Борис Неплох: Сидней Рейлли: всё или ничего

Ре­волюция смешала все карты. Летчик и коммерсант был вынужден надеть капитанский мундир и от­правиться в Москву — офицером по связи британ­ского посольства.

Борис Неплох

СИДНЕЙ РЕЙЛЛИ: ВСЁ ИЛИ НИЧЕГО

Была ночь, сыпал колючий снег. Поздней осенью 1918 года по горбатому мосту через Фонтанку пробирался старик в бараньем ту­лупе, с окладистой рыжей бородой. В глазах его вспыхи­вали отблески костров, у которых грелись матросы и петроградские дворники. Из кармана старика топорщился наган, а в платке был по-деревенски спрятан паспорт на имя мещанина города Либавы Сигизмунда Георгиевича Розенблюма.

Пожалуй, никто не признал бы в этом, на вид пожилом крестьянине, капитана британской армии Сиднея Джорджа Рейлли, всегда чисто выбритого, с головой, отлакированной бриолином, в мундире «от Нордштрема»[1]» и в темно-коричневых интендантских сапогах. Да и никто, наверно, не до­гадался бы, что никому не известный Розенблюм — это и была настоящая фамилия щеголеватого офицера, а Сидней Рейлли — лишь игра фантазии, след о прочитанных в детстве романах Майн Рида.

Жизнь этого человека окутана тайной, но одно известно доподлинно: родился Сигизмунд Розенблюм в 1874 году. Что касается места рождения, тут есть варианты. Их три. В польском местечке, в Одессе или Киеве. Когда его спра­шивали о происхождении, он тер переносицу:

— Мать у меня — еврейка, а отец — ирландский пастор…

А вот еще одна из легенд о нем — в 1904 году, в Порт-Артуре, во время русско-япон­ской войны за голову Сиднея Рейлли, в то время служившего старшим конторщиком в компании «Сахарная торговля Гинзбурга», японцы давали де­сять тысяч иен, считая его русским шпионом. Рейлли удалось скрыться. Где он жил и что делал в ближайшие семь лет — покрыто мраком. А кем он был до Порт-Артура? Польским инсургентом? Боевиком-анархистом? Добровольцем в англо-бурской войне?

Этель Лилиан Войнич, по слухам, бывшая одно время любовницей Рейлли, могла только сожалеть, что своего «Овода» написала до знакомства с ним, а то бы главный герой ее знаменитого романа обрел бы черты Сигизмунда Розенблюма. Сиднея, sorry, Рейлли.

В Петербурге он появился только в 1911 году. Вел рассеянный образ жизни: ходил на бега, в рестораны, абонировал ложу в опере. Считался другом Бориса Суворина — младшего сына изда­теля популярной газеты «Новое Время». Суворин говорил о нем: «Сидней знает то, что никто не зна­ет». И, действительно, он был начитан, умел ярко и увлекательно рассказывать, свободно владел не­сколькими языками. Понимал, как никто, наверно, в России наполеоновскую эпоху: стиль жизни, фи­лософию времени.

О Рейлли говорили, что он превосходно играл в лаун-теннис, водил машину, пилотировал аэро­план. Бориса Суворина он втянул в строительство первого в России аэродрома. Это был участок земли, принадлежавший со времен Петра I комен­дантам Петербурга. Фактически, коменданты ни­когда этой землей не пользовались, а сдавали ее в аренду огородникам. Ко времени, когда Сидней Рейлли загорелся идеей строительства аэродрома, главной арендаторшей выступала некая пожилая англичанка. Рейлли с его аристократическими ма­нерами и прекрасным английским, очаровал ста­рушку и получил от нее право на сдачу всего Ко­мендантского поля под аэродром[2]. Так было орга­низовано акционерное общество «Крылья», в ко­тором Рейлли, вплоть до самой революции, полу­чал директорское жалование.

На завтраки в ресторан «Кюба» он являлся в летном шлеме, кожаных крагах, пропахший керо­сином и сырым петроградским небом. Жена адъю­танта морского министра Надежда Залесская уви­дела его в первый раз именно таким. Слух о том, что Рейлли — английский шпион, только подогрева­л ее интерес.

Война ускорила любовную развязку. Муж дал согласие на развод, а Рейлли отправился в Нью-Йорк добиваться военных поставок для русской армии. Вскоре к нему приехала мадам Залесская.

В этом месте в жизнь Рейлли снова вошла легенда. Это выглядит не совсем правдоподобно, но рассказывают именно так. Будто счастливый жених встречал ее в нью-йоркской гавани и тут же на пристани был арестован по об­винению в торговле «живым товаром». Как ни уве­рял Рейлли, что он не сутенер, что это его невес­та, полиция оставалась непреклонной. Единственным условием для освобождения была немедлен­ная женитьба.

— Но сейчас великий пост. Венчание по право­славному обряду запрещено, — рыдала Надин.

Пришлось обратиться к русскому митрополиту в Америке — Платону, и тот, учитывая щекотливую ситуацию, дал согласие. И будто бы это был единственный случай в истории Русской православной церкви — венчание на первой неделе Великого поста.

Трудно сказать, что двигало Рейлли, любовь или спланированный расчет, но факт остается фактом: Надежда Залесская оказалась племянницей председателя русской закупочной комиссии генерала Эдуарда Карловича Гермониуса. С каждого американского снаряда, отправленного в Архангельск, Рэйлли получал двадцать пять центов комиссионных. В 1917 году они с женой занимали чуть ли не целый этаж в одном из самых дорогих отелей Нью-Йорка -«Сент-Реджис» на Пятой авеню.

Ре­волюция смешала все карты. Летчик и коммерсант был вынужден надеть капитанский мундир и от­правиться в Москву — офицером по связи британ­ского посольства.

План по свержению большевистского прави­тельства, известный, как «Заговор Локкарта» (по фамилии главы британской миссии Робина Лок­карта), был на самом деле разработкой Сиднея Рейлли и Бориса Савинкова — руководителя Со­юза Защиты Родины и Свободы. Предполагалось подкупить командира одного из латышских пол­ков, который должен был арестовать весь Совет народных комиссаров. Рейлли продумал всё до мелочей: и передачу власти новому Временному правительству, и даже состав этого правительст­ва. Не учел он только, что латыш-командир в последний момент струсит и донесет в ЧК.

Начались повальные аресты и обыски. Сам Рейлли спасся чудом. Он ехал в поезде из Петро­града в Москву, чтобы возглавить восстание, когда узнал на середине дороги о провале своего дела, пересел в обратный поезд и спрятался у своих петроградских друзей. Даже в тулупе и с дворни­цкой бородой оставаться ему в Петрограде было чрезвычайно опасно. В декабре 1918 с помощью случайных знакомых и бутылки самогона Рейлли переправился в Финляндию.

Его дружба с Савинковым — особая биографи­ческая глава. После провала московского восста­ния они встретились вновь летом следующего го­да, в Париже, во время Версальской мирной кон­ференции. Савинков в качестве члена Русского Политического Совещания, а Рейлли — офицер, ин­формирующий правительство Великобритании о русских делах. Именно тогда английский разведчик по­знакомил Савинкова с военным министром Уинстоном Черчиллем.

Они были похожи: Савинков и Рейлли. Оба искатели приключений, оба бесстрашные до безумия, оба люто ненавидевшие большевизм. Осенью 1920-го в «рейде» армии Булак-Балаховича они пробирались белорусскими лесами: Савинков, Рейлли и мадам Залесская в папахе и вахмистрской кацавейке. Причем, Рейлли согласился на это без ведома Intelligence Service, за что и был в следующем году уволен из британской разведки.

Крушение «польской акции» отозвалось и на судьбе Савин­кова. В их письмах друг к другу — сетования на жизненную неустроенность и безденежье.

У Рейлли единственная надежда на иск в 750 тыс. долларов, выдвинутый в нью-йоркском суде против компании Baldvin Lokomotive Company, отказавшейся ему оплатить комиссионные за посредничество при поставке в Россию военного снаряжения в годы войны. От предложенного от­ступного в 25 тысяч, он, который с трудом собирал деньги на пароходный билет в Европу, отказался. И это было в характере Рейлли: всё или ничего.

Надежда Петровна Залесская от него ушла. В мае 1923 года он женится на чилийской актрисе Жозефине-Фернанде Бобадилья, которую по-домашнему прозвал — «Пепита». Пытался и ее вовлечь в «русские дела», знакомил с друзьями, но Пепита, кроме слова «комиссар», других слов по-русски не понимала.

Финал жизни Сиднея Рейлли известен лишь в контурах. Отговаривая Савинкова от нелегальной поездки в Россию, а потом и осудив его печатно за откровения в ГПУ, он в 1925 году сам переходит финскую границу под именем торговца Штейнберга. Его выслеживают, он пытается скрыться. Мет­кий выстрел пограничника. Ранение. Его увозят в Мос­кву. Лечат. Потом он дает сенсационные разобла­чения о деятельности иностранных разведок в России. На целый разворот газеты «Правда».

Застрелили его 5 ноября 1925 года в парке «Сокольники». Известны имена тех чекистов— конвоиров — Григорий Федулиев, Ибрагим Абиссалов и Григорий Сыроежкин.

Примечания

[1] Нордштрем — модный военный портной в Петербурге. Шил для царской семьи и императорской гвардии.

[2] В топонимике Санкт-Петербурга так и значится с тех пор это место — Комендантский аэродром.