При всех спорах у Лясса сохранялась его сверхзадача — он был убежден и стремился убедить других, что плененные Сталиным евреи своим сопротивлением сорвали его планы по организации открытого судилища над членами ЕАК еще в 1950 году, а сопротивление врачей — в 1953-м. И тем предотвратили замышлявшийся Сталиным юдоцид.

Федя, Федор Миронович, профессор, писатель и историк Лясс

Людмила Дымерская-Цигельман

Иерусалим. 10 августа 2016 года. День безоблачный, солнечный и с ветерком, не очень жаркий. Хороший день. Но не для нас — родных и близких, друзей и коллег Федора Мироновича Лясса. В этот день мы прощались с ним, и потеря общая для всех каждым ощущалась соразмерно тому месту, которое Федя, Федор Миронович, профессор Лясс занял в его жизни.

Можно ли что-то сказать о тех, кому он с женой Ларисой дал жизнь — дочери Алене и сыне Сергее. Они выросли в атмосфере большой любви, интересных разговоров папы врача с мамой филологом и музыковедом, в доме, где бывало много интересных людей, в доме, где они учились прилежному и осмысленному труду, юмору, остроумию и оптимизму, учились нетерпимости к предательству и отступничеству и верности в дружбе. В доме культивировались Порядочность, Честь и Совесть — достоинства тех, кто, как показал Лясс в своей книге, сумел противостоять самому кровавому террористическому режиму. Всему этому они учились у своих родителей, которые относились к ним любовно, но и с самого младенчества очень серьезно и можно сказать творчески. Федор неоднократно повторял, что дети его самый ценный капитал, вклад в который миогократно окупился. Не удивительно, что сын и дочь стали достойными продолжателями не только рода, но и медицинской династии Ляссов. Алена и Сергей — превосходные врачи, к тому же они родители и воспитатели внуков Федора и Ларисы, будущих продолжателей рода, а может и медицинской династии Ляссов.

Основоположниками династии были родители Федора — отец Мирон Акимович Лясс, в войну главный терапевт Карельского, Украинского и 3-го Прибалтийского фронтов, а под конец главный терапевт военного госпиталя Красной армии, мать Евгения Федоровна Лившиц, врач-педиатор Кремлевской больницы, лечила Светлану Сталину, детей и внуков других руководителей партии и государства.

Их сын Федя появился на свет в феврале 1925 года. Когда пришло время выбирать профессию, он без колебаний пошел путем родителей. Закончив медицинский институт, Федор с конца 40-х годов специализировался в области медицинской радиологии. В 1950-1951 гг. работал заведующим здравпунктом расположенного под Челябинском секретного комбината «Маяк». Там наращивался обогащенный уран для электростанций и оружейный для атомных бомб. Потом возвращение в Москву и работа в Институте биофизики.

1952-й год. Готовится «Дело врачей-вредителей». Евгению Федоровну арестовывают 4 июня, за 5-6 месяцев до арестов основных фигурантов задуманного Сталиным кровавого антисемитского пролога к новому валу Большого террора. Таким образом семья Ляссов попала в эпицентр сталинских антисемитских кампаний, начавшихся еще в 1948 году убийством Соломона Михоэлса и борьбой с «космополитами». Затем последовал арест всех членов Еврейского антифашистского комитета (ЕКА), Среди них был отец ближайшего друга Феди Левы Шимелиовича главврач Боткинской больницы Борис Абрамович Шимелиович.

Согласно сценарию «Дела врачей-вредителей» доктору Лившиц инкриминировали «вредительское лечение» детей, которое она якобы проводила по указанию профессоров Вовси, Темкина, Когана и других ведущих кремлевских врачей, арест которых уже готовился. Пытками ее принуждали взять на себя роль обличителя коллег и друзей. Упорное сопротивление приводило ко все более изощренным пыткам, и Евгения Федоровна попыталась покончить с собой. Ее, почти ослепшую и оглохшую, с дикими головными болями, в состоянии клинической депрессии вынули из петли и отправили в институт Сербского, известного как «институт карательной психиатрии». Но близился арест врачей, и подготовку «свидетеля обвинения» продолжили на Лубянке. С 19 сентября 1952-го почти до февраля 1953 года, когда остальные врачи были уже арестованы и готовился открытый процесс, допросы шли непрерывно и велись с особым пристрастием. Однако желаемого результата следователь не получил. Евгения Федоровна оговорила себя, «признавшись» под пытками в своих антисоветских настроениях — именно из-за них она «вредительски лечила» детей. Но она категорически отказывалась в какой бы то ни было форме признать, что действовала по указанию профессоров Вовси, Темкина и Когана. Таким образом разваливалась нужная Сталину версия о «банде врачей-вредителей», действовавших организовано и заодно.

Самооговор дорого обошелся Евгении Федоровне и ее сыну. В апреле 1953 года, когда она уже 10 месяцев провела на Лубянке, последовало опровержение по Делу врачей. Но, пользуясь ее же «признаниями», доктор Лившиц осудили по статье 58-10 (антисоветская агитация и пропаганда) на 7 лет лагерей и отправили в известный своими жуткими условиями КАРЛАГ. Следователь отрицал, что она имела какое бы то ни было отношение к «Делу врачей». Почему вопреки очевидности? Потому что тем самым спасал себя от неприятностей своих коллег, критикуемых за «применение незаконных методов следствия» к оправданным врачам. Федор начал добиваться пересмотра дела и полной реабилитации матери. Но она, уже вконец измученная, готова была подать прошение о помиловании и тем самым признать себя виновной в приписанных ей преступлениях. Федор с неимоверными трудностями добился разрешения на свидание и, одолев все дорожные препятствия, встретился с мамой в лагере, переубедил ее, и они вместе написали заявление о реабилитации. Наступало время «раннего реабилитанса», и Федору удалось вернуть маму домой 4 сентября 1954 года. Однако время, проведенное в застенках, лишило ее здоровья и она умерла от рака мозга в началг 1962 года. Врачи считали, что болезнь была спровоцирована травматичной попыткой суицида на Лубянке.

После ареста мамы Федю уволили отовсюду, над ним самим нависла угроза ареста. Под этим дамокловым мечом с молодой женой Ларисой (Лорик, Лорка) они жили до смерти Сталина. Вскоре после этого благодатного события Федю восстановили на работе в Институте биофизики, а еще спустя какое-то время его пригласили в Институт нейрохирургии. Там он создает радиологическое отделение исследовательской, диагностической и терапевтической направленности, конструирует нужную аппаратуру, готовит кадры. За время работы в институте доктор медицинских наук профессор Лясс опубликовал 10 монографий и порядка 200 статей по медицинской радиологии, радионуклидной диагностике и лучевой терапии. Вероятно, не зря коллеги считают Федора Лясса основоположником медицинской радиологии в СССР.

В 1991 году семейство Ляссов репатриировалось в Израиль. В этом же году состоялось мое знакомство с Федей и Ларисой. Оба они оказались на семинаре, где я читала лекцию о советском антисемитизме, его формировании в 30-е годы как составляяющей сталинской идеологии русско-коммунистического мессианства, этапах его последующей эволюции, включая поздний сталинизм и постсталинизм, его реинкарнации в постсоветском мире. Все это было созвучно размышлениям Федора и его планам, и с того времени началось наше сотрудничество.

Семинар проходил в кибуце «Лохамей геттаот» (Воители гетто), основанном участниками еврейского сопротивления. По дороге в Иерусалим я, узнав о специализации Федора, сказала, что он. возможно, знаком с моей близкой родственницей, гематологом — онкологом. «Лена Владимирская?!», — в один голос воскликнули Федя с Ларисой. «Да. Это жена моего кузена Романа Дымерского». Рома же оказался ближайшим другом Левы Шимелиовича и его жены Марины, с которой он учился в одном классе. С Шимелиовичами я успела познакомиться сразу же после их приезда в 1990-м. А их внук Павлик оказался в одном классе с моим внуком Шаломом в школе, куда в старшие классы принимали по конкурсу. Итак, круг замкнулся, и мне с мужем посчастливилось на долгие годы войти в дружеское общение с замечательными людьми — светлой памяти Львом Борисовичем Шимелиовичем, известным московским терапевтом, наследовавшим профессионализм отца и его непреклонный характер, его женой Мариной, доктором медицинских наук, прозванной «декабристкой», потому как последовала за Левой в ссылку после ареста его отца. Ну и, конечно, Федора с Ларисой, работавшей в Москве редактором детсих музыкальных передач на всесоюзном радио. В Израиле она издала книгу о музыкальном воспитании детей и опубликовала ряд статей по этой же тематике. Тяжелая и длительная болезнь лишила ее жизни за считанные месяцы до ухода Федора, не мыслившего себя без своей Лоры, Лорки, Лорика. Тоска при утрате таких людей соизмерима с той радостной наполненностью, которая приходит в жизнь с их приобретением.

Моя дружба с Федором сопровождалась бурными обсуждениями не без эмоций (в основном — увы! — с моей стороны) его и моих работ.

Еще в 1986 году Федор принял участие в создании документального фильма «Большой концерт народов, или дыхание Чейн-Стокса». Сценарист фильма Павел Финн писал: «… Сведения, которые сообщил нам Федор Лясс, были новыми для нас и позволили взглянуть на известные факты с иной позиции. По его убеждению, «Дело врачей-вредителей», задуманное лично Сталиным, было тесно связано как с убийством С.М. Михоэлса, так и с «Делом Еврейского антифашистского комитета», о котором мало кто в то время знал… В связи с новыми задачами режиссер фильма Семен Аронович и наша творческая группа расширила временные рамки фильма, охватив события с 1948 по 1953 гг.».

Я со времени приезда в 1976 году работала в Иерусалимском университете в Центре по изучению восточноевропейского еврейства, где участвовала в проекте «Советский антисемитизм, его корни и последствия». Федор познакомил наших сотрудников с фильмом и принял участие в его обсуждении. Так произошло его вхождение еще в одну область академического мира Израиля. Со своей медицинской его частью он познакомился вскоре после приезда в страну.

Энергия Федора была направлена на увековечивание памяти евреев, как членов ЕКА , казненных 12 августа 1952 года, так и тех, кто проходил по Делу врачей, а также всех других, ставших жертвами советского режима. Такова надпись на памятнике в иерусалимском парке рядом с другим, на котором высечены имена всех казненных по делу ЕАК. Памятник ЕВРЕЯМ — ЖЕРТВАМ СОВЕТСКОГО РЕЖИМА был сооружен по инициативе и при непосредственном участии Федора Лясса. Возле обоих памятников 12 августа ежегодно проходили митинги, нередко завершающиеся конференциями.

Тогда же, по приезде началась активная работа по написанию книги «Последний политический процесс Сталина, или несостоявшийся геноцид» , опубликованной в 1995 году в Иерусалиме. Ее выходу в свет предшествовала публикация 10 статей Лясса в основном на мало известные и в то же время остро дискуссионные темы. Такой же новаторской и побуждающей к обсуждению и дискуссиям была опубликованная книга объемом в 236 страниц. Предисловие к книге написал профессор университета им. Бен-Гуриона (Беэр-Шева) Шимон Редлих, автор ряда работ по истории ЕАК и книги в соавторстве с Г. Костырченко «Еврейский антифашистский комитет в СССР. 1941-1948: документированная история». Лясс познакомился с Редлихом у нас в Центре в мае 1991 года. Они неоднократно обсуждали интересующие их вопросы, часто встречались на конференциях и семинарах. Ознакомившись с рукописью книги, Редлих отметил возросшую эрудицию автора, что явным образом, считает он, сказалось на обосновании заключений и выводов. «Однако, — писал он, — автор не стал беспристрастным исследователем. Он — свидетель и участник событий, о которых пишет. Поэтому неудивительно, что он находится не только под властью факта, но и под впечатлением пережитого. Это накладывает своеобразный отпечаток на изложение материала. Прочтя книгу, я понял, что творческая душа молчать не может, она и мыслит по-своему». Редлих отмечает дискуссионность ряда утверждений автора. Но, считает он, что этим-то она как раз и интересна. Он полагает, что работа Федора Лясса «имеет определенную историческую и публицистическую значимость как документ эпохи». Это, несомненно, так, но не только. Книга, особенно во втором ее издании обретает и коцептуальную, и эвристическую значимость. И она превосходно написана.

После публикации книги и ее презентаций, сопровождавшихся оживленными дискуссиями, работа продолжалась. Каждый год публикуется несколько статей в израильской и прессе других стран. И это параллельно с врачебной деятельностью. Федор занялся изучением препаратов Мертвого моря и их использованием для профилактики осложнений, прежде всего ожогов, при радио — и химиотерапии. Клинической базой оставался его московский институт, куда Федор ездил с лекциями и для контроля над больными. Об эффективности его рекомендаций я могу судить и по его израильской практике. Моей коллеге из-за рака языка грозила радикальная операция на лице. Предваряла ее интенсивная радиотерапия, грозящая сильными ожогами. Проводилась она с использованием препаратов, рекомендованных Ляссом, и под его наблюдением. Лечащий онколог из Хадассы попросил передать его поздравления коллеге Ляссу, избавившему больную не только от операции, но и от ожогов при облучении. Лясс оставался практикующим врачом до конца своих дней. Пациентами было все его окружение и не только. Особенно это касалось онкобольных. А таких хватало. Федор говорил, что онкостатистика пожилых и старческих групп порой напоминает эпидемию. И он вел таких больных, используя свою квалификацию и богатейший опыт, сочетая их с вниманием и широкой специализацией старых земских врачей Впрочем, такими были и Лева, и Марина Шимелиовичи, и Лена Владимирская, и принадлежащая к этой же кампании Ляля Кантор, с самого приезда из Москвы работавшая в отделении реанимации столичной больницы «Шаарей цедек» (Врата справедливости) и спасавшая каждого из нас по мере надобности. Все они всегда готовы к любой помощи, но особенно отличался своей безотказностью Федя. На любую просьбу он отвечал «хорошо» и исполнял, а если нужно было что-то еще, следовало «опять хорошо».

В 1998 году в Германии состоялась международная конференция «Поздний сталинизм и еврейский вопрос» с участием историков России, Германии, Чехословакии, Польши и всех других бывших сателлитов СССР. Из Израиля были приглашены двое — Шимон Редлих и я. По возвращении Федор был посвящен в дискуссии, которых там было предостаточно. Он решил, что конференции на ту же тему должны проводиться и в Иерусалиме. Первая состоялась в Доме технологий уже в 2000 году. Она была приурочена к 13 января = дню убийства Михоэлса в 1948 и дню публикации в «Правде» статьи о «Деле врачей» в 1953. Эти конференции стали ежегодными и продолжались по 2015 год включительно. В подготовке программы и в подборе докладчиков мы с Федором участвовали на равных, а все непростые организационные хлопоты он делил с директором Дома технологий Аврумом Шарнопольсвим деятельным и эффективным куратором ряда полезнейших проектов и программ. Федор был докладчиком на всех, другие доклады тоже были на приличном уровне, в большинстве участниками были профессионалы, а иногда, как и Федор, участники и свидетели событий.

Федор продолжал свою работу. Ему удалось добраться до московских архивов и получить протоколы допросов Евгении Федоровны и ее историю болезни в психбольнице. Эти документы существенно дополняли не только книгу Федора, но и историю «Дела врачей». Допросы со всей очевидностью показали, что в сценарии сталинской инсценировки была предусмотрена роль обличителя — того, кто сам участвовал в заговоре «врачей — вредителей». «Изобличения» таких свидетелей из «своих» широко использовались во всех судебных инсценировках 30-х годов, а на подготавливаемом судилище «извергов в белых халатах» роль изобличителя предназначалась, педиатору Евгении Федоровне Лившиц — участнице «террористической банды врачей».

Обличения доктора Лившиц должны были прозвучать в унисон с подготовленным в Агитпропе и в редакции «Правды» Обращением группы элитных евреев, которые, по замыслу составителей, должны были требовать «беспощадно покарать врачей-вредителей».

Обе эти сталинские инициативы провалились, хотя под Обращением и были собраны подписи известных евреев, среди них и подпись Эренбурга. Его после трех отказов издевательски вынудили подписать это Обращение две недели спустя после того, как Сталину было вручено его письмо, объяснявшее в чем вред еврейского Обращения, вред для самого дела вождя и его замыслов. Это был виртуозно написанный текст, отсылаемый вождю с риском для жизни автора. «Со Сталиным против Сталина» — такова была мудрость Эренбурга. Мастерски используя значимые для вождя аргументы, Эренбург показал, как и почему публикация такого «Обращения» подтвердит, а не опровергнет то, что врачей судят как евреев. Возможно, и у самого Сталина были на счет первого варианта Обращения какие-то сомнения, во всяком случае заказанный им после получения письма Эренбурга второй вариант Обращения евреев был написан на основе письма Эренбурга и включал как его идеи, так и его рекомендации. Во втором варианте не только не повторялось требование «беспощадно покарать преступников», но и, как в письме Эренбурга, вообще не было упоминания о «Деле врачей». Письмо Эренбурга оставалось у Сталина во все последние дни его жизни, оно было найдено в его кабинете после блаженной памяти даты — 5 марта. Сам Эренбург недооценивал значимость своего письма. Он писал, что только вмешательство судьбы привело к тому, что «Сталин не успел сделать то, что хотел». Но события подтверждают, что его письмо очень поспособствовало «вмешательству судьбы»… Подготовка второго варианта Обращения евреев по следам и на основе письма Эренбурга потребовало того самого времени, которое понадобилось Судьбе для ее вмешательства.

Все связанное с «Обращением» евреев происходило вне стен Лубянки — и сбор подписей под ним, и противодействие Эренбурга. ВНЕ, но под угрозой Лубянки. А Евгения Федоровна вела свою одиночную войну изнутри, изнуренная многомесячными пытками. При ее аресте следователи не сомневались в успешном исполнении замысла вождя, полагая, что арестантка всего лишь пожилая женщина, на сопротивление не способная. Стойкость и мужество несостоявшейся обличительницы должны войти в историю «Дела врачей», может быть наряду с письмом Эренбурга Сталину. Каждый из них сопротивлялся на своем посту, хотя угроза застенка и его реальность не одно и то же.

Мой коллега, историк и переводчик Израиль Коен уже давно прилагает все усилия, чтобы добыть средства для публикации на английском языке по крайней мере глав о Евгении Федоровне, хотя несомненный интерес для англоязычного читателя и исследователя, считает Коен, и не только он, представляет вся книга. Я говорю о втором существенно дополненном издании объемом в 606 страниц. Книга была опубликована в Иерусалиме в 2006 году. Ее успеху способствовала отличная издательская работа, выполненная создателем издательства «Филобиблон» Леонидом Юнивергом. Кстати, и работы Ларисы Лясс тоже издал он.

Книга была пополнена не только архивными материалами. Существенно была расширена ее медицинская часть. Врач с 50-летним стажем со знанием дела опровергал все домыслы об «ошибочных», «вредительских» диагнозах, якобы приведших к смерти Жданова и Щербакова. Анализ состояния Сталина, лишившего себя медицинской помощи, приводит профессора Лясса к выводу, что при запущенной гипертонии дело быстро шло к летальному исходу и без участия ближайших соратников в его подготовке. Между тем, версию об умерщвлении вождя, организованном соратниками под руководством Берии, отстаивали такие историки как Авторханов, Радзинский и другие. Дискуссии по этой теме, а также по широкому спектру проблем, освещаемых в книге, нашли свое отражение в соответствующих текстах, где автор обосновывал свою позицию в полемике.

Во втором издании при всех спорах на эту тему у Лясса сохранялась его сверхзадача — он был убежден и стремился убедить других, что плененные Сталиным евреи своим сопротивлением сорвали его планы по организации открытого судилища над членами ЕАК еще в 1950 году, а сопротивление врачей — в 1953-м. И тем самым предотвратили замышлявшийся Сталиным юдоцид. Федор сам был борцом по натуре и восхищался евреями героями пуримского сказания именно потому, что они не смирились с уготованным им жребием, а взяли свою судьбу в свои руки и сами спасли себя от смерти. Он и добивался. чтобы в праздничный ритуал Пурима была вплетена и история евреев, разрушивших своим сопротивлением планы самого чудовищного из всех Хаманов — Сталина.

Конечно, эмоционально я всей душой принимала Федин сказ, но проникнуться его верой полностью не могла. Мешали постные, но объективные аргументы и мои, и Редлиха, и Левы и Марины Шимелиовичей, и других, которые Федя просто не воспринимал и, наверно, по-своему был прав. Во всяком случае в убеждении, что только сами евреи должны вершить свою судьбу. Именно поэтому Федя и привез все свое талантливое семейство в Израиль. В том, что «должны», и в том, что с появлением Израиля это уже так, я была вместе с ним на все 100%.

К книге Федора Лясса «Последний политический процесс Сталина, или несостоявшийся юдоцид» был приложен фильм «Большой концерт народов, или дыхание Чейн-Стокса», участие в котором послужило прологом ко всей его последующей работе. Автор сценария Павел Финн в предисловии к книге писал: «Сопровождающий книгу Лясса документальный фильм Семена Ароновича расширяет познавательный ряд, предоставляя читателю возможность стать еще и прямым свидетелем событий, оживив героев повествования… И это не просто книга и фильм о последнем сталинском политическом процессе и расправе с еврейским народом и его культурой. Это свидетельство обвинения — исторический документ, осуждающий уголовно=деспотическое государство, которое создал и выпестовал Сталин».

Федор видел, что никакого суда над сталинской идеологией и его кровавой практикой не намечалось и не намечается. Наоборот, началась, а в годы путинского правления идет постоянно усиливающаяся ресталинизация с признанием кровавого тирана «эффективным менеджером» и «творцом Победы» над фашизмом. Разумеется, были и есть историки и публицисты, борющиеся с этим нужным нынешней российской власти навождением, но массовое сознание формируют провластные СМИ и служивые «специалисты». В этой ситуации, писал Лясс, «задача книги, как я ее вижу, — внести необходимый вклад в десталинизацию…»

С выходом книги работа над темой не закончилась. Продолжали выходить статьи в разных изданиях в Израиле и за рубежом. В последние годы эта работа совмещалась с еще одной, очень и очень важной. Это была реализация его идеи о необходимости сохранения памяти о сопротивлении евреев нацизму, о сохранении памяти о героизме евреев. В этом я была абсолютно солидарна с ним, помогала, чем могла, ездила с ним на переговоры, обсуждала планы. В Израиле создается большой «МУЗЕЙ ЕВРЕЙСКОГО ВОИНА ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ» с экспозициями по странам и детальной внутренней рубрикацией. Профессор Лясс предложил создать экспозиции по странам об участии медиков в войне, и сам начал готовить материал о евреях врачах всех специализаций, работавших в Красной армии. Эту работу он выполнял в содружестве с профессором Эмануилом Любошицем, автором уникального издания «Евреи России в медицине и биологии. (1750-2010). Биографическая энциклопедия. Иерусалим. 2013» Директор музея генерал Армии обороны Израиля Цвика Кан-Тор, с которым Федор работал непосредственно, считал его инициативу по созданию ошибочно незапланированной экспозиции чрезвычайно важной и нужной. Генерал участвовал в нашем прощании с Федором и сказал, что Музей и он сам утратили замечательного сотрудника и очень хорошего и ценного для страны человека.

Повторю: для всех его родных и близких утрата и боль соизмеримы с местом, которое Федя, Федор Миронович, профессор и писатель Лясс занимал в жизни каждого. Марина Шимелиович сказала:

«Мы должны быть благодарны за то, что он с нами был».