Моё письмо с этим стихотворением вызвало у Г. С. Кнабе неожиданную для меня прохладную реакцию и его упрёки в мой адрес в излишнем идеализме и в необоснованном оптимизме. Я тогда только начинал осознавать всю глубину пессимизма Г. С. Кнабе по отношению к тому, что он назвал «антигуманным движением современной цивилизации». Стоит, пожалуй, упомянуть один из любопытных, на мой взгляд, эпизодов этой дискуссии. Когда я ещё по телефону процитировал Г. С. Кнабе любимые слова кумира моей молодости Антонио Грамши: «Пессимизм ума, оптимизм воли», то Г. С. Кнабе с явным удивлением спросил: «Вы читали Грамши»? «Читал» — с некоторой гордостью ответил я. После этого, как мне показалось, я слегка «вырос» в глазах Г. С. Кнабе.
«…ЗВАЛОСЬ СУДЬБОЙ И НИКОГДА НЕ ПОВТОРИТСЯ…» — 23
Юрий Вешнинский
Продолжение Начало
Кстати, сама Т. М. Говоренкова, по её словам, ознакомилась с книгой «Основы городского хозяйства» в 1983 г., когда после смерти своего учителя А. М. Якшина (ученика главного инженера Московской городской управы С. С. Шестакова) обнаружила в его квартире, за порванными обоями, что стена оклеена… работой профессора Велихова, дотоле ей неизвестной. Ведь автор был репрессирован в 30-е гг., поэтому его труды в «Ленинке» ни под каким видом не выдавались. К счастью, тогда же текст удалось восстановить. Впрочем, в вышедшем в 1928 г. т. 9 «красной» БСЭ небольшая статья о Л. А. Велихове есть, а в вышедшем в 1930 г. т. 18 в статье «Город» толщиной почти в палец, о чём сегодня можно только мечтать, книги Л. А. Велихова в библиографии фигурируют.
Кстати, несмотря на трагическую судьбу своего отца, Татьяна Михайловна напомнила нам всем в годы перестройки в своей эпатирующе названной статье: «Не пора ли реабилитировать НКВД?», помещённой в журнале «Столица» в 1994 году, что когда-то НКВД (как и министерства внутренних дел во многих странах), было не только карательной, но и важнейшей административно-созидательной структурой, выпускавшей, в частности, географические карты. И, как писала Татьяна Михайловна, только постепенно карательная составляющая НКВД поглотила и почти полностью уничтожила её административно-созидательную составляющую[1].
В самом начале 1980-х гг. она впервые в моей жизни пригласила меня (даже не кандидата!) преподавать на факультете переподготовки МАрхИ, и с тех пор меня туда (и вообще в МАрхи) ни разу преподавать не приглашали. Между прочим, по её предложению я начал, по примеру Кевина Линча, проводить опросы учащейся молодёжи по аудиториям, на которых, в основном, базируются мои таблицы и карты сравнительной эстетической привлекательности (или непривлекательности) зданий, сооружений, архитектурных ансамблей, городских районов, городов, регионов и стран мира. Кроме того, именно там, опять-таки по примеру Кевина Линча, я смог едва ли не первым в нашей стране получить выполненные слушателями по моему предложению около сотни мысленных карт Москвы (mental maps), которые после меня у нас получали и публиковали другие авторы. А мои карты пока так и остаются необработанными и неопубликованными по причинам, зависящим не только от моей воли.
В 1990-м г. я видел Т. М. Говоренкову по телевизору за большим столом вместе с Б. Н. Ельциным, который в 1989 году возглавил комитет Верховного Совета СССР по градостроительству и архитектуре. В 1997 году она была одной из вдохновительниц и членов редколлегии совсем неплохого журнала «Муниципальная власть», который не раз перебрасывали из Миннаца в Минрегион и обратно. А недавно он вообще перестал выходить «в связи с отсутствием источника финансирования». Т. М. Говоренкова умела не только информативно и умно, но и очень ярко и художественно писать, а её устные выступления люди увлечённо слушали часами не уставая. Записи её лекций расходились по всей стране, её мысли цитировали многие «привластные» люди, забывая упоминать её фамилию. А сейчас, кстати, нет даже Говоренковских чтений, о проведении которых я так мечтал и которых её наследие было вполне достойно. И, похоже, их уже не будет.
Стоит, кстати, отметить и её человеческие и гражданские качества, проявлявшиеся в годы перестройки, когда многие, говоря об общественных делах, на самом деле озаботились личными проблемами. Году, примерно, в 1987-м или в 1988-м я был в Доме архитектора на заседании только что возникшего «Союза урбанистов» (на последующие заседания меня уже никто не приглашал). Кто-то из больших тамошних авторитетов заявил, что лучшее муниципальное законодательство в Бельгии, и надо ехать в Брюссель, чтобы его изучить. Это вызвало, как мне помнится, прилив всеобщего энтузиазма: все были готовы ехать в Брюссель немедленно. А Т. М. Говоренкова взяла слово и сказала: «Неужели у нас здесь нет достаточно важных дел, чтобы, бросив всё, срочно ехать в Брюссель?». Энтузиазма поубавилось, но почти у всех буквально на лбу было написано: «Хочу в Брюссель»! Как её ещё там не побили!
Стоит, в связи с Татьяной Михайловной Говоренковой, вспомнить и об уже упомянутом выше Григории Абрамовиче Гольце. Он так же, как и Т. М. Говоренкова, начинал как транспортник, и так же, как и она, вышел далеко за пределы этой своей базовой специальности. Кстати, он, так же, как и Татьяна Михайловна, правда, — по совместительству, довольно долго служил в ЦНИИП градостроительства. Он, вместе с Ю. А. Левадой, Л. Б. Коганом, А. С. Ахиезером и О. Н. Яницким, стоял у истоков нашей теории урбанизации. И ещё он был первооткрывателем известной в географической среде «константы Гольца», — 35-40-минутной транспортной изохроны доступа к центру, за пределами которой не номинальный, а ФАКТИЧЕСКИЙ город городом быть уже перестаёт[2]. В 1980-х годах я не раз встречал его на семинарах Ю. А. Левады, а потом (в 1990-х) — на семинарах А. С. Ахиезера. Он, в последние годы своей жизни, перешёл от восстановления ПОДЛИННОЙ отечественной статистики предыдущих десятилетий к чрезвычайно интересным социогуманитарным обобщениям по истории, экономике и культуре России[3] и др. Кстати, статьи о нём я в Википедии не нашёл!
Говоря о наследии Т. М. Говоренковой, стоит особо отметить следующее. Как отмечалось в некрологе Лиги избирательниц, она боролась за принятие «приличного» закона о местном самоуправлении и очень переживала по поводу того, что выхолащивалось из подготовленного ею текста самое главное, самое нужное. По поводу же принятого документа она сказала коротко: «МСУ в России кончилось, осталась только видимость для цивилизованного мира». С тех пор всё становится только хуже и хуже. Мне хочется надеяться на то, что, наследие «бабушки российского самоуправления» ещё будет у нас когда-нибудь востребовано. Но когда это может произойти? Ведь сегодня я не могу не видеть и того, что при моей жизни этого явно не произойдёт. А потом всё, что с таким трудом нарабатывала Т. М. Говоренкова, может просто забыться, носители живой памяти о том, что на самом деле значат самоуправление и градоустройство, вымрут и «связь времён» снова прервётся, как это уже не раз бывало в России. Ростки местного самоуправления с таким тяжким трудом в очередной раз прорастали у нас в годы перестройки и в первые «постперестроечные» годы, а теперь они снова выжигаются калёным железом и вытаптываются нашей восточно-деспотической властью при удручающем равнодушии большинства наших людей.
Но, при всём том, что происходило ещё при жизни Т. М. Говоренковой, вызывало её тревогу и внушало ей пессимизм в отношении будущего её дела в России, я думаю, что ей даже в страшном сне не приснилось бы, что её, как я считаю, продолжателей и духовных наследников, муниципальных депутатов (на муниципальных депутатов, оказывается, депутатская неприкосновенность не распространяется) за проведение депутатских форумов будут сотнями загружать в «автозаки», лишать мндатов и возбуждать против них дела за сотрудничество с «нежелательными организациями»[4]!
В августе 2015 года Юлия Евгеньевна Галямина стала соорганизатором «Школы местного самоуправления». Кстати, не являтся ли фото соорганизатора «Школы местного самоуправления», муниципального депутата (а, заодно, и кандидата филологических наук и бывшей преподавательницы РГГУ) Ю. Е. Галяминой в «автозаке» самым ярким символом «текущего момента» в истории российского самоуправления (и в российской истории вообще? Похоже, мы снова упустили исторический шанс стать цивилизованными людьми и снова надолго погружаемся в трясину варварства. Увы! Впрочем, соорганизатор «Школы местного самоуправления» Ю. Е. Галямина, которую я считаю, в каком-то смысле, преемницей Т. М. Говоренковой, принимала активное участие в организации первого после столетнего перерыва Земского съезда, проведение который был проведён 22-23 мая 2021 года в Великом Новгороде — колыбели русской свободолюбивой вечевой традиции. И, хотя бесцеремонные попытки властей сорвать съезд предпринимались и лично Ю. Е. Галямину даже судили, но съезд, по мнению его организаторов (и, по моему мнению, тоже), прошёл успешно!
Хочу ещё заметить, что, как я узнал лет десять тому назад, Татьяна Михайловна Говоренкова училась в параллельном классе одной школы с младшей сестрой Селима Омаровича Хан-Магомедова, — Мариэттой Омаровной Чудаковой. И между ними были, как это сформулировала Мариэтта Омаровна, «глубокие отношения». Но потом Мариэтта Омаровна на долгие годы почти потеряла Татьяну Михайловну из виду и до недавнего времени совершенно не знала о том, чем все эти годы Татьяна Михайловна занималась. Да и позже, когда я попытался приобщить М. О. Чудакову к этим «сюжетам», из этого, по-моему, ничего не вышло. А жаль! Мне кажется, они могли бы быть много лет не только подругами, но и соратницами в общей борьбе за так необходимое нам (но упорно не «дающееся в руки») ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО. Но этого, к сожалению, не случилось! Это тем более печально, что М. О. Чудакова является поклонницей уже покойного Егора Тимуровича Гайдара (и даже написала о нём книгу «Егор»), но, на мой взгляд, одной из самых слабых сторон в реформаторской деятельности Е. Т. Гайдара был авторитарно-волюнтаристский характер проведения реформ «сверху вниз» и пренебрежение «команды реформаторов» к местному самоуправлению и, вообще, — к «голосам снизу», которые необходимо было принимать во внимание в ходе реформ, носящих теперь имя Е. Т. Гайдара.
Вызывал у меня сожаление ещё и тот, долгое время не упоминавшийся мной в моих воспоминаниях факт, что Татьяна Михайловна Говоренкова и Тамара Моисеевна Дридзе, успешно работавшие в начале 1990-х годов во взаимодополнявшемся, на мой взгляд, «тандеме», позже поссорились из-за раздела эксклюзивных отношений с заказчиками и «сфер влияния». И, насколько я помню, вместе с ними поссорились с «противниками» почти все их подчинённые. Я отстоял (хотя и не сразу) право на «позитивный нейтралитет» в этом конфликте, но утратил и возможность рассчитывать на какую-либо помощь с их стороны в своём трудоустройстве. Им обеим (как и подавляющему большинству наших руководителей) оказались нужны не столько лично независимые люди, сколько «верные самураи»! Увы!
Воспоминания о Георгии Степановиче Кнабе
Этот текст представляет собой слегка дополненное повторение моей статьи в сборнике, посвящённом памяти Г. С. Кнабе[5]. Моему знакомству с Г. С. Кнабе предшествовало, как мне помнится, знакомство с его популярной книжкой «Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги»[6]. Позже я прочитал серию его статей в «Декоративном искусстве» («Язык бытовых вещей». — «Декоративное искусство СССР», № 1, 1985 и др.), посвящённых тесноте в Древнем Риме и её социальному значению, а также его трактовка семиотики и социальной символики воды, одежды, мебели, и вообще культуры повседневности в Древнем Риме. Они перекликались, на мой взгляд, с семиотическими идеями Юрия Михайловича Лотмана, творчеством которого я заинтересовался ещё раньше, и с которым был тогда уже знаком лично. Стоит, кстати, с сожалением отметить, что текст прочитанного на Лотмановских чтениях в РГГУ доклада Г. С. Кнабе «Знак. Истина. Круг (Ю. М. Лотман и проблема постмодерна)», посвящённого памяти Ю. М. Лотмана и опубликованного в Лотмановском сборнике в 1995 году, я прочитал с большим опозданием уже «в этом тысячелетии». Кстати, в 2005 году в РГГУ был издан отдельной брошюрой конспект учебного курса Г. С. Кнабе «Семиотика культуры»[7]. Впоследствии содержание статей в «ДИ» было сведено Г. С. Кнабе в замечательной (у меня, пожалуй, самой любимой из его книг) книге очерков «Древний Рим — история и повседневность»[8]. Она была ещё и прекрасно иллюстрирована (на нашем тогдашнем, естественно, полиграфическом уровне).
Что касается моего личного знакомства с Г. С. Кнабе, то ему непосредственно предшествовал рассказ моего тогдашнего сослуживца о состоявшемся весной 1986 году выступлении Г. С. Кнабе в возникшем в годы перестройки на базе Некрасовской библиотеки клубе «Москва» «Арбатская цивилизация и арбатский миф». Забавно, что я жил тогда на Тверском бульваре и Некрасовская библиотека была как бы моей «домашней», но я об этом выступлении своевременно не узнал. А мой сослуживец по ЦНИИЭП жилища, где я тогда работал, живший от «Некрасовки» гораздо дальше меня, на это выступление Г. С. Кнабе попал и в обеденный перерыв довольно подробно мне и ещё кое-кому из наших общих сослуживцев содержание этого выступления пересказал.
Я пошёл в «Некрасовку» и познакомился с тогдашними руководителями клуба «Москва» Алексеем Алексеевичем Клименко и Эсфирью Семёновной Красовской. Они мне дали прочитать в папочке, перевязанной ботиночными тесёмочками, текст доклада Г. С. Кнабе, «Арбатская цивилизация и арбатский миф», ходивший ранее в «Самиздате». Я, вероятно, познакомился с машинописным текстом доклада даже в более подробном виде, чем услышал бы его в устном варианте. Доклад Г. С. Кнабе меня очень заинтересовал, и я вскоре постарался познакомиться с Г. С. Кнабе лично. Некоторое время спустя я и сам выступил в клубе «Москва» с докладом «Москва глазами москвичей» и показывал большую оценочную карту Москвы, полученную в ходе моих социологических опросов. Впервые я тогда услышал аплодисменты незнакомых мне людей. Был ли Г. С. Кнабе на моём выступлении, или нет, я сейчас точно не помню. Скорее всего — нет. Возможно, что ему тогда что-то помешало прийти.
Но спустя некоторое время я уже точно виделся с Г. С. Кнабе ещё где-то (кажется в Доме Архитектора), где я выступал с тем же сюжетом. Я тогда вообще довольно часто выступал с докладами о восприятии и об оценке различных частей территории и различных качеств Москвы москвичами. Мне тогда казалось, что, кроме начавшейся борьбы за власть в стране, кого-то интересует и сама по себе Москва (и не только ради того, чтобы мелькать на её фоне перед телекамерами). Увы! Такие люди, как мне становится всё более ясно, оказались чрезвычайной редкостью.
Среди последствий моего выступления в клубе «Москва» было тогда немало положительного. Так, например, Сигурд Оттович Шмидт даже предлагал мне написать что-нибудь для одного из редактировавшихся им арбатских сборников. Это было очень лестное предложение, но у меня, к сожалению, не было каких-либо особых знаний об Арбате, которые были бы кому-нибудь интересны (тем более в сравнении с Г. С. Кнабе!). Я лишь в дошкольном возрасте жил с бабушкой года три в «Доме Гинзбурга» в Малом Лёвшинском переулке (в комнате в коммуналке, оставшейся после смерти отца, который был инженером-строителем), но тогда я был ещё совсем мал и об этом мне практически нечего вспомнить.
Ещё раз мы пересеклись с Г. С. Кнабе, когда я в первых двух семестрах в 1994 и 1995 годах на дневном отделении факультета управления в качестве обязательного спецкурса (по линии кафедры оргразвития) и в 1097 году на дневном отделении факультета музеологии в качестве факультативного спецкурса (по линии кафедры истории и теории культуры) преподавал в РГГУ свой авторский курс «Социокультурные проблемы городов». Я решил показать Г. С. Кнабе составленную мной программу этого курса и узнать его мнение об этой программе. Г. С. Кнабе прочитал мою программу и, в целом одобрив её, высказал несколько советов и замечаний. Он, в частности, обратил внимание на то, что в моей программе в конце её сделан переход от истории самой городской культуры к изложению инструментов изучения города и управления им, и, в том числе, к изложению моей методики аксиологической географии как одного из таких инструментов, что действительно соответствовало истине. Программа этого курса была мной опубликована в 2001 году в статье «Социокультурные проблемы городов (Программа курса)»[9]. Тогда же, кажется, моё внимание привлекли тексты Г. С. Кнабе, посвящённые тому, что он называл энтелехией, как явлению мировой культуры. Было мне также очень интересно то, что Г. С. Кнабе писал о подтексте и глубинном смысле Медного всадника у Фальконе и у Пушкина.
Но наиболее важную роль в моей научной судьбе сыграло предложение Г. С. Кнабе написать статью в сборник «Москва и «московский текст» русской культуры», который намечено было выпустить в 1997 году к 850-летию первого упоминания Москвы в летописи при Юрии Долгоруком под 1147 годом. Эта дата признавалась московскими властями (особенно важно было Ю. М. Лужкову, чтобы юбилей пришёлся на его «мэрство»!) днём основания Москвы, хотя уже давно известно (в том числе и из результатов археологических раскопок на Боровицком холме), что Москва была основана, как минимум, ещё в X веке (по-видимому, при Вещем Олеге).
Издание сборника опоздало к юбилею почти на год. Вышел он в 1998 году. Моя статья была в сборнике последней[10] (предпоследней была статья самого Г. С. Кнабе «Арбатская цивилизация и арбатский миф). Это до сих пор — самая часто цитируемая и упоминаемая в библиографиях моя публикация. Там было использовано весьма новое тогда словосочетание «география престижа». Г. С. Кнабе, впервые услышав это слово от меня по телефону где-то за год до выхода этой статьи, даже переспросил меня: «биография престижа»? А сейчас это словосочетание в интернете (в риелтерских и девелоперских изданиях) уже употребляется без указания чьего-либо авторства как «слова народные». Впрочем, может быть это даже хорошо?
Но некоторые мои выражения (а для социологии характерен несколько жёсткий и циничный лексикон) Г. С. Кнабе слегка шокировали. Он, например, просил меня не употреблять в тексте по отношению к высокостатусным и низкостатусным социальным группам слов «белые люди» и «чёрные люди». В нём чувствовался гуманитарий-классик, тонкий стилист и вообще «человек хорошего старого воспитания»! В окончательном варианте моего текста слова «белые люди» уже сопровождались дополнением «говоря языком городского фольклора», а слов «чёрные люди» не было вообще. И, кроме того, он просил меня не злоупотреблять кавычками, и уважать, таким образом, умственные способности читателей. Вполне ли я научился следовать этому его совету?
Позже я предложил эту статью редактору отдела городских новостей в «Известиях» Виктории Леонидовне Волошиной для сокращённой перепечатки, и она очень умело превратила мою довольно объёмистую статью из сборника в короткую газетную статью[11], которая, в отличие от статьи в сборнике под редакцией Г. С. Кнабе, вывешена в интернете и её можно там прочитать. Ссылок на этот газетный вариант статьи тоже довольно многочисленны.
Надо сказать, что меня в публикациях Г. С. Кнабе, посвящённых «арбатской цивилизации» и «арбатскому мифу», особенно поразили (и вызвали, пожалуй, даже некоторое недоверие) его высказывания о том, что «арбатская цивилизация» принадлежит прошлому, которое безвозвратно ушло. Его мысли, полемизировавшие с известными словами из песен Булата Окуджавы, о том, что «арбатство растворённое в крови» «истребимо», что к арбатскому двору всё «не вернулось и не вернётся» казались мне сначала чрезмерно пессимистическими. Я не сразу понял то, что хорошо понял ещё в годы перестройки Г. С. Кнабе, а именно: что в 1980-е годах уже нельзя было повторить памятные мне по годам моей молодости 1960-е годы с их иллюзиями и надеждами. И люди, и вся жизнь стали другими. Годы «застойного» безвременья, «погружения в трясину» и деморализации не прошли даром. Интеллигентность и благородство неуклонно уходили из реальной жизни, всё больше превращаясь в некую красивую мифологему, в сказку, в видимость.
Очень хорошо это было показано, в частности, в фильме В. Ю. Абдрашитова и А. А. Миндадзе «Плюмбум, или опасная игра». Об этом писали и многие писатели уже в конце 1960-х и, особенно, в 1970-е и, ещё больше, в 1980-е годы. Но особенно это проявилось на переходе от 1980-х к 1990-м годам, когда в обстановке беспощадной борьбы за выживание и успех и нараставшего морального одичания нашего общества начался стремительный распад даже внешних форм былой интеллигентности. Думаю, что именно осознанием Г. С. Кнабе необратимости негативных изменений в общественной жизни и объясняется, тот факт, что, довольно охотно вступая в беседу о судьбах культуры, он ещё в годы перестройки начинал заметно «скучать», когда я заговаривал с ним о текущей политике. Я тогда ещё не знал, что его любимым афоризмом были слова «Надо жить мимо».
Зимой 2010-2011 годов, после возбудившего у меня несколько преувеличенные надежды снятия Ю. М. Лужкова, я вступил с Г. С. Кнабе в переписку, выслав ему очень понравившееся мне стихотворение Александра Городницкого «Этот город», которое тот прочитал 11 октября 2010 года на митинге против строительства гигантской башни Охта-центра на месте первых на месте будущего Петербурга поселений (Ландскроны, Невского устья, Невского городка, Ниеншанца, Ниена, Шлотбурга). Их, обнаруженные археологами, остатки удревняли историю поселения городского типа на месте Петербурга на несколько веков, а историю культурного слоя на этом месте — на тысячелетия. Это замечательное произведение гражданской лирики, по моему мнению, и сегодня стоит помнить:
Этот город
Этот город, где с тобою
Мы когда-то родились,
Где над солнечной Невою
Вознесён кораблик ввысь,
Где гуляли Блок и Пушкин
В белом сумраке ночей,
Город призрачный, воздушный,
Наш с тобою и ничей.
Где следы от маскировки
Не скрывает Ленинград
И на скорбной Пискарёвке
Наши родичи лежат,
Где плывут по дельте синей
Сто зелёных островов,
Перед Богом и Россией
Мы в ответе за него.
Здесь за Родину сложили
Свои головы отцы.
Эти парки, эти шпили,
Эти храмы и дворцы
Не сменяешь на монету,
За валюту не продашь,
Потому, что город этот
Не газпромовский, а наш.
Отражения в канале
И закатов алый дым
От фашистов отстояли
И от этих отстоим.
Моё письмо с этим стихотворением вызвало у Г. С. Кнабе неожиданную для меня прохладную реакцию и его упрёки в мой адрес в излишнем идеализме и в необоснованном оптимизме. Я тогда только начинал осознавать всю глубину пессимизма Г. С. Кнабе по отношению к тому, что он назвал «антигуманным движением современной цивилизации». Стоит, пожалуй, упомянуть один из любопытных, на мой взгляд, эпизодов этой дискуссии. Когда я ещё по телефону процитировал Г. С. Кнабе любимые слова кумира моей молодости Антонио Грамши: «Пессимизм ума, оптимизм воли», то Г. С. Кнабе с явным удивлением спросил: «Вы читали Грамши»? «Читал» — с некоторой гордостью ответил я. После этого, как мне показалось, я слегка «вырос» в глазах Г. С. Кнабе.
Примечания:
[1] Говоренкова Т. М. Не пора ли реабилитировать НКВД? — «Столица», 1994, № 16 (178), с. 12-15.
[2] Гольц Г. А. Территориально-временные границы городов. — В кн.: Проблемы экономической географии и урбанизации. Проблемы размещения производительных сил СССР. Вопросы урбанизации. М., Московский филиал ГО СССР, 1973, с. 79-84.
[3] Гольц Г. А. Измерение социально-исторического развития общества как самоорганизующейся системы. — «Проблемы прогнозирования». 1992, № 3, с. 31-45.
[4] В связи с нарочитой туманностью и неясностью этой формулировки вспоминаются слова Наполеона Бонапарта из его инструкции для комиссии, вырабатывавшей после переворота 18 брюмера новую конституцию Франции специально «под него»: «Пишите коротко и неясно»!
[5] Вешнинский Ю. Г. Воспоминания о Георгии Степановиче Кнабе. В сб.: Памяти Г. С. Кнабе. Книга 1. Под общ. ред. Н. И. Немцовой и М. А. Блюменкранца. Харьков, ООО «ИЗДАТЕЛЬСТВО ПРАВА ЧЕЛОВЕКА», 2014. с. 71-78.
[6] Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги, М., Наука, 1981.
[7] Кнабе Г. С. Семиотика культуры. Конспект учебного курса. М., РГГУ, 2005.
[8] Кнабе Г. С. Древний Рим — история и повседневность. М., Искусство, 1986.
[9] Вешнинский Ю. Г. Социокультурные проблемы городов (Программа курса). — В кн.: Преподование краеведения и москвоведения в высших учебных заведениях. М., АНО Издательский центр «Москвоведение», 2001.
[10] Вешнинский Ю. Социокультурная топография Москвы: от 1970-х к 1990-м. — В кн.: Москва и «московский текст» русской культуры. Под ред. Г. С. Кнабе. М., РГГУ, 1997, с. 198-225.
[11] Вешнинский Ю. «География престижа: диалектика неравенства. Расслоение по классовому признаку началось ещё в СССР. Сейчас этот процесс идёт быстрее». — Известия, 6 мая 2003, № 78 (26395), с. 10-11.
