Юрий Котлер: Город и мальчик (повесть о трех сердцах). Продолжение

06.08.201518.08.20150

Человек не конец Творения, не завершающая точка эволюции, и после него на земле появлялись иные существа и жизни, но ему одному даны разум и свободная воля…

Город и мальчик
(повесть о трех сердцах)

Юрий Котлер

Продолжение. Начало

Часть вторая. Казнь истории

Перед нами рукопись Л.С. Белоусова (о. Геннадия). Когда она уже была подготовлена к печати, пришла невнятная бумага из некой районной психиатрической лечебницы: мол, Белоусов Л.П. (?) проходил курс лечения и скончался от сердечной недостаточности (когда, где?). Впрочем, это ничего не меняет, рукописи, конечно, горят, но не все. Предлагаем поэтому читателю вторую часть повести (ссылка в тексте «Иуда» — на книгу «Евангелие от Иуды». изд. АСТ. Астрель. М. 2006). Кто есть упомянутые иноки неизвестно.

ПОТАЕННАЯ ВЕСТЬ
трактат апологии в письмах иеромонаха о. Геннадия
инокам Варлааму, Вениамину и Епифанию

«Дух Святой научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам».
— Иоан. 14; 26

Письмо 1

Дорогие братие, больше жизни возлюбившие Господа нашего, единомышленники во Христе, Варлаам, Епифаний и Вениамин! Храни вас Отец наш и Вседержитель в ваших многотрудных деяниях в Соловках на благо воистину святой Церкви;
Да воссияет свет Истины, да не огрубеют сердца окружающих и не отринут они святого блаженства. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, повествование это о видении близ горы Арарат, у Большого Конуса, свидетельствуемое мною как очевидцем.
Ибо сказано св. Апостолом Павлом: «Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, Противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так-что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фес.2; 2-4).
Написано у пророков: «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему… Потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства» (Евр. 11; 40). Пребывая в смирении духа и отнюдь не гордынею движимый, не хочу оставить вас, братие, в неведении об открывшемся мне знании, дабы вы несли его дальше людям.
Слово Иисуса Христа, именующего себя Сыном Человеческим: «Подними взор свой и посмотри на облако и на свет внутри него, и на звезды, окружающие его. Звезда, что указывает путь, твоя звезда» (Иуда. С.46). Слово Спасителя, отринутое Иринеем, епископом Лугудуна, было скрыто 16 веков. Ныне Слово воссияло, дабы мы познали Его, и Оно указует истинного Бога, и прямой к Нему путь;
Ибо открыто ныне и доступно нам изреченное Евангелием Иуды. Слово это не от Иуды, а Иуды, истинного ученика Иисуса, кому Тот открыл Истину, кому доверил само Тело Свое, дабы вернуться в лоно Отца Своего.
Имеющий уши слышать да слышит. Каин, первенец, восстал на Бога, не принявшего его жертву, неугодную Ему, хотя иной у земледельца Каина не было. Изгнав завистника и убийцу, Господь в бескрайней милости рек: кто убьет Каина, отмстится всемеро, а Ламеху, семени Каинову, имевшему двоих жен и воспевшему песнь, — семьдесят раз всемеро против Каина всякому, кто убьет его.
И Ева родила Сифа взамен Авеля, оплаканного ею. Ной, сын Ламеха, названный Господом праведным пред Ним в роде сем, поместил в ковчег и потомков Сифа и продолжателей рода Каинова. И основались они на земле, и взяли себе жен, и размножились они и распространились по земле.
Приступая к Большому Конусу, обуянный величием зримого и вознося молитвы, я усилился превозмочь слабость. И открылись очи мои, когда впереди, над вершиною, восстало сияющее облако, каких не видел прежде. Оно струилось и сверкало и излучало свет; облистанное серебром, оно было грозно весьма. Из облака раздался трубный глас, и лишился я чувств.
Придя в себя, узрел умиротворенную даль и слышал ангельскую музыку и приятное благоухание. И открылось мне не ведомое доселе, о чем незамедлительно уведомляю вас, дабы очистить ваши души, братие, и пособием вашим передать знание, не убоясь препон и гонений, всем взыскующим просветления, чтя Отца нашего.
Да узрит Он жаждущих истины и благословит Он вас и всех домогающихся ее, ведомой Сыну Его, принесшему неоценимую жертву, и доселе непознанную; ибо знание жертвы Иисуса в том, что Он не от бога мира сего, Его откровение нам о моральной низости и пороках ложных богов.
Христос принес жертву, дабы возвратиться в Божественное царство, в совершенное царство Духа, покинув смертное тело. Услышьте смысл сказанного: «Зачастую Он не являлся своим ученикам в своем настоящем виде, а находился среди них в образе ребенка» (Иуда. С. 22), ибо сказано также: «Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу» (Псалт. 8; 3).
И еще: « Души каждого поколения людского умирают. Но когда эти люди завершают свое земное царствование, и дух их покидает, тела их умирают, а души остаются живыми и будут вознесены» (Иуда. С. 32). И открылось мне, что душа нисходит человекам из Божественного царства и по завершении земного их пути возвращается туда. Сказано Иисусом: «У каждого из вас есть своя звезда» (Иуда. С. 31);
Что означает: спасется человек через познание Божественного света внутри себя. Ибо тот, кому известна истинная Божественная сущность, способен избежать тисков этого мира и осознать благость просветления; и понять всем сердцем своим, кто есть Иисус и что влечет жизнь в этом мире, и выше. «Ибо существует великая и безграничная сфера, чьи пределы не познал ангельский сонм, где существует великий невидимый Дух» (Иуда. С. 35 ).
Люди умирают, братие, умирают их тела, но души их живы и, освобожденные, обретают свою небесную обитель. В минуту смерти тленное, чему место в этом смертном мире, следует оставить; знание дается, чтобы отказаться от своих земных дел, и тогда, по слову Иисуса, «их души отправились в вечные сферы» (Иуда. С. 32).
Сие было открыто мне, при горе Арарат, явившимся из облака ангелом с пылающим ликом, налитым кровью. Прогремели слова его: первый есть Сиф, называемый Христос, а второй есть Гарматох, третий есть Галила, четвертый есть Иовель, пятый есть Адонай. И правят те, в первую очередь, мировым хаосом; мировая бездна, космос, преисподняя приняли их власть (Иуда. С. 40-41).
Но среди них Иисус есть Сиф Странник, Спаситель, противостоящий искушениям Сатаны, преобразившийся после распятия в светоносное облако. В то чистое облако, которого не видели ангелы среди всех, кто звался Бог, кто предстоял человечество в Вышнем мире и кто укреплен в нижнем, земном мире, где храм гнил и непрочен, доколе стоит на этой основе.
Земной мир погряз и утонул в бедствиях; сотрясают его землетрясения и ураганы, наводнения, голод и засухи, эпидемии, и нужда, и страдания. Мир нехорош. Но пресуществует иная основа. Спасение позволено обрести тем, кто знает, как освободиться от тисков этого мира и его земных страдальческих оков.
Открылось мне, как было. В начале всего сиял Божественный мир, который населяли единый, высший Бог, могущественный и всеведущий, и его истинно Сущие. И суть их духовность, и не было ничего материального, временного, разрушаемого. Знание того уходит в необозримую древность.
Ибо «ни бытия не было тогда, ни небытия. Ни воздушного пространства, ни неба… Ни смерти не было тогда, ни не-смерти; день и ночь не различались тогда. Само по себе, без дуновения, дышало лишь Это; и ничего не было, кроме Этого» (Ригведа X; 129,1,2).
Но свершилась ошибка. Из Божественной сферы вычленился некий сущий, и появились иные сущности, и сотворили наш нынешний, тленный мир. И ангел с пылающим ликом назвал еще имена: Эл, и Небро, именуемый Яалдабаоф, и Саклас; а то, в чем мы живем, не творение единого, истинного Бога: на земле правят низшие божества (Иуда. С. 39-40).
Однако цельность всего не изменилась, и сияет вечно основа Бога истины, где наш мир можно уподобить ловушке Божественных искр. В убогой вещественной оболочке иных заложены элементы Божественной природы. Души этих людей бессмертны, лишь временно заключены в непрочную и убогую, тленную оболочку. Им дано освободиться и вернуться навечно в Богоявленное царство, откуда пришли они;
Откуда Христос Спаситель снизошел в сферы земные, дабы принеся Слово Божие, открыть тайное знание свыше всем, у кого отверсты уши и не замутнены глаза и сердца непорочны. Он Сын Человеческий, раскрывший тем, кто чист духом, тайные истины, без постижения коих не обрести Царствия Небесного, Спаситель воистину. И отсюда слово мое к вам, братие во Христе, благословенны буди во Господе истинного Духа.
Кто, кроме Сущего, опознает отмеченных Божественным духом, как узнать, чья душа помечена печатью Вечного, а чья обречена, пройдя жизненный путь, исчезнуть навсегда? Тайна сия велика, и не мне раскрыть ее.
Знаю, что слово мое отвергнуто будет многими и многими, отторжено от ушей людских как безбожная ересь, но кто встанет и скажет: мне открыта истина, я проник в нее? И я не решусь на такую дерзость, слово мое сугубо о том, что видел, что открылось мне и потрясло меня; а вы внимайте.

Письмо 2

Доподлинно Иисус называл себя Сын Человеческий. Ибо Святой Дух низошел на него во время крещения. И когда возопил Иисус распинаемый: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Матф. 27;46), Дух покинул Его.
Преобразившийся в светоносное облако, Он обрел себя в Вышних пределах, где нет смерти, где Божественная Истина делает свободными и нет места служителям заблуждений;
Где обретается Сущий Бог, Вседержитель, Единственный, Кто превыше всего, Кто всеведущ, всемогущ, Кто бесконечно духовен и удален от преходящего мира боли и страданий, мира, созданного мятежником и глупцом.
Истинно говорю, правящий сотворенной им юдолью забот и печалей суть ложный бог, последствие роковой ошибки. Ничто тайное никем не сокроется. Когда некий ученый, размышляя о понятных человеческому разуму аналогиях с Троицей, нашел их в слагающих вектора, не ведая того, он обнажил правду об Эле, и о Небро, и Сакласе.
Сойдя на землю из бессмертного Божественного мира, Иисус, смеясь, разоблачил ипостась низших, несовершенных богов, но и указал человечеству путь, и положил начало истории. Мучительно и жестоко и долго постигалась Божественная правда.
Сказано: «По делам их узнаю их». Они суть пророки Высшего мира, и первый среди них человек из Кериота, что в Иудее, Иуда. Иисус смеялся, когда сказал: «Один из вас диавол» (Иоанн 6; 70), ибо открыл Иуде: «Но ты превзойдешь их всех. Ибо ты принесешь в жертву человека, чьим телом Я облечен» (Иуда. С. 45). Завершилось же так: «Расселось чрево его, и выпали все внутренности его», и стала «земля крови» (Апост. 1; 18-19).
Может ли прямой путь быть простым? И может ли человек знать, к чему он призван, что станет делом жизни его, и прославит его среди избранных? Не дано знание никому в смертных, ибо нисходит мудрость с истечением жизни и определяет все Высший Разум и Он же всем руководит.
Написано: «Власти этого мира не желали страданий Христа, чтобы его смерть не принесла спасения людям, он (Иуда — авт.), ратуя за спасение, предал Христа, дабы не осталось никакой возможности того, что спасение будет предотвращено силами, противящимися страстям Христовым, и дабы страсти Христовы обеспечили то, чтобы спасение уже никак не могло быть отсрочено» (Тертуллиан).
Так первым стал Иуда, позволивший Посланнику Божию освободиться от плотских оков и возвратиться в Небесный Дом. И заступил на место Иуды Матфий, и проклят был Иуда всем родом людским, а ведь он тот, кто пожертвовал именем своим, честью своей, памятью о себе во имя великой любви к Христу.
Но если Иуда освободил Одного, отринув собственное благо, растоптав его во имя Его, то Иосиф, новый святой, замыслил о неисчислимых количествах, не ведающих Вышнего света, прозябающих в темноте безверия и во мраке бездуховности.
Истинно сказано, когда рождается новый пророк, возгорается звезда, последующая за звездой Вифлеема, отмечая тем всех осиянных Вышним светом, всех, кто принадлежит к «великому поколению без правителя над ним» (Иуда. С. 42).
Много рождалось на земле пророков и мучеников и страстотерпцев. Был некий, именуемый Савонарола, повешенный за шею и сожженный, среди предтеч Великого святого в истории людей.
Имя же этому Иосиф, родом из Гори, от Виссариона из Диди-Лало и Екатерины из Гамбареули, что у Кавказских гор. Путь сего увенчался подвигом во имя очищения и освобождения сотен и тысяч и миллионов, утвердивший их на крестный путь через страдание к возвращению в славную и вечную жизнь.
Назовут великим грешником того, кто движется прямой стезей, очищаясь усилением греха, одолевая сопротивление неразумным помыслам, укрепляясь в осознании Вышнего; ибо пришел он оттуда и вернется туда. Когда он сознает это, неведомо, но укреплен он в духе с первых дней своих; благословенный Гавриилом, тверд в помыслах и непреклонен духом своим.
Из белоснежного сияния явился мне Ангел и взял меня за руку, и ощутил я неслыханный удар, словно бы ожог безумной сметающей силы; пронесся мощный порыв ликующего ветра и бросил меня в прах, лишив чувств. Но ангел держал меня и обжигал ожогом, исходящим от огненного лика, кроваво сияющего.
Се был знак, указующий перст, дабы познана была Истина и пути, идущие к ней, и открылось доселе неведомое никому на земле. Ангел вознесся со мной к небесам и разверз их, и узрел я бесконечную даль и услышал хоры поющих осанну, и встала блистающая бездна неземного умиротворяющего сияния.
А когда очнулся, так же возносились ввысь белоосиянный Большой Конус и уходящий в глубокую тень Конус Малый. Потрясенный, распростертый у подножия Арарата, я с восторгом воспринимал произошедшее. Разверзлось неведомое и открылось скрытое и ушли навсегда и печаль и боль тварного существования.
Но Ангел не оставлял меня, он вел меня по неведомому миру, больше и больше открывая тайну и тайное знание о Великом святом. Ангел не расставался со мной, он был рядом, и я постигал то, что в силах постичь человеческий разум. Он вел меня вперед и вперед, и открывались глаза мои, и отверзались уши, и я постигал узнанное.
Осознав сие очистившеюся душою, посвящаю вас далее, возлюбленные, в явленное мне, чтобы исполнились сердца ваши радостию, чтобы отринули вы печаль и горести и беды земные и отрясли прах земной и достигли познания совершенства, очистившись.
Иным кажется, что знание утеряно, утрачено невозвратно, но Всеведущий не допускает забвения, отвергая неправедных во веки веков. Истина едина, чиста и неразрушима. Можно ли жить во тьме без света? Можно ли прозябать в пещере без воздуха?
Будто бы в противовес истине, что дана нам тварною жизнью, преподана нам Истина Вседержителя; но земная истина и Истина небесная как свет и воздух не отрицают друг друга, не противоречат сами себе. Ибо Истина Духа всеедина и необъятна; гармония вечной жизни соединяет все сущее. Оболочка тленна, суть нетленна.
Вы не забыли, братие, речение св. Апостола Павла: «В храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (Фес. 2; 4)? И у Тертуллиана написано: «Чтобы спасение уже никак не могло быть отсрочено». Сие есть ключ моего повествования, основа основ, разгадка доселе неразгаданного. Это исходное;
Ибо тот, о ком поведаю вам, утвердился в этом, как Колосс на двух основах. И первая основа заблуждение, смятение жизни, уклонение духа, усиление греха, и это оболочка, а вторая основа выпрямляет стези, ведет, минуя тернии, к очищению и святости.
В укреплении духа того, кто ступил на путь сей, залог свершений, великая жертва во имя спасения, крестный путь и очищение миллионов и миллионов не ведающих своих заблуждений, неразумных и слабых. Как малых взяв за руку, он повел их к горним высотам;
Где разверзаются невиданные дали, где обретается неслыханный покой, где вечная радость умиротворяет души, где нет ни забот, ни воздыханий. И те, кто отмечен Божественною искрой, находят там своего Отца и обретают Спасителя, а рядом с ним Иуду;
Иуду, единственного сподобившегося освободить Христа от земных пут, вернуть Его в Царство Небесное к всемогущему и отрешенному ото всех забот Отцу Его, и Иосифа, направившего в Небесные сферы носителей Знака, отряся неразумную оболочку греха и страданий, бед и горя. Ибо они суть соль соли земли.

Письмо 3

Долог был и суров путь Иосифа к обретению истинного, к просветлению и вере в праведность исполняемого долга, возложенного на себя. Но, знаем, и св. Апостол Павел ходил по земле 30 лет, проповедуя Христа Спасителя; от Эфеса к Каппадокии, и в Сирию и в Рим на 32 тысячи километров пролег его праведный путь, увенчанный мученической кончиной во имя Освободителя.
Истинно великое рождается в глубоких муках, медленно и трудно, но, рожденное, являет себя воссияным и в сердцах и умах, оставляя нетленный след, побуждая к движению. Матерью заложена была в сердце сына, Иосифа, вера, окормлена вслед духовною семинарией. Но не внял он, не захотел услышать, надолго отринул знание, снедаемый похотью, отвратился на земные суеты, уподобляясь Савлу.
Одно он ведал: тленно всего лишь тело, душа вечна, она скрыта и не являет себя; душа наблюдает, сострадая, каясь и радуясь. Смерть не катастрофа, не разрешение тревог и забот земных, «живой средь мертвых жив, а мертвый жив в живых» (Н. Морозов), Иосиф часто повторял сие;
А в середине жизни утвердился он в жесте, завершающем разговор, и близкие и дальние не понимали его. Чуть вскинув согнутую руку, не выше плеча, отпускал собеседника, одобряя его, словно бы благословлял его, побуждая. И вслед за этим на смертном приговоре сему ставил недрогнувшую подпись: «Утверждаю».
Еще древние, язычники, сознавали силу закона: «Воздав должное богам, Ромул созвал толпу на собрание и дал ей законы, — ничем, кроме законов, он не мог сплотить ее в единый народ». (Ливий 1; 8, (1)). Ромул сей — тот, кто убил брата единокровного, близнеца себе.
Человек свободен и окрылен, такой закон положил установить Иосиф своему народу, располагая, сплотив его, открыть ему светлую даль и стать на века первым на земле. Однако не было учеников у Иосифа, скорее подобно двенадцати Иисуса, слабые и недалекие, но ослепленные величием Учителя, не проникающие в глубину и осознание Его Истины; и Христос смеялся над ними, и Иосиф.
Спросили Иосифа: как понимать, что ты один, что вокруг нет тех, кому можно верить, что и учитель твой не сознавал тебя? Он ответил в ответ: когда растет стебель сквозь бетон, что нужно ему, дабы пробиться, чтобы взломать невзламываемое и рукой человеческой?
И удивились, не поняв, вопрошавшие и сказали: как понять тебя, разъясни нам, ибо стебель немощен и затопчут его идущие и не даст он плодов вовек, а трава на земле простирается широко и услаждает зрение.
Он ответил: тем и силен стебель, что он один, что стремление к свету побеждает тьму, а трава растет повсюду кругом, не требуя забот и старания. Стебель же обретает мощь собственным попечением; и все восторгаются, смотря на него.
И приступив к нему снова, вопросили, зачем он отвергает любимого ученика учителя своего, ибо двое их, сплотившись, могли бы горы повернуть служением народу, кому служат, очистив того от скверны и несчастий, избежав ему геенны огненной?
Он ответил тогда: из одного ствола возникают побеги и вырастают стволы, и все мощны и долгой жизни, и отдыхают многие в тени их, но если два побега растут из одного места, они хилы каждый и гибнут, не успев набрать сил. И смутились вопрошающие и отошли от него, скорбные духом. А Иосиф смеялся над ними;
Ибо знал реченное: «Это все равно что убить бешеную собаку: если ты не убьешь ее, то она убьет тебя, и вместе с тобою и всю страну» (Лютер).
В первые годы силы своей был тверд Иосиф, но рассеян, он искал путь и не находил его, не ведая, к чему призван. Он оставался один, но он и решил так; ибо не было вокруг чему приклониться. Но мать свою, Екатерину, он чтил, духовные ее поучения, усиленные и укрепленные, питали его, как подземные воды напояют поля, а когда смог, отдарил ее губернаторским дворцом.
Находясь в затмении и разброде духа, тайно от всех направился он на берег реки, взбудораженной и замутненной. Там, в одиночестве, стоя под ветром и смятенными облаками, он воззвал, растерянный: Боже, просвети меня, дай силу и укрепи меня. И вздулась большая река, и ломающая усталость сморила Иосифа и упал он на землю, и внезапный сон обволок его душным облаком;
И прогремел гром, среди далеких облаков, и стал Некий, в белоснежных одеждах, со сверкающим мечем, излучая молнии. И сказал: встань! и рассек Иосифу ступню и приложил меч к левой руке, и тотчас срослись у того два пальца.
Молча смотрел он на Иосифа, и сверкали очи его, и глухая тьма гремела вдали. Пал Иосиф на колена и плакал, и целовал край белоснежной одежды, но не было ответа; легла на землю тьма.
Спустя время приступил Иосиф к учителю своему и сказал говоря: слабы члены твои и дни твои сочтены и остался ты один, а что вне нас с тобой, то камень, висящий на шее партии, я пойду впереди.
С того времени поменялась походка Иосифа, стала шаткой, некая сила словно тянула его к земле; он полюбил, усадив соратников вкруг стола, ходить пришаркивая за их спинами, и они сгибали шеи, ощущая незримый гнет.
И пили вино, и услаждались музыкой и танцами жен и кинокартинами, и веселились, но непонятная угроза не отпускала никогда, не давая им опьяниться. Ему было хорошо и удобно в мягких сапогах.
Ни детям своим, ни жене своей не хотел он открыться в том, что и от него было еще укрыто, только сила была и зов, смутные и грозные. А когда не стало жены, когда отняла она у себя что не ею дано, темен стал Иосиф, и видели все пятна на лице его, и, замкнувшись, пил вино родины своей один.
Он выходил, в вёдро ли, в мороз, и шел по двору и смотрел вверх, и алые знаки на неясных башнях манили и влекли, и он чувствовал, как зреют в нем мощные силы. Тогда Иосиф смеялся негромко, и идущих вслед сжимало морозом по коже.
Однажды спросили его во время застолья, знает ли он притчу о сеятеле. Он засмеялся: мать моя многажды читала мне эту притчу; и сказал: смысл же ее в том, что зерно наливается соком созрев и умирает, и его хоронят в земле. Но оно проклевывает почву, растет и приносит стократный плод;
А иному не дано, оно сохнет в земле или мокнет, гниет и пропадает. Как узнать, какое зерно будет плодоносить, а какое исчезнет? Как отделить овнов от козлищ? Можно ли раздеть человека и обнажить его душу, дабы понять его? Порой нужно встать на голову, чтобы увидеть мир таким, каков он есть.
Ибо земной мир это свалка вещей, а вещь несовершенна, она всегда щербата и поломана и стара, идея же всего сущего душа, человек лишь неполноценное ее воплощение. Вы же сделали вещь образом земного человека и живете в темноте и бросаете зерна в сухую и каменистую почву.
Ожесточалось сердце его, обволокнутое пороком, растворенное в смертоносном и сладком мареве греха и всемогущества, и не к кому преклонить главу; но мир обречен пасть к его ногам, полагал он. С миром, которого знал, оставался он один на один.
Единожды испытал он человека, что звался поэтом, друг ли ты другу своему, спросил его. Я хочу поговорить с вами, ответил сей. О чем? О жизни и смерти, сказал тот. Тихо засмеялся Иосиф: что мы можем знать об этом? и никогда больше не трогал его; а друга казнил;
Ибо «не мир пришел Я принести, но меч» (Матф. 10; 34). И Эл, властитель жизни земной, и с ним Небро мятежник, и Саклас глупец, покровители Иосифа и водители его, неотступно следовали по его стопам, поучали его и наставляли его: так сказал Учитель; иди! Меч твой на хоругви твоей.
И уверовав в них, Иосиф взял меч в руки, но затаился, выжидая; он выискивал союзников, увлекал собратьев, дабы расширить владычество и утвердиться в пределах; он один знал, как действовать, и никого не посвящал в планы.
Он плыл как корабль в море, не нуждаясь ни в ком, не расточая припасов. Но ему не суждено было до поры изведать Всевышнего, Божественная искра не достигала его; он создавал течение, и сам же тек в нем.
Никто не говорил ему: «Не бойся, в конце пути ты увидишь ту, которая послала тебя» (Данте). И не было открыто и некому было открыть, что любовь это колеблющийся мост над двумя безднами.

Письмо 4

Всякий человек сын вечности в потоке времени, сын свободы в плену необходимости. Как найти свое место в мире? И зачем брошен ты в этот мир? Для чего Творец и создал бренный мир сей? Сказано, однако: «за каждым валом — даль, за каждой далью — вал» (М. Цветаева); и нет тому предела, не будет конца вовеки.
Отца разделят с сыном, невестку со свекровью, дочь с матерью, во имя цели, которую поставил он один, так думал в поиске Иосиф; но веровал: поведет их не как овец на заклание, а как очистившихся душой, приобщившихся тайне, как обретших Вечность и Свободу; «кто не с нами, тот против нас».
Однажды он ехал в машине вдоль полей, и на обочине увидел немолодую женщину, одетую плохо, и в порванной одежде. Он приказал остановиться и вышел из машины; почему ты здесь? спросил он, ведь пустынно кругом и некому тебе помочь.
Меня выгнала нужда, сказала она, и дети остались без еды, я не знаю, куда идти; если я повешусь, что им делать, а если останусь жить, то как?
И ответил Иосиф: если вера твоя хоть с горчичное зерно, воздастся тебе сторицей. Во что верить мне, спросила женщина, в Бога? но ему на меня плевать; в людей? но они безразличны мне и жестоки они, и нет отклика в пустыне человеческой. Ты же велик, в тебя я верю.
Сказал на это Иосиф: не бывает мертвой пустыни: то колючка закачается, то запрыгает перекати-поле, а то и верблюд проскачет рысью. Люди же не пустыня, люди материал, из которого умелый мастер лепит то, что ему подручно, что украшает жизнь и прокладывает ей пути. И приказал дать женщине той, что ей надобно.
Спросили Иосифа: как тебя понять? Зачем ты сделал это, ведь это она подобна пустыне, гроб повапленный, хотя и с детьми; и ты и учитель твой твердите неустанно: массы решают все, массы творят историю, единицы опасны, смуту и вред несут они.
Ответил Иосиф: кадры решают все, массы же в далеко простертом будущем, историю и создаем, и лепим мы, и сегодня. Если же вы, как я той женщине, поможете кому-то, слух пойдет от гор до моря, и человек не почувствует себя заброшенным. Я называю человека «винтик», и означает это — «великой машины будущего». Тот, кто слышит, слышит; и горд за себя и за руки свои. И превознесли все мудрость его.
Иосифу открылось тогда: Бог, грозен и недоступен ни ему и ни кому, но вольно ли человеку существовать, живя без Бога? Учитель же его стал плох и немощен, и сломил его недуг паралича, не оставляя надежды; а слова его и поучения его и деяния, породившие сдвиг, продолжали жить и поощряли соучастников его в страшном грехе — в повержении самодержца, отвергая возможность возмездия.
Кто, кроме Бога, мог не допустить убиения помазанника? но Бог промолчал, Он закрыл глаза и отвернулся не глядя. Следовало располагать, что и это сойдет с рук и это пройдет, как прошло и проходит все на земле, и слезы, и стенания, и вопли. Покорить массу можно, дав ей доступного ей нового бога. И имя ему отныне положить — основоположник Откровения.
Сам же он встанет рядом, и воздвигнутся парсуны его и лики его, и станут возносить хвалы ему и ему и песнопения, и гимны, и заполощутся стяги. Оставалось расчистить тропы и убрать с троп все и всех, ограниченных, тупых, и жалких и неумелых; но полезных до нужной поры.
А Господь поддержит его, и благословит его, как благословлял прежде и всегда; ибо Вседержитель не равнодушен, Он благ в безмерной милости Своей, неисповедимы пути Его; и неясна до поры великая цель. Следует возлюбить Его и идти, не склоняясь; а Он пребудет всегда с тобой.
Но прогремел вопрос: по силам ли, на что замахиваешься? Упокоился твой земной учитель, что ты делаешь? Из праха земного сотворен человек, в прах и уходит; как убедишь, что вправе творить земное божество?
Ответил Иосиф: поверь, знаю, что делаю; соратники мои надуты и чванны, но преисполнены соблазном, что они суть отцы-основатели, я же склоню выю их, и признают они главенство мое; и незачем заботиться о других остальных, которые без вожатого не могут и не хотят; неизбежен в стаде пастух.
Исполненный силы, городу и миру так рек Иосиф: «Мы скроены из особого материала… Мы — те, которые составляем армию… Клянемся тебе… что мы с честью выполним эту твою заповедь!.. и эту твою заповедь!.. Клянемся… мы выполним с честью и эту твою заповедь!.. Мы не пощадим своей жизни…» (Ст. 6; 46-51).
Бога Сущего, но далекого и непонятного и наблюдающего в молчании Своем, не следовало принимать в расчет; волю Его следовало заместить простым, доступным каждому: дотронуться до бога дать право любому.
Бич падет на землю, ставшую его, а не Бога, землей; костры тщеславия запылают кострами очищения. Исполнится пророчимое: «Не стало милосердия на земле, нет правдивых между людьми; все строят ковы, чтобы проливать кровь; каждый ставит брату своему сеть» (Мих. 7;2).
До поры неведомым оставалось замысленное, хотя «в природе на следствие любое есть причина» (Микеланджело), но причина до нужной поры была сокрыта от всех; равно и от того, кто осмелился возложить на себя тяжкое бремя в гордыне.
Он шел вперед, твердея кованой поступью, не намереваясь и делиться ни с кем ничем, утвержденный в значении своем, отвергая и ближний круг, убежденный, что дано ему заменить для людей бога на земле; и это истинно на все времена.
Было сказано Иосифом: вождь; а вождь всегда и всегда одинок в замыслах своих, его помыслы и дела в свершениях, судить которые не может никто, так они велики в истории жизни.
Но много оставалось блудодеев, возомнивших себя судьями, замышляющих отвергнуть Иосифа, и главный среди них тот, кто стоит рядом, числит себя первым после учителя и основоположника, признаваем и значителен.
Иосиф же знал, по пророчеству Писания: «И собрание побьет их камнями и изрубит их мечами своими, и убьет сыновей их и дочерей их, и домы их сожжет огнем» (Иез. 23; 47). Так и сбылось, так поступил и сделал он, презирая слабых неумных советчиков.
Сказал Иосиф народу: «Помните, любите, изучайте нашего учителя, нашего вождя. Боритесь и побеждайте врагов, внутренних и внешних… Стройте новую жизнь, новый быт, новую культуру… Никогда не отказывайтесь от малого в работе, ибо из малого строится великое, — в этом один из важных заветов» (Ст. 7; 15); без сомнений ставил себя одного в истолкователи откровения учителя.
Промедление подобно смерти, знал он, останавливаться нельзя, слишком много толпится жаждущих и алчущих, готовых смести всех и растоптать зазевавшегося едва.
Всегда помнил об опыте учителя своего, недруга своего и друга своего, и шел путем его; ибо тот, исполняя заветы пророка, не давал гидре даже голову поднимать. Так и было на гордом острове, что возле столичного града, так было в губернских населенных лесах, в деревнях посреди страны;
Ибо те пошли против, и стало по написанному: «Третья часть у тебя умрет от язвы и погибнет от голода среди тебя; третья часть падет от меча в окрестностях твоих; а третью часть развею по всем ветрам, и обнажу меч вслед за ними» (Иез. 5;12).
Спросили его: как можно на крови строить нужное? чем виноваты дети и женщины и немощные старицы? Ты знаешь, даже близкие соратники твои не все выдерживали воплей и криков и не могли видеть, как умирают, стеная, наглотавшиеся иприта!
Если поле засеять травой, ответил он, трава вырастает неровно, поле покрывается наростами, буграми, появляются кустики, на таком поле нельзя играть мячом; оно непригодно. Поэтому поле стригут и ровняют усердно и терпеливо, но наросты и кустики надо срезать немедленно.
Если ты замахнулся на великое дело, слабость хуже предательства. «Наша задача — неутомимо бороться со всеми — будь то враг или «друг», — кто будет мешать осуществлению этих задач» (Ст. 1;106).
И поверг противника своего и смешал его с глиной и растоптал его в грязи его: «задача партии состоит в том, чтобы похоронить троцкизм, как идейное течение… Не разбив троцкизма, нельзя добиться победы» (Ст. 7; 32,33); сбылось древнее пророчество: «Даже участники трапезы его погубят его, и войско его разольется, и падет много убитых» (Дан. 12; 2).

Письмо 5

Утвердившись среди избранных им, двинулся он мерно поступью своей, терпеливый, отринувший сомнения, отодвинув их за горизонты времени, не допуская никого в мысли, ни в дела свои. Стал он подобен змею в тернии, сторожащему жертву, сжавшись в тугую пружину.
В дни отрочества запало в память ему: «И во дни тех царств Бог Небесный воздвигнет царство, которое во веки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно» (Дан. 2; 44); и решил он тогда, что царство это одному ему; других не будет во веки.
И еще решил Иосиф: всему опорное слово «народ», правда земная и правда небесная нигде, кроме гущи народной; утвердился в том и словами учителя: «интеллигенция это говно», видел сам, что и для умных и добрых и милых важнее важного —
Подчиняться, подчиняться и подчиняться, омерзительнее Содома и Гоморры, лишь бы платили, деньгами ли, сиюминутной славой, даже и не слишком щедро; прогнили они, завистливы и мерзки. Такими были, такими будут вовек.
Но слова их значительны, и нечему верить, помимо слова их; а их дело, прогнуться и вознести, кого укажут, руководствуя. Как латынь, исчезнув из речи, живет в человеческом письме, даруя и поныне обильные плоды, так бессмертие вождя и бога земного утверждено будет и обозначено, доколе жизнь длится на земле.
Но было исключение для мерзости интеллигентской; среди тайн своих одну прятал Иосиф глубоко, как ребенок. А была это страсть к балету, к растворяющей музыке: там танцор, хоть женщина, не женщина, и мужчина не мужчина, и исчезает телесная оболочка, обычная взгляду людскому; плоть обращается в дух; воздух и солнце, вода и небо, все осияет Божественная суть.
Верил ли он в Бога, играл ли в бога, тайна сия непостижима и не будет открыта никогда; но без игры не существует ни человек, ни зверь, никакое животное и живое. Главное в том, что не ставил он правил, помимо того, что утвердил на сегодня сам.
Однажды принесли ему список расстрельный и список премии от имени его, а он внимательно читал их всегда, и нашел в расстрельном списке имя детского поэта. Засмеялся Иосиф и жирно вымарал имя это и, подумав спустя время, вписал старательно в список премий.
Что ты творишь? возмутились те, кто принес; тот верует в чужого бога, превозносит его в тайных стихах своих; он подрывает основы и смущает души людские и соблазняет их. Он враг народа, а народ ты чтишь высоко, и справедливо; кто не с нами, тот против нас.
Засмеялся Иосиф: в Писании сказано Анною, «ибо, говорила она, от Господа я испросила его» (1 Цар. 1; 20). А еще: однажды некий человек превозносил правителя и лил елей на темя ему, и все вокруг рукоплескали ему, но правитель велел удавить его; скажите, знаком вам льстец, который верит в свою лесть? Я о подобном не слышал.
Передайте поэту, что я поздравляю его с большой наградой, пусть и впредь пишет стихи детям; а на врага у нас всегда найдется удавка. И пошли, кто спрашивал, говоря в страхе и смущении: воистину он воскресил его, мы свидетели чуда воскрешения.
Любезные мои Варлаам и Епифаний, и юный Вениамин, не взыщите за невнятность письма к вам. Пишу, не повергая себя в последовательность и ясность изложения, ибо так движется мысль и так складывается послание; а что открыто, открыто, и что скрыто, откроется. Внемлите и вы, откроется и вам, как открылось Иосифу даже в самом начале,
Что нет бога, кроме Бога, и Он один властен над животом; а ему дана власть над смертью. И все земное соткано из случайностей, но если тебе под силу сложить их вместе, ты познаешь закономерность, обретешь право управлять ею. Учитель его был властителем случайностей, хотя и, подверженный им, зависел от них;
Поэтому пришло время, вознести учителя, наследуя ему, в неслыханные сферы, и место это, как в древнем Египте, немыслимое, но необходимое сооружение; храм, где дано будет лицезреть годы и века тело его, исполняясь веры, а по великим праздникам стоять, попирая скрытое камнем, на храме.
«И многие из спящих в прахе земном пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (Дан. 12; 2). Сие не было еще открытием истины, только проблеск ее, подступ к ней, только вспыхнувшее на мгновение сияние звезды. Грешен человек, всякий человек грешен, как узнать, кому дано, а у кого отнимется?
Долгий путь следует пройти, очистить все окрест и очиститься самому, не бояться стать в пустыне, холодно и зорко наблюдая течение и движение подобно песку, что день за днем просыпается в вечность.
Величие учителя, знал Иосиф, что первым он принес восславляющую жертву во имя утверждения идеи и не задумался о тысячах и десятках тысяч, о чадах и матерях их и всех родных их, обрек их на поругание и посрамление, чтобы миллионы и миллионы ликовали.
И восхваляли слова его о всеобщем благе и славе и процветании; и знали, что их, как за каменной стеной, бережет, что ведет их вперед очистительная сила, имя ее партия, и вождь ее. «Наша партия осталась спаянной, сплоченной, выдержавшей величайший поворот, идущей вперед с широко развернутым знаменем» (Ст. 5; 222).
Звезда неудержимо всходила над ним. Он шел к величайшему открытию всех времен и всех народов, и не было предшественников прежде, и не было подобного в деяниях прежних; но был великий и святой, предтеча, оболганный и презренный, звали его Апостол Иуда из Кериота, соратник и соумышленник Спасителя нашего на земле, Иисуса Христа.
Иоанн Апостол не скрывает, что Иисус сам поведал Иуде о предстоящем ему; ибо такова часть Божественного плана о кончине Христа ради искупления людских грехов, и воскресении Его из мертвых на третий день. Без поцелуя Иудина могло ли состояться задуманное? Было так, что
Ученики не выдерживали взора Иисуса, только Иуда: «Я знаю, кто Ты и откуда явился, говорил Иуда. Ты из царствия бессмертных Барбело. И я не достоин раскрыть имя Пославшего Тебя» (Иуда. С. 25). А Христос говорит Иуде об учениках своих: «Ты превзойдешь их всех. Ибо ты принесешь в жертву человека, чьим телом Я облечен» (Иуда. С. 45.)
Открылась Иуде истина, что Тот не потому Спаситель, что облечен плотью, а потому, что способен раскрыть людям душу; а вместилище Истины не земной несовершенный мир, но Божественный мир жизни и света.
И нельзя бояться смерти, ибо это выход из ненужного и нелепого абсурда человеческого бытия; смерть это способ Иисусу освободиться от плоти, дабы обрести вновь Небесное пристанище. Задача Иуды помочь своему другу отринуть плоть и высвободить Божественную сущность. Иисус хотел поступка Иуды.
О человечестве же так говорил Иуда: люди, познавшие Бога, принадлежат к поколению Сифа, к потомкам его. Сиф, прародитель человечества, и те, кто относится к роду его, и есть соль земли, ибо они просветлены и чисты. Не в грехе и не в свинцовых мерзостях главная проблема бытия, но в невежестве; и решение ее в познании.
Наибольшая тайна Вселенной в наличии Божественного духа внутри самих человеческих существ. Мы обитаем в порочном мире, в обители тьмы и смерти, но человек способен преодолеть эту тьму и обрести жизнь. Мы лучше этого мира, разъяснял Иисус Иуде, ибо принадлежим Божественному. И поскольку Он Сын Божий, и мы все дети Бога; жить надо с осознанием Божества, тогда приходит спасение и просветление.
Еще когда ученики Иисуса творили таинство евхаристии, вдруг начал Он смеяться. «Почему Ты смеешься над нашей благодарственной молитвой? Мы поступаем правильно». Иисус отвечал им, что не понимают они, что делают: благодаря за хлеб, восхваляют своего бога, а не Бога Иисуса (Иуда. С. 23);
А Иуда Искариот не столько любимый ученик Иисуса Христа, но верный Его друг. Он не сделает шага, если не попросит Иисус, и слушает Его и сохраняет Ему верность; Христос его наставник. И уже перед кончиной, когда Он превращается в светоносное облако, Иисус говорит Иуде: «Это твоя звезда» (Иуда. С. 46);
Ибо у кого этот талант, тому воздастся.

Письмо 6

В секретной поездке своей по Сибири встретил Иосиф мальчика в льняных белых одеждах и поразился соломенным чистым волосам его и прозрачным голубым глазам его; играл мальчик в камушки на берегу реки. Ты кто? спросил мальчик. Я хочу построить рай на земле для живых, отвечал Иосиф, и я построю его. Хорошо, сказал мальчик и засмеялся.
Почему ты смеешься? спросил гневно Иосиф, я сделаю это, ибо и основоположники верили в то. Смотри, сказал мальчик, я бросаю камешек в воду, он прыгает некое время и тонет и ложится на дно; а вот я бросаю кусок глины, он рассыпается в воде и не доходит до дна.
Взвешивай прежде свои слова, разгневался Иосиф, ибо «неизбежен восход солнца! Можете ли остановить восходящее солнце?.. А корабль без компаса и так пристанет к другому берегу, но, будь у него компас, он достиг бы берега гораздо скорее и встретил бы меньше опасностей» (Ст. 1; 78, 102).
Посмотрел на него мальчик и пошел смеясь вдоль берега, бросая время от времени камешки в воду. Не стал Иосиф удерживать его, чтобы узнать, что же хотел тот сказать. Так Шопен, концертируя, заключительным глиссандо словно бы зачеркивал им самим исполненное.
Вопрошали древние: «Как это не стихает ветер и дух не знает покоя? Почему никогда не остановятся воды, устремленные к истине?» (Атхарваведа X; 8). Все должно начинаться с начала, ибо прежде ничего никогда не было, но в начале, как сказано, было Слово.
И словом этим, по Иосифу, стало то, «что наша партия есть крепость, двери которой открываются лишь для проверенных» (Ст. 1; 67), и положил это в основу всего. Он пробил русло и выложил его камнями веры в себя и никогда не позволял никому уклоняться и на йоту; компас, не оставленный без применения, вел корабль. Солнце по курсу корабля всходило, и был восход его не остановим никем и ничем. Он говорил:
«Нельзя отставать от движения, ибо отстать — значит оторваться от масс. Но нельзя и забегать вперед, ибо забежать вперед — значит потерять массы и изолировать себя» (Ст. 12; 199). Малое число тех, кто был первыми, как дети верили ему; не умели, слабые, и не хотели ходить самостоятельно.
«Посему-то небо заключилось и не дает вам росы, и земля не дает своих произведений» (Аг. 1; 10). Не услышали; ни кому было не до этого, ибо творилось неслыханное прежде, и вся окрестность затаила дух, наблюдая происходящее, и паломники приходили поклониться ему и распластывались у ног его и целовали руку ему.
Тогда настало время разжать пружину, ослепив кольцами ослепительной яркости, и хвостом размести и зубами искоренять неразумных и неразумеющих, еле плетущихся и остолбеневших. Поцелуй его был подобен поцелую Иуды, но не знал он еще, почему и кого целует он смертным целованием; это откроется позже; и миссии Иуды не знал он еще.
Мы верим тебе больше, чем себе, говорили ему, принимая целование, мы преданы тебе больше, чем женам своим и детям своим; ты видел свет и знаешь путь. Он усмехался в усы и звал в дом свой на долгое застолье и пил с ними доброе вино; и решал, с кем объединиться, чтобы уничтожить одних, а потом, с другими, и этих.
Нерушима заповедь Господня: не убий! Меч, однако, приносят не для того, чтобы украсить стену; карающий меч должен карать, или он заржавеет, придет в негодность и не будет нужен вовсе. Ничто не проходит бесследно и не уходит в никуда, чтобы исчезнуть.
Жена его, наложившая на себя руки, обрекла себя на вечные муки, и спустя годы не смог простить ее, нарекая «шлюхой», Иосиф: заповеди нерушимы; но один это один, а миллионов и миллионов без веры, без цели, с враждой в сердце не могут касаться заповеди; это отбросы, мусор, пыль смердящая.
Опустевала земля, истреблялся всяк живущий на ней: военачальник, подавляя бунт мужицкий, травил скрывавшихся в лесу смертельным газом, проверяя силу его, стер в труху остров в море, и детей и стариков на нем за несогласие. Сбывалось: «А земля та будет пустынею за вину жителей ее, за плоды деяний их» (Мих. 7; 13). Всегда за собой опускайте крышку унитаза.
В дни эти подступал Иосиф к истине, уже смутно маячило изначально открытое Апостолу Иуде Иисусом. Ночами не спал, разгадывая неведомое; строил он земное царство, не зная до поры, что это путь к Царству Небесному, подлинному обитанию Господа Бога и его сущих; и что есть люди, Божественными искрами отмеченные.
Все затмевала цель, провозглашенная Иосифом: украсить землю заводами, шахтами, вышками, строить, творить, ковать горы оружия и стать самыми сильными, всех вокруг подчиняя себе. Но сбывалось пророческое: «За то отцы будут есть сыновей среди тебя, и сыновья будут есть отцов своих; и произведу над тобою суд, и весь остаток твой развею по всем ветрам» (Иез. 5; 10);
Голод и мор чернее тучи укрыли землю, пролились «слезой на щеке времени» (Р. Тагор); и вот уже рыжий атлет, именуемый теоретиком, друг Николай, увидев из окна поезда детей, опухших от голода, рыдает в голос, не принимая, однако, вины на себя. Таких подобных «кастратами потомки назовут» (Н. Майоров).
Но гремели марши, и ревели трубы, вились знамена, и шагали тысячи и тысячи и тысячи и молодых и старых, с восторженными кликами, покорять все и вся; а рыжего атлета, погодя немного, спишут в небытие. Не могли того предвидеть почитаемые и никому не нужные отцы-основоположники.
В дни мрака начался путь Иосифа к Великой святости, трудный и жестокий путь; ибо нет на нем попутчиков, ни кто поддержит, подставит плечо, когда невмоготу, кто скажет: отдохни, ты устал. Только Бог, Всеблагий и Святый, созерцает, как ты падаешь, как обрываешь ногти, и леденеют члены твои, как проклинаешь Его; и зажигает звезду и ведет тебя, когда ты уже нащупал тропу.
Всё докладывали ему, всё обо всех знал он, имея необъятную память, и умел применить ее как никто. В расцвет его, в самый подъем и взлет его, доложили ему о некоем неудачнике, мятущемся и обещающем, из ближнего государства; следовало подумать о нем. И это было правильно; и тот достиг своей вершины, и нужные говорил слова: «Мы добиваемся не правды, а эффекта» (А. Гитлер).
Ибо, говорил он, закон самосохранения «связан с железным законом необходимости, по которому лучший и сильнейший в этом мире имеет право на победу» (А. Гитлер).
Нравился он Иосифу, а когда встал рядом, тоже в силе, изучал его Иосиф пристально; привлекал многими свойствами: и уважение и восторги народные, и напор, и дела, что совершал в государстве своем, все очаровывало.
Отозвалось взаимностью, возникло и уважение, и взаимная тяга, и общие склонности: «Вообще-то, между нами и большевиками больше объединяющего, чем разъединяющего» (Г. Раушнинг). С чистым сердцем отдарил Иоахима, посланца Адольфова, охотничьими угодьями в обоюдно отторгнутых краях;
Радовала твердость отношения к евреям и цыганам; евреи и отвращали Иосифа особо; верил, что Иуда предатель, отдав Агнца в руки властей. Проклят навеки, доколе жизнь пребудет на земле, Иуда, а с ним и народ Израиля, осквернивший себя на суде у Пилата, от мала до велика, от рода и до кончины.
Но и завидовал Адольфу, не стану, братие, скрывать: смертельно обиделся, что не удалось соединить силу; тайно, в одиночестве отпраздновал гибель его. Мир становился на колени перед Иосифом.
В древности, считали ацтеки, дабы солнце восходило и двигалось, следует кормить его человеческой кровью; жрецы в храме Солнца вырывали у живого человека сердце, принося его в жертву; и свет сиял, озаряя все живое.
Не мог ведать Иосиф, и с ним людские поколения, клеветы на оболганного Иуду, возведенной ересиологами; укрыли они, и считали, что уничтожено, вырвано, как сердце жертвы, истреблено, и не станет известно никогда великое творение жизни, Богом благословенное Евангелие Иуды. Но явилось оно ныне и мне также, отроки, открылось, изменится вскоре и навсегда людской взгляд на Распятие.
Нельзя оскорблять человека в лучших чувствах, озлобится, будет плох он и мстителен к другим. Когда говорил Иосиф дрожащими от страха губами: братья и сестры! он знал: измена, вновь измена, который раз змеиная измена;
Такого он не прощал, никому никогда, месть его страшна и неумолима; и сколько бы миллионов сердец ни вырвать, солнце взойдет в назначенное время. Боль уходит и забывается, и это хорошо, потому что остается главное; и это месть.
Когда бросали оземь к ногам его хоругви и штандарты и знаки, уверился он твердо в призвании своем, и вечной жизни, и святости. Юному фараону Тутанхамону приписывали смерть от болезни позвоночника, ложь, и имя его не смогли, завистники, вычеркнуть из истории. Воссияют все достойные, все призванные, все отмеченные.
Уже под конец жизни, когда бросил и курить, прилег он под утро на диван и задремал и увидел сон, будто стоит он в поле, а окрестность озарена поднимающимся солнцем. Подошел сбежавший из пределов его власти физик и сказал: знаю тайну, тебе нужна бомба, попроси Господа;
Простри к Нему руки свои, и Он воздаст тебе, ибо ты наравне с Ним. И еще сказал: а тайна в том, что и Господь наш ученый физик, каких не было и не будет; открою, как Он создал мир. 15 миллиардов лет назад не было ничего, был Дух, ни пустоты, ни дуновения,
Но Господь наш Милостивый распорядился, и произошел Большой взрыв; и стало хорошо. Единое не может состоять из частей, оно неограниченно, а значит, бесформенно, оно нигде, оно неподвижно, вне времени, непознаваемо.
Из-за границы помахал физик рукой и толкнул сильно Иосифа, и тот проснулся. Тряс его за плечо мальчик в белых льняных одеждах, смеялся ласково и говорил: зачем ты повесил по стенкам столько фотографий? И для чего тебе снимки этих писателей? кто они? Рабская лень удел их! Твое дело правое.
И почему висит у тебя на видном месте снимок козленка с девочкой? Это неправильно; надо бы улитку, как в горьковском особняке, что щедро подарил ему. Восстань, отряси прах земной, иди, путь твой чист и бескраен; на твоей улице праздник, иди за мной! Когда открыл Иосиф глаза, никого не было, и даже Вали.
И снизошла тогда ясность, понял: Им послано исправить ошибку; и не поздно, никогда не поздно. Не подвергай себя сомнениям, отдавай «все свои силы, все свои способности и, если понадобится, всю свою кровь, капля за каплей» (Ст. 12; 140); так победишь.
Он размышлял: что важно здесь? Юдоль и мерзость не могут стать ровней вечности. То, что временное, временно и уходит, временное не оставляет следа и в прахе своем, никого не трогает. Вечно то, что открыто интуицией, ниспослано с Верху, дано избранным. Ему выпало спасти, так лег жребий; теперь он знает.

Письмо 7

«Из чего ведут свое происхождение все вещи, туда же они гибельно и канут, сие неизбежно. Ибо друг другу должны они дать искупление и понести покаяние за свою несправедливость по велению времени» (Анаксимандр).
Как все великие люди, наделен он был и великими пороками; о них другу своему, кого называл он другом, говорил смачно, не стесняясь слов, чем грязнее, тем веселее. Ибо испытывал к нему влечение, порочное и неодолимое,
Посмеиваясь над казнью Содома и Гоморры, к мальчикам влечения явного не испытывал; введя, однако, по собственному повелению кару, вплоть до смертельной казни, начиная с двенадцати годов.
Скрывал все, хотя и намекал и уходил в тень, доставляя себе невыразимое удовольствие; он и здесь хотел оставаться первым в грехе и падении; пройти, чтобы очиститься, и иметь право. Друг его Николай, зная, не хотел знать; он подчинялся, как все, плыл в его струе, как и все.
И сам был нечист, развратен, жену заменив юной девочкой, взяв ее в жены: а Иосиф смеялся. Обвиняя друга в неправильных действиях, обласкивал его; и вкупе с ним направлял весь огонь силы против тех, кто воплощал угрозу. Друг был как кукла на ниточках.
Когда Иосиф отправил его за архивом основоположников за рубеж, друг его решил, что это его долг перед историей. В те дни опасных Иосифу заключили в оковы как предателей, изменников делу; и они должны быть жестко наказаны, соглашался друг, и был тверд, совместно доводя до конца. Хитрость одного всегда глупость другого.
Это был глубокий опыт, проба сил; рыжий, лысоватый, мнящий себя сильным, друг сдавался, слабел при нажиме; он искал себе оправдания, винил окружение, измышлял козни там, где была чужая воля. Почему души мертвых не стремятся вернуться на землю? не знаем ответа.
Он обманывал себя, как это свойственно слабым и готовым подчиняться, он твердил себе: если учитель звал меня «золотое дитя революции» и «любимец партии», «теоретик», если я автор главного документа, кто тронет? у кого поднимется рука?
А Иосиф играл, наслаждаясь наивным незнанием других, в большую, самим сочиненную игру; он был подобен храму майя, где на ступенях гигантский змей оживает по мере восхода солнца.
И как Рамсес Великий в битве с хеттами при Кадеше все победы и свершения, достигнутые потом и кровью подданных своих, жертвами их и гением их, указывал отнести своему руководству, позволяя называть гением одного себя.
Прокатилась волна самоубийств, и закричали по подсказке его: «собакам собачья смерть», и побежали к собственной погибели; возглашая здравицу тому, кто послал их, не имея даже воли признать его роль в судьбе, слабые, не осознающие очевидного.
Тогда только Иосиф впервые понял, прозрев, что Бог это не установки иерархов, не произвол церкви; церковь земная подобна телу, Церковь же истинная уподоблена душе; и Христос умер, дабы освободить от оков душу Свою. А задача Иосифа, ниспосланная ему, дать массам заповеди, всем и всему, указав путь движения.
Стал он совсем близок к тому, чтобы открылась ему правда о величии подвига Иуды, оставалось немного времени, но он был еще темен, не знал этого; шел, прорубая тернии, своим путем, одиноким, гордым и неустрашимым. Захотят ли люди оправдать Иуду и поняв его? я сомневаюсь, братие.
Было в конце: пав духом, веря и не веря в обреченность свою, друг его начал голодовку, надеясь на прощение. И позвали его на судилище, на дружеский разговор, как объявили; ожидая покаяния его. Пришел Николай и упал от слабости голода на пол, и сказал Иосиф: кого ты обманываешь, проси прощения.
Но вы же исключите меня, ответил тот; считалось, эта кара выше Божьего суда. Никто, сказал Иосиф, только попроси прощения. И просил: не исключайте, помутился; и снова сел на пол, отверженный. И потом поел пищи из уважения к товарищам и спал спокойно, через четыре дня его заключили в камеру;
Успел передать потомкам: «опускаю голову не перед пролетарской секирой, должной быть беспощадной, но и целомудренной» (А. Ларина), ничего не поняв до конца своего. И смеялся Иосиф в темноте дома ночной порой, ибо любил покойного, но главное открылось ему только сейчас;
И значило: так спасен друг его, и это ниспослано Иосифу, как было даровано учителю подобное, но учитель превосходил его, ибо расчеты вел не из единиц друзей, а из тысяч и миллионов. Но не шли массы, маршируя как на параде, будь они прокляты и неладны. Гремел гром над ночной дачей, ниспала гроза, метался ветер в листве вековых деревьев.
Время прерывисто, оно протяженно, и непредсказуемы остановки его и замедления; как океан оно движется, и неподвижно. Обманчив под солнцем маслянистый блеск его поверхности; подобно волнам его прокатывались по земле цивилизации и исчезали в нигде.
Оно колеблется и бушует громадными волнами, а когда смещается дно, катится цунами, сметая берега со всем, что на них. Были ацтеки и майя, и инки, хетты, гунны, где эти племена? Никто их не знает, ни мы, ни другие, лишь архивы да раскопки.
Братие! Сущее бесконечно: нет ни верха ни низа, ни правого ни левого, ни жизни ни смерти, ни движения ни покоя, ни времени ни остановки его; бесконечное обитель Сущего, создавшего бесконечность и обитающего в ней вечно. Ради этого был свершен подвиг Иуды Искариота; Иисус Христос смог вернуться к Источнику жизни, искупив наши грехи.
Полностью осознав сие, веруйте: Бог всеведущ, всеблаг и милостив. Его длань простирается во все концы во все времена, непостижим и добр Он и полон любви, не оставляет никого ни на мгновение. Время же отпущено Им для самого главного.
Ошибке, случайности, когда малым богам достались власть и сила на земле, придет должная оценка; течение вернется на стремнину свою. Нашим дерзновением мы в силах способствовать тому, положив живот свой и волю свою, опора наша в знании и вере. И пример и высокий нам образец истинно Великий святой, ставший на путь Иуды, не ведая пока того.
Иначе сотворится слово, сказанное древними: мир превратится в «безрадостное место, где убийство и злоба, и сонмища иных злосчастных богов, изнуряющие болезни и тление, и плоды разложения скитаются во тьме полями несчастья» (Эмпедокл).
Неисповедимы пути Господа нашего, неведома сила, направляющая рабов Его. Было Иосифу видение не видение, сон и не сон, бдение не бдение: явился ему некий глашатай: кудесник из Байрейта, великий автор великой гармонии.
Равнодушен был Иосиф к музыке, и не считал это бедой; но будто стал в одночасье знатным специалистом, ведуном и ценителем, главным толкователем Рихарда из Байрейта.
Может быть, слилось реальное и назначенное, может, так лег путь Иосифов, но поставил он труд Еврейство в музыке, вкупе с операми, на высшую вершину человеческой мысли; утверждалась «религия, которую он создал» (П. Чайковский):
Прославлялось мужское братство, краеугольный камень всех политических принципов, окутанное чарами великого волшебника. В таком духовном пространстве медленно и верно, ступенька за ступенькой, строится лестница, ведущая к сияющим высотам.
Он закладывал новые принципы, и они гремели победным громом: раса, милитаризм, и абсолютная власть, и порабощение всего и всех; утверждался дух слепого повиновения вождю, ненависть к расовым и политическим меньшинствам;
Жажда завоевания и господства, возвеличение германского народа и «нордической расы»; он презирал парламенты и демократию, материализм и буржуазию.
Преданный поклонник его нес идеи его «победоносным мечом народа повелителей, поставивших мир на службу высшей культуры» (А. Гитлер). С такой лестницы никогда нет спуска.
Еврейство, соглашался Иосиф, стоит на пути масс, мешает творить историю, сколько их прилипло к учителю, лезло по головам к своей цели; мнящие о себе невесть что. Много сил ушло, чтобы смести их, но успокаиваться рано.
Даже внук его отметил: «Рихард Вагнер, сам по себе, сделал свой вклад в неразрывную связь Байрейта, Терезиенштадта и Освенцима» (Г. Вагнер), и это было хорошо и было правильно. Мир пал во власть его чар, все восторгались его героем, вождем и воином. Сказано: кто хочет понять нас, «тот должен знать Вагнера» (А. Гитлер);
И этот, поклонник, появился в мир ниоткуда и туда же исчез, но был он ребенок, мало смышленыш и не озарен свыше, как один учитель и как другой учитель; у них же обоих было нечто, что объединяло их. И точнее всего суть выразил музыкант.
Был он утвержден в том, что, повторяя мелодию и вколачивая ее в головы безмерное число раз, так и послужишь усвоению его музыки навсегда; и что это равнозначно политической борьбе, принципам ее.
Вся философия его музыки, основы основ жизни всей, в идее высшей, новой организации как абсолютной власти героя, вождя и воина. И пока звучит его музыка, все мы во власти чар этого волшебника, в единении с героем его, что ведет нас за собой;
Гармония его прекрасна: от блуждающей тональности, роскошной инструментовки, всего, что взывает к чувственному блаженству, к духу томления, до размытой мотивно-тематической структуры, все уникально и величественно.
Возбуждало и иное — земное, сладострастие, испытанное к Николаю, покойному другу, тайное, опутывающее: «Чувство любви теснится в груди, разрывая ее. Могучее и страстное стремление полностью отдать себя, раствориться в этом чувстве» (Р. Вагнер).
В величии своем композитор слил сладострастие и новый порядок, когда человек и новое государство едины, когда реализуется «потребность людей все сверхчувственное представлять в наглядных чувственных образах, в которых мы привыкли черпать утешение» (Р. Вагнер). Если ты с теми, кто силен, значит: ты прав.
Как человек приходит к открытию, как нисходит на него озарение, когда отверзаются глаза его, непостижимо; но происходит и случается это неведомым образом. Иосиф не знал того и не думал о том; и шел вперед, уже и не уклоняясь; «человек же сотворен, дабы служить игрушкою Бога, и это, по существу, самое лучшее для него.
Посему должен он проводить жизнь свою, следуя своей природе и играя в самые прекрасные игры, хотя полагать это и противоречит тому, что ныне принято» (Платон).

Письмо 8

Божественная воля установила так, что человек устроен раз и навсегда, и перестроить его немыслимо: каким был в начале, таков сейчас, он любит как Адам, любопытен как Ева, он трудолюбив как Авель, и завистлив как Каин, он мудр как Сиф, родоначальник наш.
Характер людской неизменен: гнев и радость, героизм и отчаяние, боль и смятение, грусть и смех — каково было от века, от Божьего установления, таково и осталось везде и повсюду, до скончания рода людского; а изменяются и подчинены волнам эволюции связи в сообществах, и внутри и между ними.
Было так, что труд, семья, да и сон тех, кто жил трудом, от рождения склонялись произволу тех, кто ими владел; потом люди договорились о законах, и меняли их по воле своей. Законы же бывают верными и неверными, справедливыми и пустыми;
Но всегда человеку вольно идти или сопротивляться; сознание принимает или отторгает внешнее, подчас верное, подчас навязанное и случайное; ибо никогда никто не посягал на свободу мысли, так положил Всевышний. Душа бессмертна, и пути спасения открыты Господом.
Не отделяйте слов человека от дел его и помыслов его от слов его; все тайное проявится и обнаружит себя. Человек в ответе — в его воле войти в Царствие Небесное или понести кару; и за помыслы и за слова, и за дела.
Нашелся обреченный и спросил Иосифа однажды, робея гнева его и не сумев смолчать: каково возмездие человеку, убившему и замучившему сто человек или даже тысячу, если и за одного гореть в аду вечно?
Дернул сухой рукой Иосиф: «все ненавидящие меня любят смерть» (Прит. 8; 36), и помни: «боль производит гораздо более сильное впечатление, чем наслаждение» (Д.-А.-Ф. де Сад); у тебя неверный счет, посмотри картину, где учитель в иконном ромбе излучает в мир губящую ядерную мощь.
Ты знаешь, сколько писателей уничтожено, стала литература хуже? а ученых, а рабочих? но ракеты летают; маршалов и генералов? и здесь победа! Так и во всем: каждому по делам его; не забывай, Кудеяр был жестоким разбойником, но стал святым.
Сошлюсь тебе на ненавистного друга моего: «Чего они (массы — авт.) хотят — это победа сильного и уничтожение или безоговорочная капитуляция слабого» (А. Гитлер). Мир разделен, на владеющих и нищих, на указующих и пресмыкающихся, на имеющих право и обиженных.
Так, братие, говорю вам, так в тварном мире: есть отмеченные, носители Божественной искры, иные обречены в результате роковой ошибки; но нет и не было отверженных навсегда. Ко всем Бог милостив безбрежно и равно. Отнюдь не оскверняйтесь ложными богами, отриньте их, ступив на путь Истины, чтобы просветиться.
Внемлите, богобоязненные братие возлюбленные, и проповедуйте всем входящим и жаждущим, дабы осознали: спасение не в иных, в собственных руках; вера это нить, выводящая из лабиринта. Внушайте слабым: вы родились в сточной канаве, чьи воды отражают свет звезд.
Было так: ангел, помавая снежно сверкающими крылами, держал меня крепко у подножия Арарата, и гремела громом речь его; и понимал я каждое слово его; как на камне вырезались слова его в сердце моем. Не скрою от вас ничего, что открылось мне.
Видел я, как стихла гроза в мгновение ока, просияли звезды, и горела непогашенная луна над домом, где не спал Иосиф. У изголовья его стоял некто, светло колеблющийся, и шептал ему наклонившись;
И стал Иосиф умиротворен и тих, и внимал стоящему, и нисходила на лице его благодать. А тот говорил и говорил, и текла речь его, и просветлялись глаза Иосифа, и он смеялся, радуясь; «ехать, так ехать, как сказал попугай, когда кошка тащила его за хвост из клетки» (Сэмуел Уэллер).
«Тот, кого ценил ты столь высоко и кто обманул тебя и стал врагом твоим, кого унизил ты до смерти в великой войне с ним, и тот, чью музыку и идею ты понял и принял, не правы» — я слышал слова сии так же, как и Иосиф. И открывалась сокрытая ото всех тайна Иуды. И поражен был Иосиф, как и я; и я был там.
И сказал стоящий: открою имя мое — Саклас, я твой водитель, а со мною Небро. Вспомни: это было давно, Небро подсказал тебе расстрелять поляков в лесу, а зачем? Помнишь, крик, и шум, и вопли? А это шутка, всего-навсего знатная шутка: чтобы стали все биться над вопросом «зачем?», и не было тогда и не будет им ответа;
Но не для тебя; для тебя здесь скрывается правда. И первое ты должен понять, говорил тот, еврейство не печать, не знак отвержения. Евреи народ, помеченный искрой Божьей, они рассеянны и едины, и помочь им воссоединиться с Небом можешь ты один, никто, кроме тебя.
Ты как скала, посмотри: вот Иуда целованием предательства спасает Сына Божьего; но никогда, во веки веков, ему не смыть с себя клейма позора. Становится от этого деяние его меньше?
Что дороже, воссоединение Сына с Отцом или мнение людское, даже и вечное? Иди, путь твой прям, и никому не понять его, великое не нуждается в поощрении; заверши путь земной подвигом.
Открою тебе: когда София, стечением обстоятельств, впала ошибку, нарушились небесные связи, власть перешла нам, богам земли; сила наша — слабость земных обитателей. Мы, как все, как вечность, произведение Всемогущего, Им посланы вершить.
Все временно и преходяще, но как прежде были, так и впредь будут отмеченные и удостоенные Небесной благодати; Единосущный вечен и повсюду. Знай: «Тогда я была при нем художницею, и была радостию всякий день, веселясь пред лицем Его во все время, Веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими» (Прит. 8; 30, 31); имя ее Премудрость.
И удручен стал Иосиф и поник головой: неужели я ошибался, ведь жизнь моя близится к концу, и не остается времени исправить содеянное. Нет, сказал светлый, ты не ошибался, ты был прав в силе своей;
«Игрою детей называл он людские мнения» (Гераклит); зачем иначе посвящаю тебя в подвиг Иуды? Будь мудр, иди; договоры должны выполняться; сей основополагающий принцип всех в мире дел установлен Святой Церковью на поместном Карфагенском соборе, а шел тогда 483 год от Рождества Христова.
Так же и тебе, сказал светлый, крепко сжав мне руку, открою: это я вел Иосифа по пути его и веду, я руковожу им и наблюдаю за ним и подвигаю его; он свят и велик. Одному даровано свершить неслыханное, от самого Распятия, и это он. Мир, окружающий его, мал в сравнении с ним.
Предскажу тебе и посвящу тебя: прошел Иосиф, что должен пройти, избранный на то троицей, а это Эл, и Небро, и я, Саклас, и ныне проявляется ему сокрытое, тайное, что неподвластно постижению; я просвещаю его, отверзаю глаза ему, чтобы знал величие свое и не устрашился и не отступил в смятении.
И возложил руки свои на чело Иосифа и целовал его; молнии засверкали округ, сотряслась земля, и стихло все, покой низошел и на Иосифа, он застонал и утих, и легкая улыбка легла на чело его. Ибо он узнал и понял и просветился. Сказал Саклас:
Первый подвиг Иуды, второй Иосифа; первый освободил из пут жизни Сына по свершении миссии Его, второму дано найти тех, в ком от роду их Искра Божия. Каждому уготовано осуществление казни, одному Единственного, другому миллионов, что вернутся на Небо; остальные осуждены на вечное проклятие.
Ни с чем не сравнимы деяния их, достойного имени нет этим двум, и никогда не смогут быть оценены от века и до конца; их удел — вечное поношение, недостойное подвига их, незаслуженное, тяжкий гнет от людей.
Но они — двое в истории — деянием, не имеющим равных, предательством неразумными названным, клейменные навек человечеством, нашли путь спасения всех поколений, до скончания Истории.
Знал Иосиф: «одна и та же причина может одновременно вызвать два противоположных следствия» (Э. Фромм). Чем больше позыв к жизни подавляется, тем тяга к разрушению сильнее.
Стремление к свободе одних обращает в рабство, иных подвигает на бунт, есть мораль господ, есть нормы разума, долга и истины. «Люди должны жить согласно свойствам своей природы, ибо во многих отношениях они куклы и лишь в малой степени причастны истине» (Платон).
Когда он проснулся, члены его были легки, и дух его парил; разум его был светел и чист. Он оглянулся назад и увидел, как движутся массы и массы, чтящие его богом, как идут под жернова, им устроенные, воспевая ему гимны.
Не зная судьбы своей, не ведая предназначения своего, доверяя ему себя бесконечно, шли они на новую Голгофу; а он смотрел, как осиянные Искрой движутся, ликуя, к вечной жизни,
И непосвященные исчезают, подобно цивилизациям, но не оставив по себе и следа. И это было красиво, это было правильно, и этим оправдывалась его жизнь, вопреки злопыхателям, завистникам и злодеям.
Трижды прав был повергнутый друг-соперник: «Как женщина, которая предпочтет подчиниться сильному мужчине, а не господствовать над слабосильным, так же и массы любят повелителя больше, чем просителя» (А. Гитлер). И этот отринут историей, и никого нет равных окрест.
Хотя, поскольку сам задумывался над вопросами истории, ценил его мысль: «Первая человеческая цивилизация, безусловно, была основана не столько на приручении животных, сколько на использовании низших людей» (А. Гитлер).
Оставалось время, данное ему, чтобы исправить ошибочное решение; и это был еврейский вопрос, следовало отменить намеченную высылку на восток, убрать заготовленные бараки и проволоку, снизить накал страстей.
Если евреи богоизбраны, значит их дорога легка, и следует направить их, не отделяя от других, прямо к цели, использовав их прежде для всеобщего блага: они построят на земле бараки и фабрики, накуют танки и пушки, они распашут просторы, их силою возрастет великое царство. И уйдут они, исполнив, в иное царство;
А в том, блаженном Царстве, подвластном Богу Единому, разделятся они, и вкусят одни вечный покой, а одни исчезнут по ненужности своей; «это убьет то» (В. Гюго). Ибо он сподвижник Вышнего, несущий бремя Божественной силы; жизни времени только оставалось мало.
Но успел свершить назначенное, познав к концу своему цель свою и благословение. И понял, что в жизни прожитой не ошибался, не путал стези, был верным оружием Всевышнего; Тот держал его и вел и не позволял отклоняться ни на йоту.
Он протянул руки свои к картинке, где девочка обнимала козленка, и упал в корчах с дивана; Саклас держал его за руку, отирая пену с губ его, и смеялся, лаская его. В глазах Иосифа не отражалось ничего, зияла в зрачках бесконечность; свершено было все и до конца, до полного опустошения.

Письмо 9

Узнав о деяниях Великих святых, мир содрогнулся и затих в панике, не понимая; Бог же не стал раскрывать замысел, дав человеку самому и решать, и самому определять судьбу.
Бог научил человека одному из самых удивительных занятий на свете — волею Своей Он вдохнул игру в самое жизнь, и не только человека, но всего живого, и рыб, и птиц, и всякого зверя; и малых и старых; Он и сам азартный игрок. Но определил при этом, что
«Игра сама по себе… лежит вне сферы нравственных норм. Сама по себе она не может быть ни дурной, ни хорошей. Если, однако, человеку предстоит решить, предписано ли ему действие, к которому влечет его воля, как нечто серьезное — или разрешено как игра,
Тогда его нравственное чувство, его совесть немедленно предоставят ему должный критерий. Как только в решении действовать заговорят чувства истины и справедливости, жалости и прощения, вопрос лишается смысла. Капли сострадания довольно, чтобы возвысить наши поступки над различениями мыслящего ума» (Й. Хёйзинга). В этом замысел Вездесущего, в этом объяснение Его отстраненности от всего, ледяного Его невмешательства ни во что, никогда, нигде.
Однако суть и свойство Вышнего — Он не равнодушен, Он в гуще людских столкновений, порывов, страдания. «Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю, если будут красны, как пурпур, — как волну убелю» (Ис. 1; 18), это истинно, в этом любовь и прощение.
Ибо «истина — это сильнейшее оружие тех, у кого нет силы» (Э. Фромм). И Господь в безмерной милости своей позволил каждому человеку искать и уклоняться, находить, ошибаться, но и идти сквозь страдания и тернии к осиянному свету;
Хотя многажды разрешал Себе шутить, ставя человечество в тупик и наблюдая, что будет дальше, ибо главная цель Его — пробудить волю человечества. И ныне Он, так я вижу, братие, и так открыто мне видением, добился своей цели:
Все большее число людей осознает, что «этические принципы выше существования нации, и приверженность этим принципам вводит индивида в сообщество всех тех, кто разделял, разделяет и будет разделять эти убеждения» (Э. Фромм).
Мир понял, что зашел в тупик, откуда выход лишь в ад, что это путь к бездне; что жертвы Сыном Божиим и миллионами сынов человеческих равноценны и принесены во имя спасения грядущих поколений; что Великим Святым Иуде и Иосифу нет и нет, и не будет равных в истории. Игра пошла всерьез.
«Подлинная игра исключает всякую пропаганду. Ее цель — в ней самой. Ее дух и ее настроение — атмосфера радостного воодушевления, а не истерической взвинченности. В наши дни пропаганда, которая хочет проникнуть в каждый участок жизни, действует средствами, рассчитанными на истерические реакции масс, и поэтому даже там, где она принимает игровые формы, — не в состоянии выступать как современное выражение духа игры, но всего лишь — как его фальсификация» (Й. Хёйзинга).
Иначе это так же нелепо, как христианские священники в воюющих армиях, что призывают к убийству братьев по вере, но по разные стороны. Еще можно было бы понять, коли молились бы за невинно убиенных: слепые, ведущие слепых, не ведают, что творят.
Во всем явлен промысел Божий, в каждой ране Его исцеляющий перст; но обуянный гордынею, решился я спросить Светлого: что есть Бог? Тот взял меня за руку, засмеялся и поцеловал меня: ты знаешь! но скажу тебе, чтобы донес тем, кого любишь:
Бог это песчинка в море, которое есть Бог, ибо Бог это ничто во всем; Бог это точка во времени и в пространстве, расширяющаяся внутри них и совместно с ними бесконечно, это ничтожно малая величина, занимающая собой всё; Бог отсутствует, но Он в каждой пылинке;
Для Него нет времени, но время Его не знает меры и запретов; Его не было, когда Он создавал Вселенную, но Он и был Вселенной, это был миг, ставший бесконечностью; Он неподвижен, но Он растет, двигаясь вглубь и вширь, не зная ограничений, где время неподвижно и время движется без конца и без границ;
Загораются звезды и гаснут звезды, возникают Галактики и исчезают Галактики; Вселенная беспредельна, и она растет в бесконечность бесконечно. Бог это Вселенная, но Вселенная это малая часть Бога;
Вселенная порождение Бога, но, как отец не властен над сыном, так Бог не властен указать Вселенной. У Бога нет свойств и нет образа, но Он объемлет всё; Он во всем и повсюду. Бог всемилостив, Он добр, Он полон любви ко всему и всем; Бог безгрешен, и Он средоточие греха. Он созидает, и Он разрушает.
Хочешь узнать Бога? увидеть Его, ощутить Его? «Начинать надо с самого легкого: сперва смотреть на тени, затем — на отражения в воде людей и различных предметов, а уж потом — на самые вещи; при этом то, что на небе, и самое небо ему легче было бы видеть не днем, а ночью, то есть смотреть на звездный свет и Луну, а не на Солнце и его свет» (Платон). Чтобы понять Бога, следует выйти из пещеры.
Господь в безмерной милости Своей одарил человека тремя великими дарами, Он дал ему Свободу, Любовь и Труд. Обретя их, люди стремятся преобразовать мир, но это невозможно без поиска идеального; по одному тому, что человек создан по образу и подобию Божьему, он обречен стремиться к добру и истине.
При том только слепой не видит, что культура, экономика, межличностные связи толкают человека в пропасть; сам по себе человек слаб, подвержен влияниям, а управители мира, где он живет, исполнены похоти, стремятся к разбожествлению, к ложным богам.
Человек боится себя, ища легкие пути, бежит от себя ко лжи; самозащита и слабость духа понуждают его искать образец в том, что предлагает ему развратившееся общество; человек в плену иллюзий, мифов, как бабочка в коконе.
Но приходит время, и бабочка, освободившись, вылетает на свободу. Только если людей объединяет то, что должно их объединять воистину, они сильны, и их путь — прямой путь к Богу.
Удивляться надо не тому, что история полна примерами жестокости, а тому, что человечество сохранило как сущность достоинство и доблесть и доброту, и не просто, но развило, несмотря на все, что творили с людьми. Не следует, однако, молиться на прошлое, даже если оно светло, следует искать Божественный свет.
Ошибается, кто говорит, что истина относительна. Стремлением к истине одержимы пионеры человеческой мысли; и в каждом человеке заложена потребность в истине. «Познай самого себя, и не будешь скорбеть, как прочие, не имеющие надежды» (1 Фесс. 4; 13).
Иллюзии — костыли для тех, кто не умеет или не хочет мыслить. Истину дробят на множество кусочков, и человек оказывается как ребенок перед мозаикой с той лишь разницей, что ребенок в мозаике всегда видит готовую картинку.
Ложь изреченную нарекают правдой, погружают человека в осознание распада мира, конца сущего, стремясь подчинить его, беспомощного, ложным богам, обессилить его для легкого им управления. «Так это и идет: каждое новое поколение ощущает упадок и, обращая свой взор к прошлому, видит сияющим то, что само уже ощущало себя погибшим» (К. Ясперс).
Сказано: «Праведники наследуют землю, и будут жить на ней вовек» (Пс. 36; 29), а также «Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы» (Лук. 20; 37, 38), где живые равнозначно мыслящим.
Смерть как таковая не может быть сладка, за какие бы высокие идеалы ни приходилось ее принимать, тем не менее подчас смерть наивысшее утверждение личности. Жизнь же, при этом, не может быть отрицаема никем и ничем.
Сие поведал мне Светлый, братие и соумышленники мои. Иди, сказал он, не укрывай сердце свое от людей и помыслов своих от них, знай, они жаждут истинного знания, помоги им найти свою сущность. Люби их, только любовь раскрывает подлинное приобщение к вечному, ибо она бескорыстна.
Человечество в долгу перед Творцом, в неоплатном долгу. Волею власть имущих человек стал частью машины, им же самим созданной. Один только Бог освобождает человека, возвращает его самому себе; в свободе, в любви и в труде человек обретает, возвращая в чистоте, свою самость.
«Ведь люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них там на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная — глянь-ка — невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол» (Платон).
Когда Господь обозначает вехи истории, Он соотносит их с именами; и таких имен два — это Иуда, и это Иосиф. Сознавая, что богохульствую, скажу вам, отроки, что Иуду можно сравнить с теоретиком, а Иосифа с практиком, ибо Иуда помог миру обрести знание, неопровержимую теорию жизни, а Иосиф воплотил ее, применив избавление от греха и страданий для всех живых.
Иуда определил поступком своим начало истории, чтобы воплотилось слово пророка: «оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела» (Ис. 26; 19). И стали Константин и Хлодвиг и Владимир, и другие, кому открылся путь к Богу, но был он тернист и путан. Два тысячелетия, однако, человечество шло им и вновь оказалось на перепутье;
Но велением Божиим явился Иосиф, и был «достигнут рубеж, который несоизмерим с подобными рубежами отдельных исторических эпох прошлых тысячелетий» (К. Ясперс). Как после Аушвица нельзя писать стихи, так и после Иосифа невозможно оставаться прежними, холодными и равнодушными и мертвыми в душе;
Ибо определил он цену жертвы Сыном Человеческим, и назначил эту цену в 40 и более миллионов жизней, посчитав ее справедливой и разумной, не полагая, однако, и ею ограничиваться; вполне подходящая цена за одного, хотя бы и из Вышних.
Наивно думать, что историю можно изменить в одночасье, даже волею и усилием чудесно переменившегося человечества; да и само человечество не предполагает и не собирается меняться. Всякий человек навечно прикован к колеснице аппарата, государственного, экономического, социального, культурного;
И прикован собственною волей, собственной жизнью, собственным согласием со сложившимся порядком. Тогда в чем же воля Божья? В пассивном наблюдении? невмешательстве?
Две тысячи лет пронеслись, от Распятия до нынешних дней, две тысячи лет поисков, смятения, откровений; настала пора изменений, идет новая невиданная досель эра, где победу одержит единое и очистившееся человечество; но, чтобы победить, две воли должны слиться воедино — воля Вседержителя и воля Человека;
Тогда восстановится изначально задуманный миропорядок, и исправится роковая ошибка Софии, и вернутся в небытие, откуда пришли, и Небро, и Саклас, и Яалдабаоф, ложные боги, смущающие души, сеющие смуту и шатание; праведники небесные вопиют о том.
За века и века многое утекло и изменилось многое, дабы осуществилось главное; уходит внешнее, что мешало и отвлекало от предначертанного; почва для перелома подготовлена.
Речь отныне не о пустом желудке, не выживании, но торжестве духа, исполнении воли Божьей, о слиянии Высшего и тварного; сбудется сказанное: «дар Божий — жизнь вечная» (Рим. 64; 23)

Письмо 10

И снова воздвигся из темноты Светлый, алые крыла его покрывали лощины и пропасти; глаза его, словно вулкан, и огненная лава заливала лице его. Но взял он меня за руку, и пронеслось облегчающее дуновение прохлады. Освободись, сказал он,
Отверзи глаза свои, очисти взгляд свой, отряхни песок с очей своих, укрывающий их, смотри на мир незамутненным взором и увидишь, что следует видеть; что будет и что суждено. Так должно быть! Да сбудется воля Его.
Опустил крыла Светлый, и по чистым облакам понесся черный всадник, и сопровождали его гром и дым; и поднял крыла Светлый и опустил их, красный всадник скакал среди огненных сполохов; снова поднял и поник крылами Светлый, синий всадник пронесся по грозовым облакам. Все стихло и исчезло.
В вышине сверкала белоснежная вершина, плыли понизу светло-розовые облака, сияла залитая светом беспредельная местность; повсюду небесное спокойствие, простор и великолепие; ни души окрест, ни тени. Я был один;
Но рядом был кто-то, чей дух проникал в меня; я был, словно губка водой, пропитан тем, что давало силу и волю, что окрыляло и влекло в неведомые выси, что-то неуловимое, но солнечно ясное; знание было со мной, и знание это было велико и мощно.
И голос спросил: кто эти всадники? знаешь их? Это в твоей воле! Ибо черный всадник не прошлое, не то, что ушло; а красный — не то, что есть, что угрожает и заставляет трепетать;
И синий всадник не надежда, не безоблачное будущее. Черный всадник означает скорбь и муки, что пребудут на земле, но конь его быстр и уносит наездника вдаль;
Красный — это смута и бунт, взламывающие мир, но и его конь стремителен в беге своем, скачет безостановочно;
А под синим всадником конь попирает копытами молнии и гром, бег его неутомим и прекрасен, ты видишь. Насыться мудростью ушедших к Вечному.
Сквозь душу мою прошла радуга. Бог един, и Учение Его едино для всех, и установления Его одни на всех; нет Бога кроме Бога, все остальное ложь. Увы, ученики Сына Его были слабы и немощны, хотя и несли в меру сил своих Учение Его людям, став, однако, и слава им! героями и мучениками.
«Видел обычаи многих людей» (Гораций). И Христос, и Магомет, и принц Гаутама, Сакья-Муни, и даже Конфуций суть лики единого Божества; а разделение вер и религий — ересь, проклятие людских страстей, подчинение тщеславию и властолюбию — смертным грехам, уводящим от Бога. Одна есть для всех Святая Церковь, как есть один для всех Святый Господь.
Отринуть власть Лукавого, ложных богов дано нам; непросто менять, что стало привычкой, въевшееся в плоть и кость, тут Бог приходит на помощь: прозревали и язычники, разве мало значит и по сей день непонятый бунт Эхнатона?
Эволюция «есть интеграция вещества, сопровождаемая рассеянием движения, в то же время материя из однородной, неопределенной и несвязной переходит в разнородную, связную, при этом сдержанное движение претерпевает сходное превращение» (Г. Спенсер).
Истину отвергли, укрыли феерией мучеников и святых, байками о чудесах и страшном суде, театром церковных представлений и церемониала. Язычники! они верны себе, им нет дела до Высшей Инстанции, довольно им икон, суеверия и дьявола.
Два раза прерывалась человеческая история, двумя вехами обозначил это Господь, двумя именами назвав; не захотели услышать. За две тысячи лет понял кто-нибудь высокое самоотвержение Иуды? Для вас он ничтожный предатель! Когда же дойдет до вас Божественное предназначение?
Закон светотени в том, что светлое высвечивает темное, а черное просветляет белое, и одно не может существовать без другого;
Жизнь как была от века подобна океану, так и пребудет вовек: приходят затишья и штиль, гремят штормы и бури; и можно было бы сказать, что человек утлый челн, а народ его мощный корабль,
Но это было бы неверно. Ибо личность, самость не может существовать в котле мнений и пристрастий толпы, ее доля одиночество; но состояться личность может только с народом, когда выражает его суть, о которой тот до поры не догадывается.
И отвергается тогда эта личность, и изгоняется, и преследуется до гибели своей; Бог один видит правду, как же нам отличить толпу от народа? как не носить шоры на глазах? Как избавиться от страха и зависимости?
Океан безмерен и вширь и вглубь, и движется и дышит, но человек в нем не щепка, так сказал Сын Божий; все развивается, стремится к вечному постижению, к Истине, это закон; и это доступно, это придет, и это приходит. Гибель Христа, остановив историю, направила ее по неведомому пути.
Перелом состоялся, чтобы человечество смогло выйти из хаоса и двинулось дорогой поиска и открытий, осознавая себя творением Божиим, чей удел и предназначение — постижение Божественного промысла. Это есть вечный путь; он найден и ведет он только в одну сторону.
Вы спросите меня, братие, а что же Иосиф, в чем подвиг его? Это вторая веха, второй перелом. Иосиф, как никто до него, сам назначил цену жертве Иуды словно на бирже: он сопоставил, уравнивая, Одну смерть со смертью миллионов, не торгуясь, заплатил эту цену. История, не дав человечеству осознать, остановилась и двинулась иным путем.
Замочите твердое умершее зерно, и оно размякнет, лопнет и прорастет; когда есть зерно, можно вновь засеять потраву, и поле начнет плодоносить и радовать глаз, словно и не было беды никогда. В зародыше содержится все, что будет.
Путь истории, по глубокой сути, извилист и тернист; шесть тысяч лет, до Явления Христова, дух человечества набирался сил, укреплялся, готовясь к повороту; вершиной Божественного промысла стала античность, зародыш многого и поныне.
Тогда родился Христос, дабы явить Отца Своего духу тварного; но задача не стала легче, Господь испытывает людей, ибо Он верит им. Человечество мечется и ищет, учась ходить, оно падает и страдает и обретает мудрость; движение неостановимо — оно подчинено Вектору Господню, и «Он поддержит тебя» (Пс. 54; 23).
Есть загадка, которая никогда не будет разгадана: почему Господь избрал наш мир? Вселенная вечна и не знает границ, жизнь же дарована одной Земле. Разум человека познал многое, почти все: и тайну Большого взрыва, и бесконечное расширение бесконечного, и связи беспредельно малого;
Но этого замысла он не поймет никогда. Господь возлюбил людей, видя их, зная их, призревая и отвергая, послал им Сына Своего, жизнью Его заплатив за их очищение и просветление; низвергая в пучину греха, высоко держал перед ними Свет Истины.
Свет сей в том, что меж людьми существует связь более сильная, чем сообщество национальное и государственное, партийное и социальное; она невидима и незаметна, она проявляется только в следствиях;
В ней корень, зерно, начало и суть высшего взлета, ставшего возможным теперь в мире, ибо «существует сила, способная господствовать, не обладая формой государства» (К. Ясперс). Пошел отсчет второго перелома истории; и за него вновь заплачено большой кровью.
В суете своей молчаливое большинство проходит мимо очевидного, занято мелочью, ненужным, отвлечено на ерунду, увлечено пошлостью и похотью; не хотят знать! Оглядитесь: до чего хорош мир, созданный волею Божией.
Отныне есть все, что освобождает дух от непотребных забот: нет расстояний, нет препон для общения, нет забот об утолении необходимого, нет причин, чтобы люди перемешивались как пыль. Сказано: «Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают» (Екк. 9;5).
Жизнь дана Господом для жизни, и готова почва, чтобы воссияло человеческое благородство, задача поверить воздействию наилучших, число которых невелико; однако «поле духовного сражения существует в каждом, если он еще не полностью утратил силу» (К. Ясперс).
Вседержителем обозначено, что человек никогда не остается завершенным; чтобы быть, ему установлено меняться во времени, отвергая или подчиняясь все новой судьбе. Открылся неслыханный этап духовной жизни, суть его не только жить и не просто жить, но быть. Каждость, уникальность должны осуществиться в едином общем бытии, где не подавлен никто.
«Если у тебя есть яблоко, и ты мне его отдал, у тебя яблока не стало, оно стало моим, а если я его съем, то его вообще не станет. Однако если у меня есть идея, и я поделюсь ею с тобой, у нас будет общая идея» (Б. Шоу). Общая идея в единстве всех и неповторимости каждого.
Трудно спорить с теми, кто называет наше время временем симулякров, потому что они правы. Так же как прав был основоположник в своем определении классов и капитала, не предвидя, однако, что с этими понятиями сотворит история.
Ныне мысль исследователей общества направлена на изучение и обличение его пороков, и это благородно и правильно. Ибо, получив в свои руки непомерное богатство — и коммутации, и информатику, и биологию, — общество развратилось; по-другому и не могло быть.
«Ничто более не отражается в своем истинном виде ни в зеркале, ни в пропасти, которая являет собой не что иное, как раздвоение сознания к бесконечности» (Ж. Бодрийяр), но оно вновь и неизбежно замкнется на Божественной сущности;
Приходит отрезвление, «высокое заключается не в какой-либо вещи в природе, а только в нашей душе» (И. Кант). Удаление от какой-либо точки сферы означает приближение к ней; человеку открыто, что есть Свет, и Он не угасает, и, рано или поздно, человек возвращается к Сиянию. Ибо это Христос Спаситель.
Сказано, хотя и по иному поводу: «Весь мир гениален, мир такой, какой он есть, гениален даже в своей простоте» (Э. Уорхол). И это истинно: мир не следует менять, ломать его и исправлять его. Мир течением своим изменяется сам.
Шесть тысяч лет двигался он к античности, давшей нам науку и искусства, — вершине развития до Христа, первой вершине; за две тысячи последующих лет мир приблизился к единству, к тому, каким создавал его Бог, — вторая вершина; третья — впереди.
«Природа сразу и навсегда вселила нам в душу неистребимую любовь ко всему великому, потому что оно более божественно, чем мы» (Псевдо-Лонгин). А сказано это на исходе шестого тысячелетия.
С той встречи со Светлым, о коей повествую вам, иноки, стал ясен взор мой, не замутнен ничем, нет пелены на глазах моих, ни бельма на них; покойно наблюдаю течение жизни, беседуя с мудрецами и провидцами, истинно веруя в Спасителя нашего, подчиняясь замыслу Его.
Есть земное: человеку нужно есть, спать, любить, иметь детей, так указано Божественным промыслом, и это прекрасно и это неизменно, доколе существует наш мир; и есть духовное, столь же вечное:
«Человеческая душа по своей природе способна чутко откликаться на возвышенное. Под его воздействием она наполняется гордым величием, словно сама породила все только что воспринятое» (Псевдо-Лонгин).
Знаю, вы спросите меня, а как же грехи? ты забыл о них? Мир объят греховным, и Бог не прощает их, не закрывая очей Своих: «Ибо вы будете как дуб, которого лист опал, и как сад, в котором нет воды. И сильный будет отребьем, и дело его — искрою; и будете гореть вместе, — и никто не потушит» (Ис. 1; 30,31). А грехи множатся, ты же не слеп?
Нет, братие, не слеп я, вижу то, чего не видите; и так было всегда: «Подобные скотам, вечно потупив взоры, склонясь к земле и припав к столбам, они пасутся, насыщаясь и совокупляясь. Ненасытность же побуждает их лягать друг друга, бодать железными рогами и затаптывать копытами» (Платон).
От того, что в каждом городе есть убийцы, не значит, что в городах жить нельзя. Научитесь слышать то, что слышите, не искажайте смысл во имя лжи, не убивайте душу слов. И у тирана есть одно положительное свойство — он умирает: даже смерть, отрицающая все, несет в себе знак отрицания.

Письмо 11

«Сила слов настолько велика, что способна великое сделать малым, малое — изобразить огромным, давно известное всем — выразить по-новому, а дела недавнего времени — представить на новый лад» (Исократ). Сущность материализуется посредством слов;
«Тем посредником, который дает человеку возможность приблизиться к сущности природы и выразить бытие, оказывается язык» (Псевдо-Лонгин). Язык суть самовыражения общества, суть его сути. Бытие выражается посредством языка: «Слова — тайная нить, по которой ощупью пробирается сквозь время подлинное бытие человека» (К. Ясперс).
Язык — инструмент, но он и орудие, он самодостаточен, язык — фундамент мироздания. Распад слов, стирание и замена их смыслов ведет к погибели. Язык не просто средство общения; каждое слово имеет свой ясный смысл,
Искажать его во имя любых целей, затемнять нельзя; не называйте террор защитой слабых, убийство детей подвигом, свободой анархию, не разрушайте разум слабых. В языке будущее человечества, и расцвет души, и приобщение ее к Божественному свету; задача непосильная, если подходить корыстно.
Ныне вошел в жизнь принцип подмены, реальность как таковая подменяется, даже не отражением, пусть неполным, несовершенным — выдумкой, ложным построением мозга глупцов, мнящих себя вершителями;
Толкуют о действительности, называемой виртуальной, но это всего лишь сокрытие истины; мало того, что человек, волею их, превращается в функцию, им манипулируют, как хотят; он — объект игры его сознанием.
Позволю себе шутку, дальние друзья мои: Господь не просто готов разрешить ложь, Он одобряет ее, но в одном лишь случае, когда мужчина, задыхаясь, говорит женщине: ты самая красивая на всем белом свете.
Никому не открыто течение предстоящей жизни: краток земной день, но набегают в одночасье тучи, гремит гром, рушатся от порывов ветра деревья, и вдруг просветляется небо, светит жаркое солнце, осушая бликующие лужи; однако нет уверенности, что гроза не вернется.
Только от воли и лучших зависит, какой путь избрать и как торить сей путь, нелегкий, не видный и необходимый; те, кто откроет его, очистит слово от корысти и блуда, приблизятся к ясности и лучезарной чистоте; «и Я буду их Богом в истине и правде» (Зах. 8; 8).
Не станем отвлекаться на частности, нет причины далеко уходить от сути, назову один лишь пример благородства — движение волонтеров, зерно бескорыстия, взаимной выручки, любви к ближнему, завещанной Учителем.
«Нравственность, следовательно, должна основываться не на извращенной человеческой природе, какова она теперь, но на идеальной, т. е. такой, какой должна она стать в будущем» (И. Мечников).
Мир земной опутан нитями взаимосвязей теснее, чем клубок шерсти. Третий виток истории распутает их, и вознесется человек и познает то, что близится, и вкусит блаженство, дарованное изначально.
Проведите на карте земли линию, прямую или любую, из любой точки в любую точку: сколько рек и гор, пропастей и обрывов, пустынь и болот, но история не линия, она много сложнее;
Хотя вектор ее прям и ровен, движение, в конечном счете, направлено вверх, к Божественному сиянию, где злое усмирится, исчезнут ненависть и зависть и воссияет торжество Духа; наступил последний этап Истории, дальше только развитие, а что вокруг нас — корень, основа,
Главное, но не первое условие очищения и вознесения к Горнему свету; прежде и на первом месте решение того, что проклюнулось, что еще слабо колышется на ветру истории. Но это есть, и набирает силу; и вскоре трудно станет сломить и подмять и затоптать в грязь.
Все перед вами, не отрицайте очевидное: третья волна поднялась и грядет и близится. Если первые две волны были медленны и неторопливы, то третья стремительна; не шесть тысяч лет ей срок, и не две тысячи; сколько, не дано знать, у Господа свое летоисчисление.
Срежьте бельмы с глаз, отриньте пелену: все перед вами; не видите, слепые! Бог поверил человеку, Его волею ускорено движение жизни, Его мощная длань поддерживает, и ведет, и ободряет, и открывает человеку
«Новое понятие, но более высокое, более богатое понятие, чем предыдущее, ибо оно обогатилось его отрицанием или противоположностью; оно, стало быть, содержит предыдущее понятие, но содержит больше, в себе более чем только его, и есть единство его и его противоположности» (Г. Гегель).
Есть внешнее и есть скрытое, есть явное и есть тайное; Бог, совершая революцию Свою, не открывает замыслов Своих, и глубоко правы отрицающие и унылые и скептики: общество устроено отвратительно, и руководят всем самые несовершенные, погрязли в наглости;
Но сложился аппарат управления и движения в обществе — государство и демократия; лучше ли хуже, так или иначе, это движущиеся к совершенству структуры, если во главе станут достойные, процесс завершится; человек уже перестает быть функцией, а не быть функцией, значит творить.
Стоят на пути осознания и разумности своей и пользы экономика и финансы и производство; технологии уравняли человека и природу — и здесь прорыв; женщина стала полноценной и полноправной; Большая война ныне почти невероятна; социальное обретает первоначальное значение и глубину.
Мировая и глобальная — эти слова приложимы ко всем явлениям; мир стал един, язык точно определяет происходящее; вслушайтесь, и откроется корень всего: что происходит сегодня, необратимо.
Слова возвращают вещам смысл; если про черное не говорить белое, многое изменится. Язык как будущее и как современное требует охраны, этот сосуд нельзя разбивать: он хрупок, как сама жизнь.
Это начало, и его надо видеть, но разве скроешь от себя и другое, более очевидное, ибо творится оно на наших глазах. Люди сверх меры усложнены и разобщены, и нетерпимы и злы, полны грязи и блуда; и язвы грехов разъедают их,
Множатся, словно метастазы, терроризм, и наркомания, и провокации, и фанатизм; в настоящем заложено отрицание будущего. И мы знаем, что человек не изменится: как были убийцы, и воры, и насильники, и хамы, и отребье, так пребудет вовек;
Не оспоришь. Но спорить и не след: человек это человек, и останется таким, каков есть, каким позволяет себе быть; Бог же дал ему решать, послав разум и волю. И замечу еще — пороки многих выгодны и нужны власть предержащим, тонущим в алчности и властолюбии,
Кои рады, слепцы, в своем рукоблудии, не понимая, что отрицание это, в том числе, и их отрицание. Полагаются они, в близорукости, на молчаливое большинство, на равнодушие и помутнение разума подвластных им. А закон отрицания и для вас, убогие:
«Молчаливое большинство — это не сущность и не социологическая реальность, это тень, отбрасываемая властью, развернувшаяся перед ней бездна, поглощающая ее форма» (Ж. Бодрийяр). И значит, это временное и следует смотреть дальше:
Грядет эпоха изобилия, когда заботы о хлебе насущном уйдут, и дух отрясет мелкое и приземленное, когда свобода станет нормой для каждого; а свобода это высшее, что связывает нас с Богом.
В свободе дух воспарит к Горнему, отдаст миру свои сокровища, обогащаясь от того и развиваясь; лучшие и лучшие установятся определять и указывать, слушая Слово Божие, следуя ему. И станет мир земной подлинно единым, и это начало пути.
Человечество обречено побеждать само себя, отбрасывая мусор и нечистоты и мерзости греховные, нравственные для того законы просты; нарушая Волю Божью, мы усложняем их, чтобы обойти, а это сродни набольшим грехам.
Но обнажается слабость сильных, не помогает им уже политика «затыкания щелей», очевидны вред их и неполноценность, корысть и властолюбие, подлость и наглость, еще царствуют, но недолог век их.
Не следует поражаться греху малому и великому, в множестве их; никогда не были они столбовой дорогой, их скрывали и прятали их за словами, много случаев, чтобы совершивший грех оправдывал себя? Бог карает грешников, но прощает раскаявшихся.
Все ли следует называть грехом? Как отделить зерна от плевел, добрые намерения от злых замыслов? Покорив атомную энергию, разум направился к атомной бомбе и восстал, осознав содеянное; но что дальше?
Человек как особь, разумное существо, сотворенное Господом, движется к исполнению долга — оставить миру нечто важное, не касаемое суетного, и тогда мир подвигнется к переменам; отныне материальное складывается в поддержку духовного;
Сие есть хрупкий процесс, ранимее крыла бабочки, сильный порыв сломает ее; но устоит, верю, укрепится, раскроется в красоте своей, это путь самообнаружения, самоисцеления, самоочищения и самовозрождения. Господь указывает: выполняйте свой долг.
Выскажу, друзья мои, несовершенную и отнюдь не греховную мысль: воплощение промысла Божия, земная любовь, — «для того, чтобы вселенная стала такой, какой она является ныне, достаточно было, чтобы мужчина полюбил женщину» (Вольтер), —
Любовь одна соединяет живых и живых, живых и мертвых. Любовь воистину сродни свободы; многолика любовь и великолепна, вершинами достигая неба, и Бог благословляет ее, не позволяя греховному коснуться ее. Как соль в капле океана и соль в океане одна по составу, так любовь двоих одна по составу с любовью Вседержителя.
Как искры костра часть костра, хотя костер не часть искр, так и земная любовь часть Сущего; ибо Он рядом, но Он далеко, Он внутри всего, и Он за пределами всего, движется и неподвижен; Бога нет, твердят атеисты, и они правы, не в силах понять, что Он всюду.
Верим ли мы, что любовь побеждает и победит? одни — да, другие нет, и таковых больше; но что утверждает в уверенности победы — любовь реальна, она повсюду, ее сила в знании и победе, в жертве и отречении: «любовь должна мыслиться как максима благоволения (практическая), имеющая своим следствием благодеяние» (И. Кант).
Земной мир весь в рамках конкретного опыта, допуская трогать все, взвесить все и измерить; но как взвесишь мысли, чувства, образы сознания? они вне материи, ибо, касаясь сущего, вливаются в сферу Божественного, свободные от кандалов материального.
Возлюбленные мои, странствие мое завершается, многое открылось, во многом утвердился, познав. Но знание опасно, зависит от рук, кому далось: если глупец имеет немного знаний или много, он более страшен, чем в невежестве своем; знание в руках глупого или подлого ядовито,
В таких знание отрицает себя, все начинанья окутаны грехом. Некий лицедей назвал жизнь смертельной болезнью, сказано красиво; но бойтесь такого, адресаты мои, не украшайте слов пафосом во имя пафоса: оставляйте словам только их смысл.
«Нет ничего более требовательного, неуклюжего и слепого, чем доброта, красота и нравственное совершенство в состоянии желания… Только любя, мы научаемся любить» (М. Метерлинк).

Письмо 12

«Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор» (Ф. Ларошфуко). Поступок Иуды для верующих стал отрицанием Иисуса; но Слово Иисуса восторжествовало, возвеличив, вопреки наветам, Иуду. Житие свое Иосиф положил на отрицание жизни; отрицание это — казни и муки — ужаснув, ослепило человечество, но жизни вернулась неоценимая стоимость; и прославилась навечно святость Иосифа.
Адольф, современник и единомышленник его, полагал, что евреи отрицают арийскую расу; гибель Адольфа стала отрицанием расового превосходства — повела к покаянию народа, а затем и к процветанию его.
Иосиф, верил в Адольфа как соратника; разочаровавшись, отринул недоумка и коварного лжеца, ибо цель Иосифа масштабнее, мирового размаха: отрицание всей — глобальной — жизни. Иосиф, утвердив себя истолкователем воли народа, поставил в истории точку;
И укрепил ее, утвердив новым деянием, — воздвиг империю, среди первых, агрессивную, наводящую ужас. Со смертью его мир, осознал, что и здесь тупик; это новый подвиг Иосифа. Конец Истории в ее отрицании —
И в начале Новой истории; зерно рождается, умирает и возрождается — отрицает себя и утверждает вновь, в ином и высшем качестве. Чем завершится отрицание Иосифа, не ведомо сегодня: у жизни странные коленца.
Иосиф и Адольф свершили роковую ошибку, пойдя войной друг на друга, ибо война всегда триумф негодяев, приговоренных к казни. Как и их жертвы.
Адольф казнил себя сам, как прежде него Иуда; и Иосифа в конце постигла казнь, подобная казни его учителя, долгая, извращенная и мучительная.
Братие, не устану повторять слова, в согласии с мыслями моими: человек «двойственное и противоречивое существо, существо в высшей степени поляризованное, богоподобное и звероподобное, высокое и низкое, свободное и рабье, способное к подъему и падению, к великой любви и жертве и к великой жестокости и беспредельному эгоизму» (Н. Бердяев). Но в любом случае
Обратной дороги нет, и человечеству следует учиться жить в малых, национальных анклавах, сохраняя себя и обучаясь понимать иных, не схожих, но равных, в уважении к ближним своим и заботе о них. Затем сама необходимость сотрет границы; и восторжествует «прогресс духа в сознании свободы» (Г. Гегель).
Время ускорилось, что прежде требовало недель, совершается за секунды; одновременно и неизбежно сама реальность сжалась, сужая мир, делая его теснее и, значит, доступнее каждому. На этом земном пути укрепляется, возрастая, ценность семьи, малого анклава, где правит любовь и один закон — Божие установление: «счастье человечества, общественный порядок, семейная гармония, взаимная поддержка друзей» (Д. Юм).
«Мысль изреченная есть ложь» (Ф. Тютчев), если целью поставлена — ложь: позорно правителям лукавить, говоря, что свобода лучше несвободы, ибо свобода человека сравнима с волей Божьей, она самоценна и превыше установлений земных; и горе народам, позволяющим увлекать себя к вырождению.
При том будущее всего, если мерить земными нормами, смерть; смерть же — в Божественном замысле — новая, совершеннее и совершеннее, жизнь. «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мат. 5; 6).
Малые общности сами по себе есть ценность, разрешающая человеку не замуроваться в себе; жить, не прячась в крошечную ячейку, в мире со всеми, не опасаясь агрессии, позволяя открыть сердце добру. «Любовь к родине начинается с семьи» (Ф. Бэкон).
Понимание сего укрепляется во всеобщем сознании; мученичество перестает быть привилегией; слабый останется слабым, сильный может укрепиться, дайте ему шанс, испытав слабостью, ибо «благое вижу, хвалю, но к дурному влекусь» (Овидий).
Узость мышления, ограниченность ума, тупая глупость — следует отнести к смертным грехам; или не можете учиться у Учителя? «Он же сказал им: кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы! Итак можно в субботу делать добро» (Мат. 12; 11, 12).
Логика прозрачна и чиста: доколе есть вечные ценности, они востребованы неизменно, и кто их исповедует, не так уж важно; важно, что несмотря ни на что есть вечные ценности и они пребудут с нами; не человек для субботы. Нет посредников между тобой и Господом;
Ведите с Ним прямой диалог, не восторгайтесь вотще своими успехами, не преувеличивайте их: ни золотом, ни хлебом, ни амброй воскуряемой не излечить пороков. «Ты будущее твое определяешь настоящим;
И верь, скажу паки, верь, вечность не есть мечта» (А. Радищев). Человеческая натура проявляется по-разному в разном, частном и общем, но ошибемся, если не увидим верховное, державное ее качество: «Полнота радостей пред лицем Твоим, блаженство в деснице Твоей» (Пс. 15; 11).
Изменяясь на протяжении веков, веков и веков, тысяч и тысяч лет, человек сохраняет свое ядро неизменным, ибо душа его есть храм Творца, где телесное и духовное сливаются воедино: «человек прекрасно устроен из разумной души и тела» (Немесий Эмесский);
Это так! Но не устану повторять: не пытайтесь идеализировать его существо, не совершайте такой ошибки; «наверное, во всем творении нет ничего столь чудовищного и извращенного как человек» (Г.-Т. Бокль).
Протечение истории не восходящая линия — от худшего к лучшему, от первобытной дикости к просвещению нравов; история не вещь в себе, ее творит поведение масс и их вождей во времени.
Неразумно полагать, и иное: что история движется по спирали, отрясая наросты, мешающие потоку ее. Это время течет прямо и безостановочно; история же останавливается и замирает на долгие годы, на десятилетия;
Но продолжает, доколе жив человек, движение в ином качестве, обозначая каждый период именем своего героя. Спираль символизирует гарантию улучшения на каждом витке;
Взрывной же характер развития ничего не гарантирует, сознание человека взрыв не отслеживает, взрыв протяжён во времени обитания поколений; новым поколениям нет дела до прошлого — массам достаточно мифов.
Человеку душа дана для очищения, массам для того посылаются мудрые и совершенные; и постольку история человечества прерывистый путь, но ведет он к вершинам света и красоты; Господь расположен к сущему.
Человек не конец Творения, не завершающая точка эволюции, и после него на земле появлялись иные существа и жизни, но ему одному даны разум и свободная воля; а «человеческий разум не может быть вполне уничтожен вместе с плотью; от него остается нечто вечное» (Б. Спиноза).
Сравним себя с матросами в океане, над коим простирается ночь; но царит штиль, и океан спокоен, насколько может быть спокоен океан. Очевидно, что взойдет солнце, и настанет день, и откроется по курсу земля, незнаемая и изобильная. Царство Божие установится на земле, как на небе;
Но где те, чей долг окормлять души человеков? Церковь, забыв об Отце своем, погрязла в блуде и стяжании, преклонясь золотому тельцу, лебезит пред власть имущими в поисках земных благ;
Отвернулась от послушания, лишила надежды служителей своих, ввергла в шатание, разброд и неверие, сеет цинизм и язычество, преклоняясь Элу, Небро и Сакласу. Почто отрекаетесь от Единого?
Он видит все! Очнитесь, умягчите сердца свои, не видите округ вас подвижников среди вас? В нищете и убожестве и поругании несут они служение Истинному, безымянные святые; им не указ погрязшее в суете окружение.
А значит, нетленна и будет стоять вечно Святая Церковь, опора жизни, надежда живого на земле. Братие, вы юны и чисты духом, вера ваша крепка и неколебима, храните ее. Продолжайте свой послух, благословляю вас.
Я же продолжу паломничество, доколе Бог Единый не призовет меня; открывшееся знание усиливает продлить странствие мое, алкая нового, о чем не премину уведомить вас немедля. «Открылась бездна, звезд полна» (М. Ломоносов).
Не далеко ли гляжу, можете спросить вы, на века, на тысячелетия вперед? Отнюдь, и позволю еще одну шутку: если уж прозорливый м-р Джингл в 1827 году рассказывал о своем участии в революции 1830 года, почему бы и мне не последовать столь заразительному примеру? Этим заканчиваю; «уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2; 20).
«В прекрасной душе чувственность и разум, долг и влечение находятся в гармонии, и грация — показатель этой гармонии в явлениях» (Ф. Шиллер). Да, человек не меняется, но глубже и полнее познает себя, а, познав, сливается с Вышним.
Уповая на Вседержителя, Всеблагого и Всепрощающего, любите посещающих вас, просвещайте, не теряя терпения и внимания; я всегда с вами в ожидании встречи там, где нет ни воздыхания, ни скорбей. «Предоставь всему возможность быть» (Тилопа);
Ибо «Господь поддерживает всех падающих и восставляет всех низверженных» (Пс. 144; 14).

Год роковой от Р. Х.

Апрель 2024
Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб	Вс
1	2	3	4	5	6	7
8	9	10	11	12	13	14
15	16	17	18	19	20	21
22	23	24	25	26	27	28
29	30

Город и мальчик (повесть о трех сердцах)

Юрий Котлер

Продолжение. Начало

Продолжение

Добавить комментарий Отменить ответ

Город и мальчик
(повесть о трех сердцах)