В 1841-м он иотправился на китобойном судне «Акушнет» в Южные моря. Через полтора года из-за конфликта с боцманом «Акушнета» Мелвилл и Ричард Тобиас Грин сбежали с корабля около Маркизских островов и попали в плен к туземцам, проведя среди дружелюбных аборигенов-каннибалов несколько недель.
Гений, не признанный современниками
Герман Мелвилл (1 августа 1819 — 28 сентября 1891)
Михаил Зисманов
Мелвилл родился в Нью Йорке, и он является нью-йоркцем по своему духу. Дом, где он был рождён, отмечен мемориальной доской (№6 по Пёрл-стрит).
Его семья — это диковинная смесь британского, голландского, разбавленная французским. Мать — Мария Ганзевурт происходила из семьи состоятельных голланд-цев, а отец, как и Ирвинг, был шотландец, но Мелвиллы женились на французских гугенотах. Старший Мелвилл импортировал французские товары, но, когда его бизнес пришёл в упадок, семья переехала в Олбани.
«Относительное счастье и комфортность раннего детства Мелвилла, пишет био-граф Ньютон Арвин, — зависело не столько от богатства Аллана или недостатка его благоразумия, сколько от «исключительно нежного и ласкового духа во всех се-мейных отношениях, особенно в ближайшем окружении».
Арвин описывает Аллана, как «человека по-настоящему чувствительного и особенно теплого и любящего отца», в то время как Мария была простой, надёжной и нежной, преданной своему мужу и своему потомству.. Герман был третьим из 8 детей. Когда ему исполнилось 13 лет,умер отец,наделавший много долгов, и будущий писатель вынужден был пойти зарабатывать деньги для семьи.
Старший сын Аллана, Гансеворт, взял под свой контроль семейный меховой бизнес в Нью-Йорке после смерти своего отца, в то время как Мелвилл работал клерком в банке, чтобы свести концы с концами. В 1830-е годы он поступил в Академию Олбани и классическую школу Олбани, где изучал классическую литературу и начал писать стихи, эссе и рассказы. В 1837 году он уехал из Олбани на преподаватель-скую работу в Массачусетс, но обнаружил, что эта работа не приносит удовлетво-рения, и вскоре вернулся в Нью-Йорк.
С 18 лет Герман плавал юнгой на пакетботе, (старинное почтовое пассажирское судно, которое применяли для перевозок почты морским путём ).
В 1841-м он иотправился на китобойном судне «Акушнет» в Южные моря. Через полтора года из-за конфликта с боцманом «Акушнета» Мелвилл и Ричард Тобиас Грин сбежали с корабля около Маркизских островов и попали в плен к туземцам, проведя среди дружелюбных аборигенов-каннибалов несколько недель.
Подобрало беглецов китобойное судно из Австралии. После трёхлетних странствий вернулся на родину, чтобы заняться литературной деятельностью. В литературных кругах Нью Йорка Мелвилл появился в 1845 году.
Тогда он готовил американское издание своей первой книги — романа «Тайпи», который при жизни автора был самым популярным его произведением.
Мелвилл увёл своего героя в первобытный мир, к неиспорчен-ным цивилизацией дикарям Южных морей. Это антропологическое исследование экзотической и ди-кой местной культуры, которая одновременно впечатлила и напугала Мелвилла (тайпи якобы были каннибалами). Главный герой романа Том (также известный как Томмо) проводит четыре месяца со своим компаньоном Тоби на райском острове Полинезии в качестве пленников тайпи. За увлекательными сюжетами стоит волно-вавшая не только Мелвилла проблема: можно ли, отказавшись от цивилизации, вернуться к природе? Название романа происходит от названия тамошней доли-ны — Тай Пи Вай (фр. Tai Pi Vai). Эта книга принесла ему известность как «че-ловека, прожившего среди каннибалов». ). Ирвинг помог ему найти издателя в Ан-глии. Для читателей XIX века карьера писателя, казалось, пошла на убыль после этого произведения, но после «открытия» Мелвилла в XX веке стало ясно, что это произведение положило начало карьере, достигшей своего пика в романе «Моби Дик» (1851).
«Ому» — это вторая книга Германа Мелвилла, впервые опубликованная в Лондоне в 1847 году, и продолжение его первого повествования о Южных морях, также осно-ванного на опыте автора в южной части Тихого океана. Покинув остров Нуку-Хи-ва, главный герой на борту китобойного судна, которое направляется на Таити, по-сле чего происходит мятеж, и треть экипажа оказывается в тюрьме на Таити. В 1949 году роман был экранизирован в художественном фильме «Оому-Оому, Ша».
В 1847 году после женитьбы Мелвилл поселяется в Гринвич-виледж, а спустя три года он с семьёй переезжает в город Питтсфелд и полностью отдается написанию своего главного шедевра — «Моби Дик»
.В письме к Натаниэлю Готорну Мелвилл написал: «Через неделю или около того я намерен похоронить себя в Нью Йорке на третьем этаже в комнате и работать, как раб, над «Китом», пока он будет печататься…»
Марди — это вторник «Марди: И путешествие туда» — третья книга ермана Мелвилла, впервые опублико-ванная в Лондоне в 1849 году.
Начинаясь как рассказ о путешествиях в духе двух предыдущих работ автора, при-ключенческая история сменяется романтической историей, которая, в свою оче-редь, сменяется философским поиском. Марди — первое чисто художественное про-изведение Мелвилла (с участием вымышленных рассказчиков; его предыдущие ро-маны были в значительной степени автобиографичными).
В нем подробно (так же, как в «Тайпи» и «Ому») рассказывается о путешествиях американского моряка, который покидает свое китобойное судно, чтобы исследо-вать южную часть Тихого океана. Однако, в отличие от первых двух, Марди в выс-шей степени философичен и, как говорят, является первой работой, показывающей истинный потенциал Мелвилла. Рассказ начинается как простое повествование, но быстро фокусируется на диалоге между главными героями и их взаимодействии с различными символическими странами, с которыми они сталкиваются. Хотя он и не такой связный или длинный, как «Моби Дик», он имеет схожий стиль написания, а также многие из тех же тем.
Маленький фрагмент из романа:
«Глава I Нога в стремени
Мы уходим! Курсы и топсели поставлены: подвешенный якорь качается, словно коралл; все три члена королевской парусной семьи вместе ловят бриз, который летит вслед за нами по морю, как собачий лай. Ветер раздвигает холст парусов снизу, «сверху быстро вырастают протянутые паруса», с обеих сторон уже развёрнуто множество ошеломляющих парусов, и, как ястреб, распростёрший крылья, мы затеняем море нашими парусами, и водорез рассекает морскую воду.
Но откуда и куда идёте вы, моряки?
Мы уходим из Рававаи, острова в море, находящегося не очень далеко к северу от тропика Козерога и не очень далеко к западу от острова Питкэрн, где обосновались мятежники с «Баунти». В Рававаи я провёл на берегу несколько предыдущих месяцев и теперь отправился в круиз за китами, мозгом которых освещается весь мир.И от Рававаи мы плывём к Галапагосам, иначе называемым Очарованными Островами из-за множества диких течений и водоворотов, что там есть.
Теперь вокруг этих островов, по которым когда-то шагал Дампьер, где испанские буканиры когда-то зарыли свои золотые мойдоры, в определённый сезон пасутся большие стада кашалотов, или спермацетовых китов.
Но туда, от Рававаи, ваше судно совсем не летит, как летит чайка прямо к своему гнезду, поскольку вследствие распространённости постоянных ветров суда, идущие на северо-восток поблизости от Рававаи, вынуждены совершить что-то вроде кругооборота в несколько тысяч миль или около того.»
Роман впервые опубликованная в Нью-Йорке 1-го апреля 1857 года, это девятая книга и последний роман американского писателя Германа Мелвилла. Книга была опубликована точно в тот день, когда действие романа происходило.
Название романа отсылает к его центральному персонажу, неоднозначной фигуре. Он пробирается на борт парохода по Миссисипи в День дурака первого апреля. Этот незнакомец пытается проверить доверие пассажиров. Их разнообразные реак-ции составляют основную часть текста. Каждый человек, в том числе и читатель, вынужден сталкиваться с оказанием ему доверия.Роман написан как культурная сатира, аллегория и метафизический трактат, посвященный темам искренности, идентичности, морали, религиозности, экономического материализма, иронии и цинизма «Человек-Уверенность», вероятно, был вдохновлен случаем Уильяма Томпсона, мошенника, действовавшего в Нью-Йорке в конце 1840-х годов.
Мелвилл доказывает иррационализм социальных отноше-ний; он рисует фантастически мрачную действительность, где господствует таинст-венный белый кит по имени Моби Дик, которого никто не видел, но который обна-руживает себя «результатами своих действий». Моби Дик властвует над всем, он согласно слухам вездесущ (возможно, он символизирует Бога или дьявола). Только с 1920-х годов началось переосмысление Мелвилла, и его признали классиком ми-ровой литературы.
Вот небольшой отрывок из романа «Моби Дик»:
«ИЗВЛЕЧЕНИЯ (Собранные Младшим Помощником библиотекаря)
Читатель сможет убедиться, что этот бедняга Младший Помощник, нему-дрящий буквоед и книжный червь, перерыл целые ватиканские библиотеки и вселавки букинистов на свете в поисках любых — хотя бы случайных — упомина-ний о китах, которые могли только встретиться ему в каких бы то ни было кни — гах, от священных до богохульных. И потому не следует во всех случаях пони-мать эти беспорядочные китовые цитаты, хотя и несомненно подлинные, за святое и неоспоримое евангелие цетологии. Это вовсе не так. Отрывки из трудов всех этих древних авторов и упоминаемых здесь поэтов представляют для нас интерес и ценность лишь постольку, поскольку они дают нам общий взгляд с птичьего по-лета на все то, что только ни было когда-либо, в любой связи и по любому поводу, сказано, придумано, упомянуто и спето о Левиафане всеми нациями и поколения-ми, включая теперешние. Итак, прощай, бедняга Младший Помощник, чьим комментатором я выступаю.Ты принадлежишь к тому безрадостному племени, которое в этом мире никакимвином не согреть и для кого даже белый херес оказался бы слишком розовым икрепким; но с такими, как ты, приятно иногда посидеть вдвоем, чувствуя себя то-же несчастным и одиноким, и, упиваясь пролитыми слезами, проникаться дру-желюбием к своему собеседнику; и хочется сказать вам прямо, без обиняков, пока глаза наши мокры, а стаканы сухи и на сердце — сладкая печаль: «Бросьте вы это де — ло. Младшие Помощники! Ведь чем больше усилий будете вы прилагать к тому, чтобы угодить миру, тем меньше благодарности вы дождетесь! Эх, если б мог я очистить для вас Хэмптон-Корт или Тюильрийский дворец! Но глотайте скорееваши слезы и вскиньте голову, воспарите духом! выше, выше, на самый топ грот-мачты! ибо товарищи ваши, опередившие вас, освобождают для вас семиэтажныенебеса, изгоняя прочь перед вашим приходом истинных баловней — Гавриила, Михаила и Рафаила. Здесь мы только чокаемся разбитыми сердцами -там вы смо-жете сдвинуть разом свои небьющиеся кубки!» Иллюстрации к «Моби Дику», выполненные Рокуэллом Кентом
В википедии мы находим описание сюжета:
«Повествование ведётся от имени американского моряка Измаила, ушедшего в рейс на китобойном судне «Пекод», капитан которого, Ахав (отсылка к библейско-му Ахаву), одержим идеей мести гигантскому белому киту, убийце китобоев, из-вестному как Моби Дик (в предыдущем плавании по вине кита Ахав потерял ногу, и с тех пор капитан использует протез).
Ахав приказывает постоянно наблюдать за морем и обещает золотой дублон тому, кто первым заметит Моби Дика. На корабле начинают происходить зловещие со-бытия. Выпав из лодки во время охоты на китов и проведя ночь на бочке в откры-том море, сходит с ума юнга корабля, мальчик Пип.
В конце концов «Пекод» настигает Моби Дика. Погоня продолжается три дня, за это время три раза команда корабля пытается загарпунить Моби Дика, но он каж-дый день разбивает вельботы. На второй день погибает перс-гарпунер Федалла, который предсказал у, что он уйдёт перед ним. На третий день, когда корабль дрейфует невдалеке, Ахав бьёт гарпуном Моби Дика, запутывается в лине и тонет. Моби Дик полностью уничтожает лодки и их экипаж, кроме Измаила. От удара Моби Дика тонет и сам корабль вместе со всеми, кто на нём оставался. Измаила спасает пустой гроб (приготовленный заранее одному из китобоев, непригодив-шийся, и затем переоборудованный в спасательный буй), как пробка, всплываю-щий рядом с ним — схватившись за него он остаётся в живых. На следующий день его подбирает проплывавшее мимо судно «Рахиль».
Всю горечь и ярость древних пророков вложил Мелвилл в крик Ахава: «Смерть и дьяволы! Это Моби Дик!.. И я буду преследовать его и за мысом Доброй Надеж-ды, и за мысом Горн, и за Норвежским Мальштремом, и за пламенем погибели, и ничто не заставит меня отказаться от погони. Вот цель нашего плавания, люди! Гоняться за белым китом по обоим полушариям, покуда не выпустит он фонтан черной крови, и не закачается на волнах его белая туша».
Когда роман был опубликован, реакция на него не была такой, какую Мелвилл ожидал. Вмнсто того чтобы признать это творение, как одно из бессмертных произ-ведений американской литературы, критики ответили странными сомнительными рецензиями.
Длинный роман с многочисленными лирическими отступлениями, проникну-тый библейской образностью и многослойным символизмом, не был понят и принят современниками. Переоткрытие «Моби Дика» произошло в 1920-е годы.
Пьер, Или Двусмысленности (1852 г.)
«Действительно двусмысленно! Одна долгая запутывающая мозг, сбивающая с толку душу двусмысленность (позаимствовать у мистера Мелвилла стиль), как Мелхиседек, без начала и конца — лабиринт без подсказки — ирландское болото, в котором нет даже фонаря, чтобы направлять шаги странника — мечта о больном желудке, расстроенном поспешным ужином из недоваренных свиных отбивных.» Так судила газета «Нью-Йорк Геральд», когда «Пьерре» была впервые опубликована, и большинство современных рецензентов присоединились к общему осуждению: «полный провал», «эта сумасшедшая чушь». и «литературное гнездо кобылы».
Современные критики распознали в истории молодого героя-идеалиста Мелвилла едкую сатиру сентиментально-готического романа и революционный набег на мо-дернистские литературные приемы. Как пишет Уильям Шпенгеманн в своем пре-дисловии к этому изданию,
«Для всех, кто, будучи осведомлен о культуре совре-менности, интересуется ее происхождением, Пьер стоит в одном ряду с «Инеем древнего моряка» Кольриджа, «Сартором Ресартусом» Карлайла, «Алой буквой» Хоторна и стихами Эмили Дикенсон как одно из привилегированных мест, где мертвое прошлое можно увидеть, неумолимо уступая место живому настоящему«.
«Мелвилл первоначально обсуждал публикацию «Пьера» с издателем Ричардом Бентли; однако после тусклого приема» Марди» и» Моби Дика» Бентли отказался публиковать что-либо Мелвилла, если автор не разрешит ему «внести или внести разумным литературным другом такие изменения, которые абсолютно необходимы для того, чтобы Пьер был должным образом оценен [в Великобритании]». Мелвилл отказался, поэтому отдельного британского издания «Пьера» не было.
Занимаясь чрезвычайно спорными вопросами, такими как инцест и моральный ре-лятивизм, и жестоко высмеивая американский литературный истеблишмент, Пьер и его автор подверглись нападкам разъяренных критиков. Книга продавалась очень плохо, и сочетание издательского провала и враждебности критиков, возможно, привело Мелвилла к нервному срыву. Это, безусловно, повлияло на его подход к писательству, заставив его обратиться к коротким журнальным статьям и почти забытой переработке Израэля Поттера, прежде чем попытаться написать последний полнометражный роман с «Человеком доверия» в 1857 году.»
Несколько цитат из этого шедевра:
«В сельской местности бывают странные летние утра, когда тот, кто всего лишь приезжий из города, рано выходит в поля и поражается подобному трансу виду зеленого и золотого мира. Ни один цветок не шевелится; деревья забывают колыхаться; сама трава, кажется, перестала расти; и вся Природа, как будто внезапно осознав свою собственную глубокую тайну и не чувствуя от нее спасения, кроме тишины, погружается в этот чудесный и неописуемый покой.»
«Девушка спокойно сидит и шьет; ни она, ни двое ее спутников не разговарива-ют. Ее глаза в основном сосредоточены на своей работе; но время от времени очень внимательный наблюдатель заметил бы, что она украдкой поднимает их и робко отводит в сторону Пьера; а затем, еще более украдкой и робко, в сторону его леди-матери, дальше. Все это время ее сверхъестественное спо-койствие иногда кажется созданным только для того, чтобы скрыть самую сильную борьбу в ее груди. Ее скромное и без украшений платье черного цвета, плотно прилегающее к шее и обтянутое простой бархатной каймой. К прият-ному восприятию, этот бархат эластично проступает; сжимается и расши-ряется, как будто какая-то подавленная, насильственная вещь поднялась там, внутри, из переполненной области ее сердца. Но на ее смуглой оливковой щеке нет ни румянца, ни признака какого-либо беспокойства. Пока эта девушка лежит на обычной поверхности, ее охватывает невыразимое самообладание. Но все же она украдкой бросает на него робкий взгляд. Внезапно, поддаваясь непреодолимому апогею своих скрытых эмоций, какими бы они ни были, она поднимает все свое чудесное лицо в сияющий свет свечей, и на одно короткое мгновение это сверхъестественное лицо безоговорочно встречается с лицом Пьера. Теперь чудесная красота и еще более чудесное одиночество с необъясни-мой мольбой взирали на него с этого отныне незапамятного лица. Там тоже, казалось, он видел прекрасную землю, где Страдание боролось с Красотой, и ни один из них не был победителем, оба легли на поле боя.
Невозможно было бы теперь рассказать обо всем смятении и смятении в душе Пьера, как только вышеупомянутые нелепости в его уме впервые представи-лись его объединяющему сознанию. Он с радостью отрекся бы от той самой памяти и разума, которые произвели на него такой чудовищный скандал в его здравом уме. Теперь действительно все огненные потоки в Аду и весь накаты-вающий мрак в «Гамлете» сразу задушили его в пламени и дыму. Щеки его ду-ши рухнули в нем; в слепой ярости и стремительном безумии он бросился к стене и упал, барахтаясь в блевотине своей ненавистной личности.»
«Это была тонкая, потрепанная, похожая на сушеную рыбу штука, напеча=-танная размытыми чернилами на грязной, грязной бумаге. Казалось, это были первые страницы какой-то разрушительной старой брошюры — брошюры, соде-жащей главу или около того какого-то очень объемного исследования. Заключе-ние исчезло. Должно быть, он был случайно оставлен там каким-то предыду-щим путешественником, который, возможно, вытаскивая свой носовой пла-ток, по незнанию извлек свою макулатуру….Несомненно, это было нечто чре-звычайно глубокое; но следует заметить, что когда человек находится в дей-ствительно глубоком настроении, тогда все просто словесные или письменные глубины невыразимо отталкивают и кажутся ему совершенно детскими. Тем не менее, тишина все еще продолжалась; дорога пролегала по почти незасеян-ной и необитаемой местности; спящие все еще дремали перед ним; дурное на-строение становилось для него почти невыносимым; поэтому, скорее для того, чтобы отвлечь свой разум от мрачных реалий вещей, чем из каких-либо других побуждений, Пьер, наконец, изо всех сил попытался погрузиться в брошюру,»
«Все кончено, а вы его не знаете!» — раздалось со стены, задыхаясь; и из пальцев Изабель выпал пустой пузырек — как будто это был пустой песочный стакан — и задрожал на полу; и вся ее фигура наклонилась вбок, и она упала на сердце Пьера, и ее длинные волосы пробежали по нему и обвили его черными виноград-
ными лозами. «
В этом романе, вышедщем из печати 6 августа 1852 года, Мелвилл выплеснул всю горечь, боль непризнания, свои эмоции, что не могло не повредить его писатель-ской репутации.
