого чувства. А дальше все это неожиданно развернулось в другую сторону, и он написал самое знаменитое свое сочинение — оперу “Grand Macabre”…
Конечно нельзя не отметить влияния на музыку Лигети великого Бартока…
Собственно «Румынский Концерт» очень сильно напоминает бартоковские обработки народных мелодий.
Они не встречались в жизни (Барток умер в 1945 году в Нью-Йорке, Лигети тогда было только 22 года) но безусловно в каком-то смысле Барток был его учителем и ментором. И «Румынский концерт» очень близок и к Бартоку, и к Энеску, и даже к венгерским танцам Брамса, то есть к тем композиторам, которые всерьез занимались народными мелодиями, и поднимали их до уровня высокого искусства.
Лигети в этом году исполняется 100 лет устраивает несколько его юбилейных концертов. Постараемся их посетить.
***
Брамс тоже был представлен в этой программе…
Хотя и не веселыми «Венгерскими Танцами», а довольно серьезной «Серенадой номер 1 для большого симфонического оркестра.»
Ну, особенно большим этот оркестр назвать нельзя, и конечно, этот состав меньше чем оркестр, Вагнера, или тем более Малера или Рихарда Штрауса. Хотя и Малер и Рихард Штраус уже были композиторами, когда Брамс еще был жив. Год смерти Брамса — 1897, Малер написал 1ю Симфонию в 1889 году, а Рихард Штраус в этом же году написал симфоническую поэму «Дон Жуан». Брамс вполне мог слышать эти сочинения.
Впрочем Серенада номер 1 — это раннее сочинение Брамса, написанное им в 1860 году. По сути дела это сочинение вполне можно было назвать Симфонией, здесь есть все признаки настоящей полнометражной Симфонии. Но Брамс в это время считал, что никаких симфоний он писать не будет. Поскольку соревноваться со своим кумиром — Бетховеном — он считал неприличным и неэтичным. Поэтому и название «Серенада». Подобное название можно встретить и у Моцарта («Маленькая ночная серенада») и у Чайковского («Серенада для струнного оркестра») но «Серенада» Брамса намного серьезнее и глубже,
Впрочем слушать ее — одно удовольствие…
Оркестры и дирижеры редко включают это сочинение в свой репертуар, оно не так популярно как любая из 4х симфоний Брамса.
Поэтому я был очень рад услышать живьем эту музыкальную жемчужину.
В «Серенаде» 6 частей, причем 2 скерцо и 2 менуэта, что бывает в симфоническом цикле крайне редко. Но сочинение это написано в вольной манере и юный Брамс тут не подчиняется никаким правилам. (В дальнейшем он строго придерживался канона, и все его Симфонии написаны в традиционной четырехчастной форме.)
Дирижер Дэвид Робертсон замечательно исполнил «Серенаду». Музыка лилась вольно и легко, Брамс уже тогда был «властелином звуков», и в этом сочинении заложены многие зерна, которые проросли позже в его гениальных 3й и 4й симфониях, 2м фортепианном концерте.
Не могу отметить забавную ситуацию. Все посетители симфонических концертов знают, что надо ориентироваться на программку. Ну просто чтобы не опростоволоситься и не захлопать после 3й части, когда впереди еще 4я. Люди сидящие в филармонических залах, очень не любят, когда какие-то неофиты хлопают в ладоши между частями.
Но именно это и приключилось на этот раз. Когда оркестр сыграл третью часть, и дирижер сделал эффектную паузу, несколько человек в зале громко зааплодировали.
Тогда дирижер неожиданно повернулся к залу, и громко сказал: Ребята, не торопитесь! У нас впереди еще 3 части!
И повернувшись обратно, продолжил концерт.
Честно говоря, впервые в жизни я услышал и увидел такой необычный «диалог».
Но ничего, в конце все равно были бурные аплодисменты. Дирижер быстро передвигался по сцене и поднимал солистов оркестра.
Музыканты кланялись, зрители активно хлопали. Прекрасная традиция!
***
Ну и наконец, о Мировой премьере Концерта для фортепиано с оркестром Елены Фирсовой.
Исполнил его Ефим Бронфман, наш соотечественник, а мой даже земляк, мы оба родились в Ташкенте. Я много раз слышал его исполнения самой разной музыки, и могу с уверенностью сказать — он один из выдающихся мировых пианистов своего поколения. Ефим очень серьезный музыкант, и ему доступно все: и классика, и романтика, и музыка 18 века, и музыка 21 века. Серьезная школа, мощный исполнительский аппарат, огромный репертуар, глубина и обаяние делают его любимцем публики на всех континентах и мировой звездой.
В этом концерте впервые в США прозвучал Концерт для фортепиано с оркестром композитора Елены Фирсовой, уроженки Ленинграда, но давно живущей в Лондоне.
Я когда-то давно был знаком с Еленой и ее мужем Дмитрием Смирновым, когда они только начинали свой творческий путь. Сразу избрав для себя не традиционный советский стиль музыки в духе так называемого социалистического реализма они смело пошли в мир музыки западной, они учились у Эдисона Денисова, и даже у Филиппа Гершковича, который был прямым учеником Антона Веберна.
На них влияла музыка Булеза, Ксенакиса, Штокхаузена, Софьи Губайдулиной.
Конечно в Советском Союзе все это никак не поощрялось, и в 1979 году было принято какое-то постановление Союза Композиторов про 7 композиторов, которые были, по современной терминологии, «нежелательными». В 1991 году почти вся эта «хренниковская семерка» (так их называли) покинула страну, которая к тому времени уже называлась Российская Федерация.
К сожалению муж Елены Фирсовой, Дмитрий Смирнов, талантливый композитор, недавно умер.
А Елена продолжает сочинять музыку, и Концерт, который мы услышали — одно из последних ее сочинений.
Посвящен он пианисту Ефиму Бронфману, его первому исполнителю.
В этом концерте есть некая скрытая программа, и хотя композитор ее не раскрывает, но кое-о чем можно догадаться. В концерте звучит некий лейтмотив из трех нот, который знаком всем образованным музыкантам. Этот лейтмотив придумал Бетховен в одном из своих последних квартетов, опус 135.
Называется этот лейтмотив по-немецки «Muss es sein?». То есть — «Должно ли так быть» (для тех, кто не знает, поясню: Бетховен написал эти слова прямо в партитуре квартета, и хотя их никто не произносит и не поет, но все знают, что означают эти три ноты).
И Фирсова смело использовала эти три ноты. Ставя тем самым один из вечных вопросов человечества: Почему это так? Должно ли так быть? Или можно как-то по другому?
Форма концерта необычна. Хотя в нем традиционные 3 части (обычно в инструментальных концертах именно 3 части), но здесь они распределены непривычно. Первая часть совсем короткая, всего 3 минуты, где собственно задается вопрос. А две других части, вторая моторная, агрессивная, и третья — скорее похоронная, тихая, со взрывными вставками — это ответ на вопрос. Конечно никакого конкретного ответа нет, да и не может быть в музыке.
«Музыка ведь начинается там, где кончаются слова» — говорил, кажется, Генрих Гейне… Но безусловно, концепция этого концерта — мрачная, трагическая, не оставляющая никакой надежды…
Ну что ж, такое бывает. И в музыке, и в литературе, в любом виде искусства. Печально заканчиваются многие пьесы Шекспира, 6я симфония Чайковского, стихи Мандельштама. Но жизнь продолжается, и мир живет надеждой.
Мне это сочинение Фирсовой очень понравилось…
К счастью, это не авангард, которым увлекались в 70-80 годы прошлого столетия. Это была романтическая музыка, местами я даже уловил признаки российского симфонизма, внятную организацию музыкального целого, даже иногда красивые мелодические линии. Местами эта музыка близка к Дебюсси, местами — к Лютославскому, но в целом она была целиком музыкой Елены Фирсовой.
Концерт был великолепно сыгран Ефимом Бронфманом, все что написано в нотах было ярко и образно донесено до слушателей. Концерт совсем непростой для пианиста, там немало трудных мест, виртуозных пассажей — но слушатели ничего это не заметили. Пианист играл так, что казалось — все очень просто, главное — это Музыка, которая звучала будто бы откуда-то с небес…
***
В общем, оркестр Нью Йоркской Филармонии находится в переходном периоде. Йоп ван Зведен покидает пост главного дирижера, на его место приходит великий и ужасный Густаво Дудамель.
Впрочем, кто знает: Дудамель уже был назначен Главным дирижером Парижской оперы, и даже провел там несколько спектаклей в этом качестве. Однако неожиданно объявил, что ему не нравится Парижская опера, не нравится мотаться через океан, и поэтому он отказывается от этого поста.
Посмотрим что будет, когда он вступит на пост Главного дирижера Нью-Йоркской Филармонии.
В любом случае, будет интересно.
…великий и ужасныЙ Густаво Дудамель… —«чем -кумушек считать-трудиться,не лучше-ль на себя,кума,оборотиться»——————————————————————
«Это музыка, умышленно сделанная «шиворот-навыворот» — из замечательной по своему праведно-гневному разоблачению статьи в Правде «Сумбур вместо музыки» (правда, пафос разоблачения Д.Ш. страстно возвышен по указанию ЦК). Интересно, первая часть концерта Фирсовой, в которой зашифрованы три Бетховенские ноты в басовом ключе Соль (Muss), Ми (es) и Ля бемоль (sein?), какую стадию бешенства могла бы вызвать у ЦК?
«…безусловно, концепция этого концерта — мрачная, трагическая, не оставляющая никакой надежды… Ну что ж, такое бывает. И в музыке, и в литературе, в любом виде искусства».
——————————————-
И конечно сплошь и рядом такое бывает в жизни.
Спасибо Автору статьи!