Никакие ссылки на то, что «пощадил народ» скот, который было заповедано истребить, Шемуэл слушать не желает. Коль скоро Шаул — царь, то он несёт полную ответственность за всё, что творит его народ. Слово царя — непреложный закон! Царь может и должен добить беспрекословного исполнения заповеди Всевышнего об истреблении, иначе — вся ответственность ложится на него самого.

Афтара Субботы Захор

(IШемуэль 15:1-35) (недельный раздел Ваикра)

Михаил Ривкин

За некоторое время до наступления Пэсаха мы читает во всех синагогах четыре особых афтары, связанных, так или иначе, с эти праздником. Вот вторая из них, Афтара Захор.

В историческом мировоззрении девтерономиста вопрос о том, как случилось, что Шаул был лишён царского престола, а Давид — возведён на престол, занимает очень важное место. Девтерономист собрал несколько древних преданий которые стремились ответить на этот вопрос, выражая позиции Дома Давида. В нашей Афтаре приводится самое известное из них. Шаул долго царствовал над Израилем, был мудрым правителем и непобедимым полководцем, внушавшим страх своим врагов. И, несмотря на это, Шемуэл внезапно объявляет царю волю Всевышнего:

«И сказал Шемуэйл Шаулу: меня послал Г-сподь помазать тебя на царство над народом Его, над Исраэйлем, а теперь прислушайся к голосу речей Г-сподних. Так сказал Г-сподь Ц-ваот: помню Я, что сделал Амалэйк Исраэйлю, как он противостоял ему на пути при выходе его из Египта. Теперь иди и порази Амалэйка; и истребите все, что у него; и не щади его, а предай смерти от мужа до жены, от ребенка до грудного младенца от вола до агнца, от верблюда до осла» (IШемуэль 15:1-3)

Далее следует подробный рассказ о том, как Шаул это повеление нарушил. Но сначала попробуем сориентироваться в исторических и религиозных реальностях, вызывающих много вопросов:

«Амалек — древний народ, обитавший на Юге, между Иудеей и Египтом. Сокрушительный разгром, который Израиль нанёс Амалек, описан в Шемот 17:8 и т.д., и завершается декларацией военной вражды к этому племени. Об этом же говорится в Деварим 25:17-19. Похоже, что именно с этим отрывком перекликаются слова Шемуэла.

Истреби всё — это часть общей концепции войны как сакрального предприятия, направленного не просто против врагов Израиля, но против врагов Б-га. Так, в Шемот 17:16 сказано: «война у Г-спода против Амалэйка из рода в род» \…\ Стелла Мейше, на которой подробно описаны победы моавитского царя Мейша в IX в. До н.э., описывает захват израильского города Нево в подобных же терминах: «Я захватил его, и полностью уничтожил семь тысяч мужчин и мальчиков, женщин и девочек, потому что я посвятил его Аштар Кемош». Истребить всё — означает посвятить некоему божеству посредством тотального уничтожения. Жуткие подробности нашего рассказа напоминают нам, что полное отсутствие законов и правил войны было интегральной частью жизни в древности. Но даже не сочувствуя этим страшным жестокостям мы должны понимать, почему эта история нам рассказана, и усматривать теологический аспект в обязательстве тотального уничтожения всего, что противится воле Всевышнего. Амалек это символ врагов Б-га.»[i]

У нас нет возможности достоверно судить, что в дальнейшем рассказе относится к первичной версии, а что — к позднейшей редактуре девтерономиста, который стремился оправдать и объяснить возвышение Давида. В окончательной версии сказано, что Шаул не истребил всё, что положено. Более того, он даже помиловал Агага, царя Амалека. Когда Шаул вернулся с поля битвы, навстречу ему вышел Шемуэл и сурово упрекнул его, исполняя, разумеется, волю Всевышнего. Шаул, гордый своей великой победой, приветствовал пророка с великой радостью:

«И пришел Шемуэйл к Шаулу, и сказал ему Шаул: благословен будь ты у Г-спода; исполнил я слово Г-спода» (там 15:13)

Но пророк вовсе не склонен был разделять радостное настроение победоносного воина. Горькая ирония Шемуэла разом обесценивает и уничтожает пафос Шаула:

«И сказал Шемуэйл: а что это за блеяние овец в ушах моих и мычание крупного скота, которое я слышу?» (там 15:14)

Шаул сразу почувствовал враждебность Шемуэла и попытался спасти положение отговорками:

«И сказал Шаул: от Амалэйкитян пригнали их, так как пощадил народ лучшее из мелкого и крупного скота, чтобы жертвовать Г-споду, Б-гу твоему; а остальное мы истребили»(там 15:15)

Но Шемуэла никакие извинения и оправдания уже не могут смягчить, его приговор непреклонен:

«И сказал Шемуэйл: хотя ты и не велик в собственных глазах, но ты глава колен Исраэйлевых, и Г-сподь помазал тебя на царство в Исраэйле; \…\ Почему же ты не послушался гласа Г-сподня, а устремился к добыче и зло совершил пред очами Г-спода?» (там 15:17, 19)

Никакие ссылки на то, что «пощадил народ» скот, который было заповедано истребить, Шемуэл слушать не желает. Коль скоро Шаул — царь, то он несёт полную ответственность за всё, что творит его народ. Слово царя — непреложный закон! Царь может и должен добить беспрекословного исполнения заповеди Всевышнего об истреблении, иначе — вся ответственность ложится на него самого. И заканчивается этот разговор ещё более суровыми обвинениями Шемуэла и полным смирением и раскаянием Шаула. Величественный и непобедимый триумфатор, победитель грозного племени самых страшных врагов Израиля буквально у нас на глазах превращается в раздавленного и сломанного, несчастного и безутешного отщепенца. В литературном плане это один из самых трагичных и впечатляющих рассказов девтерономиста, в котором его особый взгляд на историю Израиля, на миссию царя и миссию пророка, на самую сущность отношений между Творцом и тварью, на то, в чём состоит долг истинно верующего проявился особенно ярко:

«Ведь послушание лучше жертвы; повиновение лучше тука овнов. Ибо грех неповиновения это как знахарство, и противление это как идолопоклонство. За то, что ты отверг слово Г-спода, и Он отверг тебя, чтобы ты не был царем» (там 15:22-23)

Эту лаконичную и категоричную формулировку важнейшей нормы в пророческом учении, той нормы, о которой Поздние пророки в течении столетий горячо спорили с коэнами, девтерономист вложил в уста Шемуэла, но едва ли исторический Шемуэл мог произнести эти слова. В те времена жертвоприношения были одинаковы важны и дороги и пророкам, и коэнам, и простым людям.

Шауль, однако, не торопится смирится со своим отлучением от царства, он делает ещё одну попытку умилостивить непреклонного пророка:

 «сказал Шауль Шемуэйлу: согрешил я, что преступил повеление Г-спода и слова твои, так как боялся я народа и послушался голоса его. Теперь же прости грех мой и возвратись со мною, и поклонюсь я Г-споду» (там 125:24-25)

Шмуэл категорически отказывается вернуться вместе с Шаулем, и тот, в последнем инстинктивном порыве отчаяния, хватает его за край плаща, плащ рвётся надвое, и становится для непреклонного пророка хорошим наглядным примером того, что ожидает отвергнутого царя:

«сегодня отторг Г-сподь царство Исраэйльское от тебя и отдал его ближнему твоему, который лучше тебя. А Сильный Исраэйля не солжет и не раскается, ибо не человек Он, чтобы раскаяться»

Сентиментальный финал этого рассказа, в котором Шемуэл горюет о Шауле, следует считать позднейшей глоссой. Исторического Шемуэла связывали с первым царём Израиля сложные, напряжённые, противоречивые отношения. Сам по себе институт царской власти, будучи раз и навсегда установлен, существенно ограничивал власть и самого Шемуэла, и его потомков. И этого Шемуэл не мог простить Шаулу. Даже смирившись с необратимостью института царской власти, Шаул твёрдо решил найти иного претендента на царский престол и этому посвятил остаток своей жизни.

Примечание:

[i] Peter R. Ackroyd The First Book of Shmuel Cambridge 1971 p.122