Ну а суть статьи и всего произошедшего я понял только вечером, когда пришел с работы мрачный отец и объяснил, что эта статья (это было правительственное сообщение о заговоре медиков-террористов от 13 января 1953 года) — очередной «кровавый навет» на еврейский народ, которых было уже в истории немало, и что все это клевета и вранье, и чтобы я ничего не боялся. После объяснений отца стало немного легче дышать.
МЕСТЬ
Первым уроком в этот день была география. Я вошел в класс и увидел, что большинство ребят окружили первую парту, за которой почему-то расположился второгодник и хулиган Витька Голубев, обычно сидевший на галерке, и что-то читал вслух, а остальные внимательно его слушали. Я тоже прислушался и похолодел. Витька читал какую-то жуткую статью, в которой рассказывалось об убийцах в белых халатах, врачах, которые с помощью ядов, неправильного лечения и преступных операций отправляли на тот свет крупнейших деятелей Партии и Правительства. Вдвойне ужасным для меня было то, что названные в статье фамилии врачей были почти сплошь еврейские! Именно это безумно радовало мерзавца Голубева и окружающих ребят. Я тихо сел на свое место, не очень представляя себе, что будет дальше. А дальше прозвенел звонок на урок, и в класс вошла учительница географии Нина Владимировна Клинблау (какая музыкальная фамилия, наверно немецкая). Однако никто и не подумал занять свое место или встать. Наоборот, Витька с удвоенным восторгом начал в полный голос читать статью сначала, приглашая присоединиться к его радости и учительницу, причем в тех местах статьи, где были слова «еврейский», Витька аккуратно заменял их на любимый синоним «жидовский». А что учительница? А учительница, не торопясь села на свое место за столом и, не прерывая Голубева, жеманно и, я бы сказал, ласково говорила ему, время от времени: «Ну Голубев, ну не надо». Это ничуть ему не мешало, и даже как будто поощряло продолжать. Так и прошел этот запомнившийся мне на всю жизнь урок географии.
Ну а суть статьи и всего произошедшего я понял только вечером, когда пришел с работы мрачный отец и объяснил, что эта статья (это было правительственное сообщение о заговоре медиков-террористов от 13 января 1953 года) — очередной «кровавый навет» на еврейский народ, которых было уже в истории немало, и что все это клевета и вранье, и чтобы я ничего не боялся. После объяснений отца стало немного легче дышать.
На следующий день в школу мне хотелось идти, как на виселицу, но пошел, куда деваться. В классе у нас было только два еврея, я и Изька Борхин. Меня почему-то не трогали. Не знаю почему. А вот бедному Изьке доставалось жутко. Почти на каждой перемене с криком «бей жидов» на него наваливалась группа мальчишек и начинала его бить. Я не мог спокойно на это смотреть и с воплем и ревом бросался на его спасение. Меня отшвыривали, но не били, а Изьку продолжали лупить. Вдобавок ко всему, Изька, в отличие от меня, плохо учился и поэтому в школу часто вызывали его маму. И эта «умная» мама, маленькая, крикливая, неряшливая женщина, поговорив с учителем о плохой успеваемости Изи, начинала его тут же в школьном коридоре при всех таскать за волосы и награждать тумаками к бурному ликованию окружающих балбесов. Бедный парень. Не знаю, что с ним потом стало.
Да. Черные это были времена. Евреев всюду увольняли с работы. Газеты были переполнены чудовищными юдофобскими фельетонами и пасквилями. Как стало известно гораздо позже, планировалось переселение евреев в Сибирь и на Дальний Восток. Но, как часто уже, бывало, в истории моего народа, нас спасло чудо. Тиран сдох. И антисемитская кампания быстро пошла на убыль.
Прошло много лет. Я уже учился на втором курсе. Жили мы на Гороховой, недалеко от института, но в этот день я опаздывал, сел в троллейбус. Не успел подняться, как услышал: «Яша, как я рада тебя видеть, как ты возмужал». Ко мне обращалась элегантная, худощавая дама, которую я, так же, как и она меня, узнал сразу. Это была моя учительница географии Нина Владимировна Клинблау. Мгновенно вспомнилось все. Витька Голубев, читающий жуткую статью и жеманное, и ласковое «Ну Голубев, не надо» в исполнении учительницы. Она продолжала что-то мне говорить, а я смотрел ей прямо в глаза и молчал. Замолчала, наконец, и она. Троллейбус подошел к остановке. Я вышел, не оглядываясь. Поняла ли она что-нибудь? Вспомнила ли? Вряд ли, но я чувствовал себя отомщенным, и настроение у меня улучшалось с каждым шагом.
Январь 1953 года.Моё детство проходит в Заполярье,Краноярский край, город Игарка.Мы уже там ,куда планирут сослать всех евреев.Детский сад.Директор , член партии и жена видного начальника в Игарке собрала нас, шестилетних детей и прочитала статью из газеты о честной женщине-враче Тимошук, которая возвращается домой, плачет и рассказывает своим детям или внукам, какие страшные люди есть у нее на работе, которые губят наших великих вождей. В статье указывалась национальность губителей и их вдохновителей. В результате один из мальчишек, когда мой папа пришел меня забирать из садика, закричал: «Исаак не советский, он еврейский». Отец накричал на директора. Не запомнилось мне имя мальчишки.Но ведь умный был,зараза.Только 18 лет мне понадобилось стать «не советским». 15 марта 1971мне было велено в течение 5 дней покинуть ссср. А 19 марта 1971 в моём городе был убит профессор уролог Михельсон. Убийца мотивировал убийство теми же причинами 1953 года: профессор сознательно трамвировал и убивал пациентов. А из того 1953 помню ещё как через короткое время я услышал, как отец,политрук гражданской войны.редактор книгоиздательства,отсидевший 10 лет в лагерях и посланный на вечное поселение в Игарку, говорит: «Не мог черт его лет 20 назад забрать?» – и увидел, как соседка Эльза танцует, задрав подол платья вверх. Умер Сталин.
В нашей 185 школе в разгар дела врачей и антисемитских отрыжек со стороны отдельных ребят учительница математики Ефросинья Ивановна Тилина, внешне совершенно не эмоциональная женщина вдруг подошла ко мне, видимо реагирую на мою мрачную физиономии, положила руку мне на голову, и сказала: «Эти времена пройдут. У моего мужа-офицера фронтового друга-еврея выкинули из артиллерийского училища». Другой эпизод, закончившийся мордобоем, случился, когда одноклассник Полетайкин принёс текст с еврейским буквами и предложил мне его прочесть. Я мог бы, но дать по морде было короче. Больше подобных эпизодов не было до окончания школы.
Уважаемый Евгений, могу только снять перед Вами шляпу, я вот до кона 80-х, пока мы не начали готовиться, не знал ни одной еврейской буквы. Видно сказывается разница в поколениях.
Но я не могу понять, что было оскорбительного в просьбе Вашего однокласника?
Сэму. Оскорбительным был издевательский тон просьбы.
Для меня удивительным показался текст Бориса, в котором он описывает антисемитские выступления в школе в семидисятые годы. Можно смело утверждать, что руководство школы относилось к этому спокойно, как моя учительница географии. Так что нечему особенно удивляться сейчас, наблюдая повсеместный рост антисемитских выступлений.
Вы совершенно правы. На учителей и руководство школы в таких случаях расчитывать не приходилось, совершенно. Многие из них сами совершенно не скрывали своей неприязни к евреям.
«В классе у нас было только два еврея, я и Изька Борхин. Меня почему-то не трогали. Не знаю почему. А вот бедному Изьке доставалось жутко.»
***
Могу почти слово в слово повторить за автором им сказанное. С небольшими поправками:
Во всей моей школе нас было только два еврея, я и Рабинович. Меня почему-то не трогали. Не знаю почему. А вот бедному Рабиновичу доставалось жутко. Не выдержав постоянных наскоков на нацпочве, он вскоре записался в секцию бокса. Помогло ли ему это, не знаю. Мы не были однолетками (я был старше) и учились в разных классах, и о его бедах я в основном слышал в болтовне школьников.
Другое отличие — дело происходило не в начале 50-ых, а в конце 70-ых. Естественно, к «делу врачей» в те годы это не имело никакого отношения, но ведь повод наехать на еврея в любом случае найдется, а с желанием на такое деяние нет проблем — у «титульных» оно нередко появлялось, да и по сей день не исчезло.
Рад, что мой маленький рассказ разбудил такие болезенные воспоминания. А ведь все это было! Считаю очень важным, чтобы наши дети и ,особенно, внуки-сабры помнили откуда мы и почему мы здесь.
«…. Рад, что мой маленький рассказ разбудил такие болезенные воспоминания…..»
Насколько я понимаю это в почтенном возрасте люди, не самые здоровые
а автор рад что разбудил у них ещё и болезненые воспоминания.
Как это оценить?
Свидетель нашей жизни
Всем нам нужен свидетель нашей жизни… (к/ф Давайте потанцуем https://www.youtube.com/watch?v=rhvrT5-vOJE&t=50s ), но некоторые, никого не найдя, становятся таким свидетелем для себя сами и… начинают писать.
Чаще всего «лжесвидетельствуют», не создав ничего, заслуживающего прочтения.
🙂
Конец пятьдесят второго. Я работаю под Гомелем — в школе механизации. Преподаю Основы Конституции будущим трактористам.
В Правде выходит статья, где обо мне всего несколько слов: «В гомельской школе механизации подвизается такой-то, сеющий путаницу в умах учащихся»
Меня вызывает директор школы:
— Извините… После статьи в Правде я должен вас уволить, но… напишете заявление по собственному желанию.
…
Собираюсь ехать в Москву в редакцию Правды «искать правду».
Друзья отговаривают.
— Ты с ума сошёл?! Тебя посадят! Сиди тихо! Если нет денег — отдолжим!
…
Наступает зима. Начинается Дело Врачей…
В поликлиниках люди требуют чтобы их отправили на приём к русским — врач-еврей «уморит».
…
Умирает Сталин. Дело Врачей прекращают. Ещё через некоторое время начинаются реабилитации…
— Вот теперь едь в Москву — говорят друзья.
Еду. Останавливаюсь у старшего брата.
…
В редакции Правды выстаиваю огромную очередь. Наконец, захожу в кабинет. Из-за стола поднимается и идёт мне навстречу с открытой улыбкой человек с очень значительным и одухотворённым лицом. Пожимает мне руку, приглашает сесть…
Сажусь рассказываю ему свою историю. Он внимательно меня слушает, улыбается, кивает…
Вдруг замечаю, что он… ничего не записывает…
…
Наши с братом занимающие высокие руководящие посты тётушки, снисходят:
— Ну ты же умный человек, дорогой племянник (так тебя вежливо обзывают дураком) — неужели ты думаешь, что газета Правда похожа на унтерофицерскую вдову, которая сама себя высекла? Тебе нужно обращаться в ЦК КПСС.
Прислушиваюсь…
…
Записываюсь на приём в ЦК, подготовив письмо на имя Хрущёва.
Работник ЦК с которым я встречаюсь, выслушав меня, обещает, что в течение пары недель мой вопрос будет рассмотрен. Принимает письно, но увидев на чьё имя оно написано, просит запечатать в специальный конверт для «секретной кореспонденции».
…
Жду. Гуляю по Москве. Не проходит и двух недель, как я получаю заказное письмо из ЦК (копия в гомельский обком партии) о том, что меня необходимо трудоустроить по специальности.
…
Возвращаюсь в Гомель. Иду в обком. Там меня уже ждут и предлагают на выбор два места: средняя школа или кооперативный техникум. Место в техникуме больше подходит для моей жены. Что ж — попробую трудоустроить и её.
…
Встречаюсь с директором кооперативного техникума. Он ярый антисемит и явно не желает брать меня на работу, но… распоряжение обкома партии.
На следующий день после нашей встречи жена звонит ему по телефону. Фамилия у неё самая что ни на есть «арийская» и директор, даже не встретившись с ней, отправляет её в отдел кадров. Потом звонит в обком и говорит, что (к сожалению) уже взял человека и даже выделил ему комнату для проживания с семьёй в здании техникума
…
Через некоторое время увидев меня, гуляющего во дворе с маленькой дочкой, директор техникума всё понимает, но сделать уже ничего не может…
…
Устраиваюсь учителем истории в средню школу. Я снова, как и до войны, буду учить детей!
Это не мои возпоминания, а отрывок из «Рассказы отца от первого лица».
https://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer1/frenklah/
Спасибо, Ефим, много историй вспоминаются из детства в том же ключе
Страсти-мордасти. Не помню, чтобы были какие-то «потасовки» в школе. Но у нас школа была женская.