Кино двадцатого века знает множество красивых актеров. Однако другой такой — мягкой, южной, обволакивающей обаянием и как бы изнутри освещенной красоты найти будет едва ли возможно.
С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, МАЭСТРО!
„Мои зрители все умерли“ — сказал однажды Федерико Феллини. Горькие слова! Наверное, их горечь могли бы разделить многие творцы кинематографа. Да, время… Оно быстротечно. Каждый поворот его реки — новые ритмы, музыка. Каждый поворот — новые вопросы, образы, рождение новой эстетики, средств выражения… Кино демонстрирует это как нельзя нагляднее.
Но все же… „И не одно сокровище быть может, минуя внуков, к правнукам уйдет…“. — Волшебные строчки Мандельштама — утешение для тех, кто думает, что время их искусства миновало. И они же — слова вдохновения. „Вы рисуйте, вы рисуйте, вам зачтется…“. А ведь у каждого времени, даже самого тяжелого, есть свое особенное обаяние. С его притяжением трудно бороться. И есть те, кто наполняют жизнью, отвергнутые „внуками“, „полотна“ — актеры. Время выбирает их лица, как если бы выбирало для себя свой лик, и, вглядываясь в них, мы способны почувствовать трагизм и обаяние ушедшего.
Одного из них, „оживляющих“ время, обязательно вспомнят в эти дни. 28 сентября 2024 года 100 лет исполняется Марчелло Мастроянни.
Кино двадцатого века знает множество красивых актеров. Однако другой такой — мягкой, южной, обволакивающей обаянием и как бы изнутри освещенной красоты найти будет едва ли возможно.
И ничего похожего на „цветок бездумный и прекрасный“. Мастроянни мог сколь угодно дурачиться в кадре, давать волю темпераменту…, оставаясь при этом все тем же сосредоточенным, серьезным актером. Красота в соединении с очевидной интеллигентностью — вот, что поражало в нем с самого начала! Другое дело актерский интеллект, внутренняя пластика… Чтобы дать ход природным талантам и понять масштаб дарования нужны были великие режиссеры: Лукино Висконти, Джузеппе Де Сантис, Федерико Феллини, Витторио Де Сика, Микеланджело Антониони. И, конечно, Марчелло повезло узнать удивительных актрис. Тандем Софи Лорен и Марчелло Мастроянни не знал себе равных. Почти 40 лет длился их роман на сценических площадках. А были еще встречи с Моникой Витти, Анук Эме, Клаудией Кардинале, Мариной Влади, Фэй Данауэй, Катрин Денев, Джульеттой Мазиной…
В юности Мастроянни мечтал стать архитектором и дарить Италии прекрасные сооружения. Что ж он подарил Италии… себя, Марчелло Мастроянни, который „создавался“ им и другими людьми многие годы. Италия оценила дар. Уже по традиции, 28 сентября по стране прокатится поздравительная „волна“, и люди будут говорить: „Танти аугури (с днем рождения), Маэстро!“.
Марчелло Мастроянни, Ален Делон… По-разному прекрасны лица двух „икон“ 20-го века. Любопытны параллели их судеб в пересечении с творчеством Микеланджело Антониони. Если оценить роли актеров в близких по времени фильмах „Ночь“ (1961 год, Мастроянни) и „Затмение“ (1962 год, Делон), то предпочтение я, пожалуй, отдал бы французу. Но если Делон останется в памяти, главным образом, благодаря точеной красоте и достижениям в молодости, то Мастроянни… Согласитеь, сыграть в 62 года одну из лучших своих ролей в фильме Феллини „Джинджер и Фред“ большое достижение. Этим фильмом закончилось партнерство двух великих людей, подаривших миру киноиконы — „Сладкая жизнь“ и „Восемь с половиной“. И здесь мы, возвращаясь к горьким словам Феллини, спросим себя: неужели эти и другие фильмы останутся лишь особыми знаками на пути искусства? Неужели слабая улыбка журналиста Марчелло из „Сладкой жизни“, еще не сознающего, что все кончено и ему больше не суждено прийти к берегу, где живет, похожая на мадонну, девочка, не тронет сердец? И не откликнется озарение Гвидо и радость свободы в „Восемь с половиной“ строчками Пастернака: „Жизнь ведь тоже только миг, только растворенье нас самих во всех других как бы им в даренье.“?
Вы неправы, синьор Феллини. Ваш зритель не умер!
Снова зазвучит музыка, пойдут титры и на встречу с нами выйдет все тот же Марчелло Мастроянни, выйдут другие актеры… Вместе с ними мы войдем в „интерьеры“ времени и в какой-то момент почувствуем, что прошлое близко, что время неразрывно, как неразрывен круг людей в финале „Восемь с половиной“.
