Великое время рождает великую музыку… А сейчас? Чем мы огорчены — заказ не дали, штраф за парковку, болезнь, политика, но глобальных катаклизмов в общем нет, время не очень героическое, суетливое. Конечно, остаются личные драмы, кто-то слышит вечный космос… Это вопрос об эмоциональной насыщенности музыки…

«Круглый стол» о еврейской музыке

Составитель: Давид Бен-Гершон

Продолжение. Начало

Давид Бен-Гершон: Интонацию которую Андрей Тихомиров услышал в музыке Малера и которую я услышал у Ури Бренерa, звучала не энтографически (выражение Ильи Хейфеца), это было современное еврейское переживание, совершенно узнаваемое и понятное мне — несмотря на отсутствие «формально-национальных элементов»! В этой связи (и поскольку композиторов за нашим круглым столом теперь большинство) хочу спросить: в трактате «ЮЭ-ЦЗИ» сказано: «…когда управление правильно и гармонично, музыка выражает спокойствие и радость. Во время смуты, когда управление пристрастно и несправедливо, музыка выражает недовольство и гнев» и т. д. Можно ли говорить о каких то исторических периодах, отличавшихся «всплеском гениальности» или распределение статистически равномерно?

Великое время рождает великую музыку… А сейчас? Чем мы огорчены — заказ не дали, штраф за парковку, болезнь, политика, но глобальных катаклизмов в общем нет, время не очень героическое, суетливое. Конечно, остаются личные драмы, допускаю, что кто-то слышит вечный космос… Это вопрос об эмоциональной насыщенности музыки… Насколько композитор выражает себя, или он отстранен, вживается в образ, как писатель — или вообще просто играет формами…? Только не надо про талант, поскольку он как деньги…

Ури Бренер: В уже упомянутой мной книге Кузари р. Йеуда Алеви выражает это следующим образом: «Музыка соответствует духовному уровню поколения». Конечно, для понимания этой фразы надо определиться в терминах, что такое дух.уровень и т.д., но для этого следует прочитать всю книгу. Кстати рад что мы сошли с этнографическо-национальных рельс!) Метафизика мне как-то ближе и в том что касается национального начала в искусстве. Универсальность музыки в преломлении данного культурного этноса, традиции — это да! Не забывать откуда ноги растут.. В этом смысле горжусь что ты усмотрел в моих опусах своё индивидуальное еврейское переживание. Спасибо!

Андрей Тихомиров: Боюсь, друзья, что я Вас разочарую, но я не думаю, что на появление или отсутствие гениев впрямую влияет величие той или иной эпохи. Многие образованные люди России воспринимали период правления Николая I как время реакции и застоя. Тем не менее, именно в эти десятилетия проявился гений Глинки. В Европе таких примеров тоже хватает. Или вот, почитайте дневники Танеева: «Сегодня я ходил в баню. Безобразие: вода была совсем холодная». Драматично, правда? [smile emoticon]

С другой стороны, ХХ-й век был так богат на величайшие трагедии! Право, лучше бы их было поменьше. Но никто так и не написал новой «Тоски», увы. И наоборот, Малер, с его грандиозными трагическими симфониями, в реальной жизни был, по сути, вполне благополучным человеком…

А сегодня? Разве нам, композиторам, нечего сказать? Вряд ли время глобального культурного перелома является менее драматичным фоном для человека творчества, чем период правления того или иного царя или императора. Но конечно, если оглядываться постоянно на постмодернистов с их запретом на искренность и выражение страстей и ярких переживаний, если все время бояться прослыть «романтиком», тогда, действительно, могут возникнуть проблемы. Но и это еще полбеды. Настоящая беда — утрата универсального музыкального языка. Даже если есть что сказать, надо еще знать, КАК сказать, чтобы тебя поняли. Поняли здесь и сейчас — в этом, как ни парадоксально, залог долговечности музыки. Я не верю в сказку авангардистов про людей будущего, которые якобы кинутся через 50-100 лет осваивать то, что не пригодилось нашим современникам. У людей будущего будут другие песни. Свои. И в этом смысле композиторы Израиля, как мне думается, находятся сегодня примерно в том же положении, что и композиторы России, Германии, Франции и далее по списку.

Ури Бренер: Вспомнился старый анекдот в тему. Концерт. Исполняется Венгерская рапсодия Листа. Один из слушателей вытирает слезы. Сосед: «Вы наверное венгр?» «Нет, я музыкант». По-моему исчерпывающе..

Давид Бен-Гершон: Ури, неужели ты видишь мою позицию примерно так: вы композиторы — за Музыку, а этот, чью энергию да бы в разумных целях — обсессивный этнический шовинист, которому лишь бы ярлык навесить!

Ури Бренер: Давид, я как раз выразил в своём предыдущем комменте свою радость по поводу того, что твоя позиция не такая! Надеюсь, ты его разглядел в бурном потоке дискуссии??

Давид Бен-Гершон: Это я по поводу анекдота. Смешно конечно, но «послание» то же. Есть Музыка, а есть националистические сопли. Вот здесь позволь мне внести ясность. Позиция искусствоведа В.М. Лензона совпадает с позицией композиторов — участников нашего круглого стола: «…даже при поверхностном ознакомлении становится очевидной специфическая особенность общей структуры еврейской музыки. Она состоит в очевидном и бесспорном примате фольклора над всеми иными сторонами музыкального творчества. При всем пиетете к творчеству композиторов, принадлежащих к кругу Обществ еврейской музыки в Петербурге и Москве…, приходится признать, что их музыка никогда не приближалась по своему художественному, эстетическому, эмоциональному воздействию на слушателя к классическим образцам еврейской фольклорной музыки».

По мнению американского искусствоведа Клары Мориц, композиторы ОЕНМ наоборот — стыдились использования народных мелодий, из-за их “загрязненности ориентализмами типа фригийского лада и убывающий хроматизма, характерный для музыки евреев, грузин, арабов, или тюрков-половцев в России”. Это нелюбовь к ориентализмам, очевидно, вдохновила композиторов к сочинению «чисто еврейской музыки, но было ли это возможно? Убежденность Саминского в важности приоритета древней традиций над современным фольклором, упор на «серьезной музыке» задали тон дискуссии осложнившей короткую жизнь ОЕНМ. Эта убежденность отражала политические дебаты между пуристом Ахад Гаамом и ориентированным на диаспору видением еврейской культуры Дубновым. Как и Ахад Гаам, Саминский и его последователи выступали за процесс ‘очищения’ еврейского искусства от ассоциации с диаспорой, необходимое, чтобы «поднять» его на концертный подиум как часть мировой классической музыки. Ценой «очищения» еврейской музыки, по мнению Мориц была почти полная ассимиляция в русских националистической модели», имевшей решающее значение в превращении ОЕНМ из организации для сохранения и популяризации еврейской музыкального наследия в средство для создания «академической» еврейской музыки.

Переход от аранжировок народных песен к произведениям серьезной музыки и дальше к модернистским произведениям с нео-националистической повесткой, повторяли эволюцию русской музыки — от принципов Могучей Кучки к сочетанию народных стилистических элементов и модернистской техники, достигшей пика у Игоря Стравинского…. Ирония в том, по мнению Мориц, что произведения композиторов мечтавших стать «Могучей Кучкой» еврейской музыки воспроизводили русские модели не только в технике, но и в их готовности воспринять русские стереотипы, использованные для изображения экзотического «ориентализма» других, в том числе и самих евреев, т. е. к пародии на еврейство. В результате, заключает Мориц, вместо еврейского «Глинки», ОЕНМ породило несколько еврейских «Бородиных» — «восточный» стиль созданный Глинкой в «Руслане и Людмиле, облачился в экзотические одежды половцев в ‘Князе Игоре’». Вместо того, чтобы стать «Могучей Кучкой» еврейской музыки, ОЕНМ превратилось в группу стилизаторов и, поэтому не представляет интереса как самобытное явление культуры.

Мне кажется, что Мориц «ломится в открытые ворота». Отрицать «родовую» связь музыки ОЕНМ с музыкой великих русских националистов глупо — вряд ли молодые композиторы были бы в состоянии преодолеть влияние своих собственных учителей — даже если бы очень пытались. Они никогда не стеснялись этой связи. Их «ориентализм» был полностью самостоятелен и самодостаточен, поскольку опирался на собственный материал. Обращение к народному мелосу вовсе не специфически русская модель, она естественна для эволюции любой национальной музыки, о чем собственно и пишет Сабанеев. Еврейские музыкальные националисты восприняли эту модель от своих русских учителей — ну и что?

Что касается «чистоты» музыкального стиля, то мне нравится характеристика Сабанеева: «Евреи как большинство древних восточных культур, (включая преэллинистические и эллинистические) были органически чужды полифонии, которая как сейчас мы понимаем, была в самой основе народной музыки арийцев в Европе (славян и кельтов). То, что потеряно с полифонией и ее оттенками — это с другой стороны компенсировано — иногда поверхностно — очень богатой орнаментацией мелоса… …национальное своеобразие еврейского мелоса… состоит в мелодической украшенности и эмоциональности которая пропитывает его и которая может быть примерно определена как трогательная, экстатическая, динамическая. Именно этими характеристиками еврейский мелос отличается от архитектурного спокойствия арийских народных и церковных мелодий и от восточной эротической томности ирано-арабской музыки, которая полностью ‘пассивна’ в своем настроении… Эти свойства, обнаруживаемые в своей наиболее чистой форме в религиозных мелодиях… и то, что они являются общими для священной музыки у евреев далеких географически — этот факт позволяет нам с уверенностью утверждать, что именно здесь мы должны искать поддержку подлинного еврейского музыкального стиля».

Примеры сходства еврейского и русского «ориентализма» в диссертации Мориц иллюстрировано многочисленными музыкальными примерами, относящимися к «русскому» периоду ОЕНМ, ограниченому материалом, добытым в восточноевропейской черте оседлости. Упрек в недостаточной оригинальности совершенно непонятен и логика Мориц вызывает неприятные ассоциации с логикой Вагнера. Позиция Мориц, делающей свои выводы на основе композиций опубликованных до 1914 года, мягко говоря малопонятна (хочется воздержатся от обвинений в анти-семитизме, замаскированном под научную объективность). Оказавшись за пределами России, уже бывшие члены ОЕНМ изучали музыкальный материал — и народный и литургический — в Грузии, Палестине, Турции, Европе — везде куда их забрасывала судьба. Саминский, Вайнберг (положившего на музыку Геттисбергскую речь Линкольна и выступления Рузвельта), Ахрон, Цейтлин заимствовали восточные элементы, «подслушанные» в синагогах и деревнях по всему Ближнему Востоку, стали в конце концов национальными американскими композиторами! И продолжали сочинять и исполнять немедленно узнаваемую, еврейскую музыку, но при этом глубоко индивидуальную, оригинальную, обогащенную «искрами» народного гения, собранными по всему миру. И эта музыка, увы, осталась за пределами видения как музыковедов, «зашоренных» идеей «политического контекста», так и музыкального сообщества — ведь этих композиторов не “проходили” в советских и американских консерваториях. Catch 22

Марк Райс: «Обращение к народному мелосу вовсе не специфически русская модель, она естественна для эволюции любой национальной музыки» — Ну и неправда. Наиболее старые музыкальные культуры спокойно обходились без него. Итальянская (при очень богатом фольклоре) шла от грегорианского хорала, немецкая — от мейстерзингеров, французская — от Парижской школы (первых опытов многоголосия). Т.е. во всех случаях — от профессиональной музыки. От фольклора шли только культуры, возникшие позже в борьбе с этими тремя (русская, чешская, венгерская и пр.): с его помощью можно было указывать на «самобытность» культуры, хотя все они развивались в рамках тех же европейских форм. Т.е. фольклор у них был чем-то вроде костыля, чтобы встать вровень с другими культурами. Еврейская тоже возникла поздно и пошла тем же путём. Сейчас она вполне обходится без этого, хотя в музыке Лигети, Фелдмана, Райха, Голихова и пр. еврейские элементы отчётливо чувствуются — особенно у двух последних.

Давид Бен-Гершон > Марк Райс: я всего лишь процитировал Сабанеева. Там есть кавычки. В целом — статья Сабанеева — программная, устарела она или нет, есть ли там повод для музыковедческой дискуссии или нет. И как с программой, я с ней полностью солидарен. Когда кто то напишет более адекватную программу, учитывающий опыт 20-го века, я с энтузиазмом ее поддержу. Единственное чего я не приемлю, это псевдо-глубокомысленное «поживем-увидим». То что увидим или услышим мы и наши потомки зависит от наших усилий.

Марк Райс: Разумеется, я заметил, что это цитата. Но в отличие от Вас я не согласен с Сабанеевым независимо от того, есть равноценная программа или нет; по-моему, его взгляды основаны на кучкистской идеологии, а потому устарели. (Вообще-то я считаю, что важнее наличие еврейской музыки ХХ века, чем её программы, но это в скобках.) А насчёт «поживём — увидим» я вполне с Вами согласен.

Давид Бен-Гершон: Я согласен с вами, но как определить «еврейскую музыку»? Вы знаете? Я нет и не уверен, что здесь возможна объективность. Поэтому, я предпочитаю субъективную идентификацию — кто лучше самого композитора знает о чем его музыка?

Марк Райс: Конечно, единого критерия «еврейскости» музыки нет. Но её идентификация и не совсем субъективна. Музыковеды нашли достаточно черт проявления еврейского характера музыки у разных композиторов. Он может проявляться в тематике (особенно это было актуально в XIX веке, т.е. «Кол нидрей» автоматически делало Бруха еврейским композитором, но имеет место и в ХХ в. — например, «Рабби Акива» М. Фелдмана), трактовки «сюжета» (например, Дж. Кейджу в пьесе «От имени Холокоста» не пришло бы в голову использовать еврейскую молитву, как это сделал Шёнберг в «Уцелевшем из Варшавы»), строении цикла (см. статью Ю. Крейниной о «Реквиеме» Лигети), структуры (С. Коэн-Элиас), интонационного строения (древняя литургия у С. Райха). Причём это не должно проявляться у композитора-еврея непременно во всех сочинениях, хотя обычно и присутствует на подсознательном уровне. Вообще понятие «еврейский композитор» для меня весьма туманно, я не могу свалить в одну кучу Хейфеца и Филановского и обозвать всё это «еврейской музыкой». Мне только ясно, что если кто знает меньше всего о своей музыке, то это композитор. Многие авторы говорят своей музыкой то, что подчас сами бы и не желали.

Гедалия Спинадель: К этой теме имеет отношение и вопрос о еврейском изобразительном искусстве: «Есть оно или нет?» — где все еще осложняется религиозным ограничением объектов и методов изображения. И есть те, кто говорят, что его нет и не должно быть специфической направленности художника, и есть те, кто подмечает у многих еврейских художников нечто общее, подобное описанию Сабанеева «трогательная, экстатическая, динамическая», или просто неопределимое как понятие «еврейская душа». А один мой знакомый говорил, что для него самый еврейский художник — это поздний Рембрандт. В любом случае, этот поиск корней, дающих жизнь народу, и потерянных искр имеет большой смысл и дает перспективу развития, предсказать которую невозможно, и это прекрасно.

Марк Райс: Вот только знать бы, где корни, а где культурные влияния… Например, некоторые еврейские древние песнопения были записаны в Сирии. Это ещё еврейские песнопения или уже сирийские? Можно, конечно, проанализировать их структуру. Но структура никогда не проявляется в чистом виде. И как трактовать отклонения — как развитие традиций или как сирийское наслоение? Такие вопросы будут всегда вставать перед теми, кто ищет перспективу в прошлом. М.б. лучше не «плясать на костях мертвецов» (Э. Денисов), а изучать современную еврейскую музыку, как кучкисты Шумана и Берлиоза? Для перспективы — плодотворнее…

Давид Бен-Гершон: Марк Райс, чтобы заниматься «мониторингом «современной музыки нужны не наши мощности. Тот «корпус» музыки, за который взялись мы, имеет границы. Изменение границ можно дискутировать. Здесь сочетается и мемориальная и эстетическая задача. Можно провести параллель со зрением. Что в фокусе — видно хорошо. Что на периферии — расплывчато. Достаточно только перевести взгляд и картина меняется. И может быть, в процессе работы по восстановлению уже существующего материала — что-то прояснится концептуально, что поможет ориентироваться в новом. Если использовать «военную» терминологию — сейчас коммуникации растянулись — каждый ведет свою «войну». В работе ОЕНМ была взаимная поддержка, которая вовсе не препятствовала творческому «соревнованию», но люди были объединены ощущением «миссии» — хотя и спорили.

Марк Райс > Давид Бен-Гершон: Большинство имён современных композиторов-евреев я уже называл, но готов повторить, если Вы точно назовёте мне состав инструментов, которым располагаете. Насколько я помню эти произведения, Вы таким составом не располагаете.

Давид Бен-Гершон: Марк, у нас нет постоянного состава, у нас есть «ниша» и репутация среди музыкантов. Му постоянно делаем селекцию — главная цель — поднять уровень исполнения. В идеале — престижный Иерусалимский фестиваль, способный привлечь музыкантов с мировым именем — во всех «еврейских» жанрах, с конкурсами и для нового поколения композиторов и исполнителей. Я буду искренне рад если вы будете участником этого процесса. Я очень ценю ваш уникальный кругозор, ваша экспертиза бесценна. Мнения о том, «что делать» у нас разные — ну и что? Движение — результат различий. Дискуссия — необходима для творческого процесса. Иначе — застой…

Марк Райс > Давид Бен-Гершон: Вот что я накопал из из камерных произведений современных композиторов:композиторов-евреев, которые мне нравятся.

Лигети: Трио для скр., валторны и фп.; стр. квартеты № 1 и 2.

Фелдман: от. много пьес для ф-п в 2, 3, 4 руки; пьесы для скр. и ф-п.; альта с ф-п и оркестром (цикл «Альт в моей жизни»); скр., альта и ф-п.; скр, альта, в-ч и ф-п; пьесы для смешанных ансамблей разного состава, в т.ч. «Routine investigations» для ob., tr-be., pf., v-la., vc., cb., «Рабби Акива» для сопрано и 11 инстр. — только, хотя их вроде легко играть в смысле состава, но там самое главное — паузы.

У Райха — все камерные пьесы в «доеврейский» период («Фортепианная фаза» и другие «фазы», октет), а в «еврейский» — всё большие составы, исключение — «Разные поезда» (о Холокосте), но она с электроникой, а откуда её взять?

Голихов: Yiddishbbuk для стр. квартета; «Мечты и молитвы Исаака Слепого» для клезмер-кларнета и стр. квартета, K’vakarak для кантора и стр. квартета

Из современных израильтян: Х. Черновин, Б. Филановский (), Б. Йоффе.

Давид Бен-Гершон > Марк Райс: Спасибо Марк, как только мы разделаемся с текущими концертами, займусь вашими наводками. Если вы также подскажете где взять ноты и были ли исполнения — это поможет. Всего доброго, Давид

Марк Райс > Давид Бен-Гершон: Уважаемый Давид, все эти произведения исполнены. Ноты легко можно взять из интернета, например, я ткнул и нашёл страницу ф-п произведений Фелдмана и его камерную оперу. Многое, вероятно, можно найти на «Погружении в классику», в разделе «Литература». Наконец, на форуме «Классика» в разделе «Партитуры на бочку» можно попросить любую вещь — как правило, присылают.

Давид Бен-Гершон > Марк Райс: Спасибо, Марк! Кстати, а то что мы берем для исполнение (за исключением таких «шлягеров» как «Еврейская мелодия» Ахрона или Фрейлехс Энгеля) в основном НЕ исполнено. Мы часто начинаем работу с рукописи. Это так, к сведению.

Марк Райс > Давид Бен-Гершон: Мне это известно. Но это скорее беда, что прошлый век был полон войн, революций, погромов, что был Холокост — тогда было не до музыки, тем более еврейской. Честь Вам и хвала! Но сейчас время спокойней, слава Богу. Впрочем, я не исключаю того, что после смерти того или иного композитора современности в его «столе» окажутся неизвестные произведения.

Давид Бен-Гершон > Марк Райс: Спасибо. Мне кажется, наконец то мы стали понимать друга. Тот факт, что произведения опубликованы и исполнены, говорит сам за себя — они уже участвуют в «селекции» временем. У меня болит сердце за тех, у кого такой возможности просто не было — по историческим и политическим причинам. Но исполнять современников безусловно необходимо, просто хотелось бы чтобы у нас было ощущение процесса, в который включены несколько поколений.

Ширель Дашевская: цитата из Марк Райс: «Вот только знать бы, где корни, а где культурные влияния… Например, некоторые еврейские древние песнопения были записаны в Сирии. Это ещё еврейские песнопения или уже сирийские? Можно, конечно, проанализировать их структуру. Но структура никогда не проявляется в чистом виде. И как трактовать отклонения — как развитие традиций или как сирийское наслоение?»

Это же здорово! вполне вопросы для курса «Истории зарождения и развития еврейской музыки в мире» — для студентов, прослушавших первичный курс общей музыкальной литературы / истории -!! а то и для диссертации! и может даже, не одной ! Как нам этого не хватало в наших консерваториях! именно поэтому многие — да нет, большинство! музыкантов -классных, образованных! — ничего не слушали о Петербургской школе, не знают имен Ахрона и Mильнера (…). Mой друг и замечательный музыкант, эрудированный и образованнейший, — написал диссертацию на тему [Музыка арабов-англиканцев в Израиле: динамика этно-религиозной идентичности]. Так надо же и о нашей [музыке] — не вместо, но по крайней мере — тоже!

Гедалия Спинадель (более ранний комментарий): Как Израиль стал местом встречи евреев со всех концов мира, так Иерусалим может проводить ежегодно фестиваль еврейской музыки, объединяющей и демонстрирующей шедевры всех диаспор и стилей, блестящих исполнителей и композиторов. Это даст нам и всему миру ощущение единства и особенности еврейского народа со своей еврейской музыкой. И может стать мощным стимулом и мотива для развития нашей современной музыки.

Гедалия Спинадель: По-моему, важно больше слушать и исполнять еврейскую музыку, музыку, которую пели, играли и писали евреи, не обязательно анализируя, кто первый начал. Проникновение в этот мелос принесет свои плоды: для души, для музыки, для культуры. Приведу пример: 25 лет назад я приехал из в Иерусалим, где встретился после долгой разлуки со старым другом, талантливым музыкантом, который жил здесь уже 16 лет. Спросил его о еврейской музыке. Он сказал, что нет ее, просто есть евреи, которые играют румынскую, балканскую музыку, а есть, которые восточную и так далее. Но у меня была на слуху замечательная пластинка старинной еврейской музыки из разных стран, выпущенная ЮНЕСКО, и много другое. Спустя несколько лет, я узнал, что на него все-таки повлиял наш разговор, он пошел в музыкальный музей рядом с синагогой в Иерусалиме, и два года слушал огромные коллекции, выбирая, что ему нравятся, что привело к организации выпуска двух дисков еврейской музыки. Замечательный результат! И, конечно, чудо клезмера, который теперь исполняют во всем мире музыканты разных стран и наций, создавая иногда шедевры, как Бестер (Краковский) квартет, и другие. Это можно и нужно продолжать.

Илья Хейфец: Уважаемый Гедалья! Когда я репатриировался 24 года тому назад и поделился сокровенной мечтой — писать еврейскую художественную музыку, мой бывший однокашник, старший коллега, преподававший тогда в Академии, долго смеялся и ответил примерно то же, что и Ваш друг-музыкант. Думаю, они не сговаривались, это — идеологическая установка, которую предстоит разрушить. Во-первых, это — неправда, и не только в отношении традиционной музыки, но и — художественной. Просто здесь принято считать ее ГАЛУТНОЙ, т.е. чужой, а развивать местную, свою — ИЗРАИЛЬСКУЮ.

Гедалия Спинадель: Илья Хейфец, А что у Вас с еврейской музыкой получилось?

Илья Хейфец: Еврейскую музыку я продолжаю писать и в Израиле, несмотря ни на что.

Андрей Тихомиров: Комментарии настолько разветвились, что мне уже трудно за ними следить. Поэтому, наверное, откланяюсь — не потому, что не интересно. Напоследок расскажу нечто забавное, о чем вспомнил в связи с обсуждаемой темой. Некоторые из вас, возможно, знают о существовании форума Classicalforum.ru. Там есть композиторский подфорум, который я одно время посещал, пока тогдашний админ форума Предлогов (как утверждают, ныне покойный) не забанил нескольких композиторов, выступавших в качестве моих непримиримых оппонентов. После этого я практически перестал там появляться. Но поначалу упомянутый админ мне очень обрадовался и возлагал на меня большие надежды в плане спасения национальной композиторской школы. 🙂 И настоятельно советовал мне писать побольше музыки на русские народные темы. 🙂 Эх, если бы все было так просто! Взял народный мотив, вставил в свое сочинение — и вуаля. Национальная музыка готова. А если не сделал этого… ну, тогда, значит, ты не национальный композитор. Элементарно, Ватсон. Всем удачи и творческих свершений! 🙂

Ури Бренер: Да мне тоже уже трудно уследить за всеми новостями этого спонтанного форума, но было безусловно много интересных моментов и пищи для размышления. Спасибо всем!

Samuel Zerin > Давид Бен-Гершон: Спасибо, Давид! Я читаю все еще очень медленно, а мне трудно участвовать сам в диалог, но это мне кажется очень интересной…

Анатолий Добрович > Нигуним Ла-Ад: Уважаемые друзья! Выступление Давида на радио РЭКА (спасибо Илье Лиснянскому за практическую помощь! — Давид Бен-Гершон), на мой взгляд, очень удалось. Если вопрос ведущей [Алоны Бренер] («чем РЭКА может помочь») не риторический, уместно было бы предложить еще несколько передач на эту тему. Выходить обязательно надо и на англоязычную аудиторию — но я не из тех, кто понимает, как это делается.

А теперь позвольте соображение принципиального характера. Еврейская классическая музыка, созданная в России, в силу исторических причин оказалась потерянной, изолированной от Израиля. Не следует идти этим же путем и сохранять изоляцию на новом витке спирали. В концерты этой музыки должны быть ВКЛЮЧЕНЫ номера музыки израильской, в том числе узнаваемой. Задача: возвести мосты между этими сферами. Мосты возможны. Во-первых, часть музыки Израиля, ставшая едва ли частью фольклора («Нуми-нуми» и др.), происходит из этих же «русских» источников, и это следует неутомимо подчеркивать. Во-вторых, что еще важнее, музыка Израиля (от классической до эстрадной) временами черпает свои темы из общего для евреев тезауруса (хазанут, музыка европейских общин), так что интересно было это мелодическое и интонационное родство продемонстрировать. Словом, вместо того, чтобы вставать в позу («Как вы посмели отвергнуть столь ценное наследие?»), лучше бы сблизиться с реальным израильским меломаном и и выявить дружески сообщить ему то, о чем он не знал и не задумывался.

В порядке отрицательного примера. Как-то я попал на «концерт ирландской музыки» в Латруне. Что-то ирландское там было (и неплохо исполнилось), но вслед за этим оркестранты беззастенчиво перешли на израильские шлягеры, вызывав восторг у части публики. Так вот: мне померещилось не такое вот потакание вкусам «восставших масс», а созидание глубоко продуманного материала с участием артистичных ведущих, один (или одна) из которых говорит на иврите без акцента. Если бы нашелся серьезный спонсор, можно было бы сопроводить концерт и кинорядом… Однако — мечты в сторону. Надеюсь, мне удалось внятно изложить возникшую мысль о структуре концертов.

Давид Бен-Гершон > Нигуним Ла-Ад: Йоэль Энгель о «еврейской музыке». Из статьи 1926 года в газете Ha’Aretz. Мой перевод из книги Jehoash Hirshberg «Music in the Jewish Community of Palestine 1880-1948 A Social History».

«Что это за еврейская музыка, за которую так борется новое поколение еврейских композиторов? И, как можно доказать, что это еврейская музыка? Действительно, это доказать невозможно… Музыка не логика. Человек или принимает ее и живет с ней, или отвергает ее.

У меня как и у любого другого искреннего еврейского композитора, есть субъективная привилегия определения моей музыки как еврейской, считая ее каким-то образом соединенной с корням народного творчества. Но есть глубокая пропасть между субъективной привилегией и объективным фактом. Кто сможет преодолеть эту пропасть? Народ, только народ…

Окончательное решение в таких вопросах может быть достигнуто только самой жизнью, жизнью еврейского народа…. Но загвоздка, в том что массы отделены от новой еврейской музыки. Некоторые из них — большинство — не знакомы с ней вообще, и другие, в основном «интеллектуалы» и «важные» люди, не могут отличить ее от народной еврейской песни, и смотрят на нее свысока.

Для этого нет причин. Во-первых, потому, что еврейская народная песня, хотя и простая — красива, и нет никаких причин, чтобы принизить ее. Во-вторых, потому, что новая еврейская музыка уже созрела и вышла из пеленок примитивной народной песни» (Ha’Aretz 12 Февраля 1926)

Через несколько месяцев Энгель умер — осложнение после простуды — сердце не выдержало.

Дополнения
Из почты

Евгения Хаздан > Давид Бен-Гершон Дорогой Давид! Получила материал круглого фейсбука. Честно говоря, я не уверена, что стоило бы печатать это: не все участники выглядят достойно. Много гонора и […] многовато пафоса. Нелепо уговаривать людей слушать ту или иную музыку, а еще нелепее, когда возражают: а вот когда Зубин-Мета — в центральном филармоническом в самую что ни есть Субботу, — тогда я еще подумаю, сходить ли. И считают «ряды»… (видимо начиная счет со своего). Понимаю Риту [Фломенбойм], которая вежливо уклоняется от подобных дискуссий […]

Вы делаете замечательное дело. Не в том суть, что эти композиторы забыты, не в том, что они хороши, не в том, еврейские ли они: Вы — делаете. Музыка звучит, причем — я же слушала — звучит очень пристойно, а иногда просто замечательно. Вы сами (и надеюсь, что исполнители и слушатели) получаете от этого не просто удовольствие: вы получаете осмысленное существование. не только свое, но и тех, кто поддерживает, слушает. Заражается. Вы наполняете жизнь вокруг — звуками. Хорошими звуками. Понимаю, что хотелось бы поддержки и отклика профессионалов. Но все же не с оглядки на них стоило начинать. Да Вы ведь и не начинающий: зачем Вам их понимание. Кто умен, — поймет. Доказывать на словах смысла нет. […] профессионализм не в том, чтобы закончить консерваторию. По начитанности и наслушенности, по опыту общения с музыкой Вы — полностью соответствуете профессиональному уровню. И — Вам не приходит мысль, что музыку — не хуже Шёнберга — можно быстренько набренчать…[…] Еще раз: понимаю Ваше стремление звать, призывать. Но все-таки публикация […] — немного другой статус, чем посты в интернете. Требование к качеству, к осмысленности, к форме -другое. По крайней мере, мне кажется, что должно быть другим. С уважением, Ваша Женя Хаздан

Евгения Хаздан > Давид Бен-Гершон: Давид, добрый вечер. Получила и сегодня — слушала фрагменты лекций концертов. Хорошие записи, очень хорошие голоса, слаженные ансамбли, замечательные, чуткие аккомпаниаторы. Мне сложно писать, потому что оценивать эту работу можно с разных позиций. И если — с позиции академической, то все на очень высоком уровне. Я слышу в этих исполнениях продолжение традиций кучкизма, Римского-Корсакова, вообще Петербургской школы с ее ориентализмом (Вейнберг — и вообще «по-бородински»). И такое прочтение более чем оправдано. Если же Вы позволите мне «поворчать», — то певец — точно не знает идиша (но, кажется, у него есть немецкий); с певицей сложнее: иногда кажется, что она понимает, но — как бы не говорит… Голос — звучит, и голос прекрасен. Но СлОва — часто просто нет. теряется. «обобщается». Второе пожелание — связано с жанрами: практически все выбранные Вами композиции — обработки совершенно конкретных народных мелодий. Их классическая аранжировка — уже переносит их из бытового пространства в концертное. Но если бы удавалось сохранить основные черты изначального жанра, многие вещи прозвучали бы несколько иначе — проще и свежее. Например, песня Эстер — это все-таки колыбельная… а звучит — прекрасная оперная ария. Это то самое, что И.-Л.Перец имел в виду, когда писал, что по пути в холодный Петербург песни «подмерзают», — первоисточник можно и не узнать. Я знаю, что привередничаю. Проблема — здесь, в Петербурге — еще бо́льшая: вообще нет певцов, владеющих языком. И инструменталистов, имеющих представление о клезмерском стиле (и не считающих его чем-то низменным) — то есть о тех, кто играет и поет не с форшлагами, а mit krekhtsn… — ну, наверное, два-три на всю нашу «культурную столицу». Так что — нам и отсюда что-то подобное говорить не с руки. Когда в 2008 мы проводили конференцию, посвященную столетию Общества еврейской народной музыки, — с трудом нашли исполнителей для простенького концерта. Правда, другой концерт — в Малом зале филармонии — был великолепен: приехал Яша Немцов из Германии, и до умопомрачения репетировал со всеми. Там все получилось очень даже ничего, — но по поводу второго, простенького концерта — тот же Яша высказал нам все, что думал… и ладно бы в кулуарах… Вам об этом вполне может рассказать та же Рита Фламенбойм. Простите меня, Давид, что я так всерьез отнеслась к этим чудесным записям. На самом деле, я думаю, хорошо бы выпустить диск (и понимаю, какое это невероятное дело — абсолютно затратное…). Среди не такого уж большого числа дисков с музыкой Общества (я делала как-то обзор… — «Отзвуки юбилея») эти вещи в исполнении Ваших музыкантов будут на очень высокой позиции. Просто много лет — в этом материале и в том, из чего он делался… — как результат: я знаю, что он может звучать иначе. Не лучше (это другая категория), а — как бы в другом пространстве и создавая это другое пространство. не как академическая музыка с еврейскими увеличенными секундами, а как осознанная еврейская, ашкеназская музыкальная речь. У евреев не было понятия «музыка». Музыка не была для них предметом, достойным внимания. Но она была всегда очень важна. Но вот — как и для чего… — как раз сейчас я делала доклад про это, и пишу на его основе статью… Надеюсь, что получится сформулировать. Я знаю, — исполнители не читают статей. Их вообще мало кто читает. Мы несколько лет проводили учебные семинары, где помогали понять певцам и инструменталистам разницу в подходе к звуку, мелодии, аранжировке, орнаментированию. К тексту (вербальному и нотному). Многие «ученики» сейчас разъехались по разным странам. Но их очень мало, все-таки. Хотя — что значит мало? И этим-то практически негде реализовывать все эти знания: они играют в оркестрах, где не нужно ничего подобного. Поют классику. И иногда — a bisele af idish… Вот. Видите: договорилась до того, что тот подход, что видится мне — как-раз и не нужен… Еще раз простите. Ваша Женя.

Окончание