— Эзоповский язык устарел, — сказал писатель-лауреат Спиногрызов со вздохом.
— Что вы имеете в виду? — удивился я. — Стоит напрячь фантазию и изобразить, эээ…, допустим, человеческое общество в виде стаи свиней или шакалов, или каких-нибудь, там, инопланетян, и пожалуйста — публикуйтесь на здоровье под носом у свирепой цензуры.
Интеллектуальное бесстрашие
Александр А. Локшин
— Эзоповский язык устарел, — сказал писатель-лауреат Спиногрызов со вздохом.
— Что вы имеете в виду? — удивился я. — Стоит напрячь фантазию и изобразить, эээ…, допустим, человеческое общество в виде стаи свиней или шакалов, или каких-нибудь, там, инопланетян, и пожалуйста — публикуйтесь на здоровье под носом у свирепой цензуры.
— Устаревший взгляд на вещи, — возразил умудренный Спиногрызов. — Мой опыт говорит о том, что если вы действуете прямо вот так, по-эзоповски прямолинейно, то сначала вас берут на заметку, а потом уже и за шкирку! И это — еще если повезет.
— Как же быть, — забеспокоился тогда я, — что делать? Неужели свободный художник, изнывающий от желания что-нибудь обличить, должен затаиться и писать в стол? Или вообще замолчать?
— Нет, — скромно ответил лауреат и властитель дум. — Есть надежный способ спрятать обличительный пафос и свою мужественную позицию.
И он намекнул мне на такое, что у меня буквально челюсть отвисла. Но попросил никому даже эту малость не рассказывать, так как хочет унести свой способ в могилу.
— Послушайте, Степан Моисеевич, — воскликнул я, — неужели вам не жаль молодых литераторов, массово желающих что-нибудь изобличить и кого-нибудь заклеймить, но не умеющих это сделать безопасным для себя способом?
— Саня, — ответил он, подумав несколько мгновений. — А за что их собственно жалеть? За недостаток фантазии и предприимчивости? Ну, могу дать один несложный совет. Пусть пишут абсурдно. Пока под раздачу попадают прямолинейные глупые эзоповцы, абсурдники могут, так сказать, спать спокойно. Потом, конечно, мохнатая лапа дотянется и до них. Чуткая цензура поймет, что дело тут нечисто, и сцапает.
— Спасибо вам хотя бы за такой советишко, — с трудом выдавил из себя я. — А еще можете чем-нибудь расщедриться?
— Нет, Саня, — как ножом отрезал лауреат. — Не стану я кровным своим способом с тобой полностью делиться. Хватит с тебя и намека. Набегут же гады, тоже начнут про любовь писать…
— Аааа! — закричал я. — Вот вы и проболтались, Степан Моисеевич! Про любовь, оказывается, можно писать с целью что-нибудь изобличить. Но как ее, любовь эту самую, к нужному делу присобачить?
— А вот это, — нехотя отвечал он, — и есть мой фирменный секрет, который я тебе все равно не открою. Смысл его в том, чтобы никто не догадался, что находится в подтексте подтекста моего текста.
— Но, если никто так и не догадается, каков смысл во всей этой неоэзоповщине? — спросил я, не скрыв досады.
— Видишь ли Саня, — возразил он с легкой грустью в голосе, — представь на мгновение, что это не я, а ты — писатель. Конечно, ты не можешь быть равнодушен к славе! (Тут я энергично замотал головой.) Но если ты писатель, так сказать, выдающийся, то прижизненная слава тебе не очень-то и нужна. А вот к посмертной славе ты не можешь быть равнодушен.
Тут я снова попытался замотать головой, утверждая тем самым, что и посмертная слава мне ни к чему.
— Так вот, — продолжал он, не обращая внимания на мои неуклюжие протесты, — представь: ты скончался в нищете, всеми забытый, и чудом сохранился твой роман, написанный как бы о любви с непонятным подтекстом. Лет двести никто не может выяснить, о чем он на самом деле. И тут вдруг на помощь приходит Искусственный Интеллект и провозглашает, что автор был латентным пламенным борцом…И посмертная слава обрушивается на тебя как лавина!
На моем лице, вероятно, изобразилось некоторое сомнение.
Но Спиногрызов продожал:
— Это обязательно сработает, — сказал он твердо. — У меня у самого были две вещицы, когда-то написанные изобретенным мною неоэзоповским способом. Я совершенно забыл их содержание, а когда перечел, то не понял, о чем они и как я мог вообще такое написать. Пришлось обратиться к Искусственному Интеллекту, который и присудил мне специальную премию за интеллектуальное бесстрашие.
24 июня 2023
