Ясно одно, в матче из 30 партий обыграть соперника случайно невозможно. Алехин был не в оптимальном состоянии, да. Но то, что шахматист его уровня на столь долгой дистанции не смог прийти в себя и одолеть Эйве, говорит о силе голландца. Эйве побеждает со счётом 15.5:14.5 — и становится пятым чемпионом мира. Он всегда скромно оценивал свою победу, и не реагировал публично на слова Алехина об одолженной на два года короне.

Шахматные этюды Эмиля Сутовского. Макс Эйве

Эмиль Сутовский

20 мая — 122 года со дня рождения пятого чемпиона мира, Макса Эйве.

Чемпиона, которого многие называют случайным, чемпиона, чьё творчество относительно малоизучено, чемпиона, по сути, никогда не бывшего даже профессиональным шахматистом. Как так произошло? Стечение обстоятельств, или всё же к тому было масса предпосылок?

Давайте разбираться.

Юный Макс быстро выдвинулся в число ведущих игроков маленькой Голландии, став к 19 годам чемпионом страны. Но это лишь шло параллельно с учебой — Эйве мечтал стать математиком. Он поступает в амстердамский университет, и не просто оканчивает его с отличием, но продолжает серьёзно заниматься наукой, и к 25 годам защищает докторскую диссертацию — вы никогда не сможете развидеть её название: Differentiaalinvarianten van twee covariantie-vectorvelden met vier veranderlijken. А еще он немножко шьет, то есть, продолжает играть в шахматы.

При этом он уже настолько уважаемый маэстро, что Алехин предлагает сыграть Максу матч в рамках подготовки к поединку с Капабланкой. Поединок достаточно равный, и Эйве, хоть и проигрывает, но вполне удовлетворен результатом +2-3=5. Голландец входит во вкус, и, хотя не забывает о математике, пробует свои силы не только в турнирах, коих в конце двадцатых еще мало, но и в матчах. И тут особняком стоят два поединка с Боголюбовым. Оба из 10 партий, оба заканчиваются минимальной победой Ефима Дмитриевича. Любопытно, что эти поединки проходят под вывеской First FIDE Championship Match и Second FIDE Championship Match соответственно.

Как победитель, Боголюбов получил моральное право вызвать Алехина, чем он и воспользовался. Макс не унывает — он ощущает, что уже может играть на равных с сильнейшими. В 1930 году Эйве побеждает в Гастингсе впереди Капабланки, и вызывает на поединок уже легендарного кубинца. Вновь упорная борьба, но Капа сильнее, и побеждает со счётом +2-0=8. Тут надо отметить, что Эйве безусловно повезло родиться в Голландии. Богатая страна, относительно не сильно пострадавшая от Первой Мировой, да к тому же с уважением и интересом относящаяся к шахматам — недаром, все эти матчи играются именно в Голландии. Впоследствии, похожий путь проделает Тимман, но через полвека этого не хватит для чемпионства. А Эйве продолжает совмещать работу с игрой. Он уже обзавелся семьей, продвинулся по карьерной лестнице, став уважаемым преподавателем, и параллельно решает побольше поработать над шахматами, сделав перерыв в практических выступлениях. Он очень мало играет на протяжении полутора лет, и вдруг летом 1934го начинает играть один турнир за другим — со стабильно (за одним исключением) высокими результатами. Он выигрывает матчи у мастеров ван ден Босха и Ландау (6:0 и 4.5:1.5), делит 2-3 с Флором на сильнейшем турнире года в Цюрихе, отстав лишь на очко от Алехина, но обыграв того в личной встрече, выигрывает Гастингс 1934/35, обыграв при этом Ботвинника. Единственная неудача — 50% в турнире против сильнейших советских мастеров. Впрочем, уверен, что Эйве многое почерпнул из этой поездки. Таким образом, к 1935 году Эйве подходит в ранге безусловного игрока первой пятерки, а возможно и первой тройки. И если мы сравниваем его с другими чемпионами — скажем, у Петросяна результаты были не более убедительными. Так что, моральное право бросить вызов чемпиону, голландец безусловно имел. При этом все (и сам Эйве) считали Алехина фаворитом. Никак не улучшает шансов Эйве и закрытый матч, сыгранный с маэстро Рудольфом Шпильманном, который, вроде бы заканчивается со счётом 4-6 не в пользу претендента. Впрочем, партий того матча нет, и трудно судить о серьёзности поединка.

Как бы то ни было, Эйве тщательно готовится к матчу, латает свою коронную славянку, усиливает подачу белыми — надо отметить, что Эйве всегда был сторонником закрытых дебютов. Голландец едет в Вену поработать в картотеке Беккера и получить помощь признанного дебютного гуру, Эрнста Грюнфельда, штудирует эндшпиль с Мароци и призывает в секунданты Флора — который в этот момент уже тоже в первой мировой пятерке. Флор считает, что такая помощь может выглядеть некорректно, и соглашается при условии, что Алехин будет не против. Русский чемпион барственным жестом дает добро, попутно отметив, что вся эта подготовка поможет Эйве как мертвому припарки. И вот тут происходит непонятное.

Алехин, всегда подходивший профессионально даже к относительно серьезным испытаниям, удивительно беспечен. Еще в 1934 в матче с Боголюбовым были видны ростки этого отношения — но уж слишком неравны уже были силы в том матче. А тут, коса находит на камень. Почему так сложилось, сколько партий Алехин действительно провел нетрезвым, какую роль сыграл тот факт, что матч проходил с переездами аж в девяти голландских городах? Всё это требует тщательного изучения. Ясно одно, в матче из 30 партий обыграть соперника случайно невозможно. Алехин был не в оптимальном состоянии, да. Но то, что шахматист его уровня на столь долгой дистанции не смог прийти в себя и одолеть Эйве, говорит о силе голландца. Эйве побеждает со счётом 15.5:14.5 — и становится пятым чемпионом мира. Он всегда скромно оценивал свою победу, и не реагировал публично на слова Алехина об одолженной на два года короне. Голландец не боялся подвергнуть риску свою репутацию, много продолжал играть, и, хотя действительно утратил корону в 1937, но остался еще на десятилетие абсолютно топовым игроком. В Авро-1938, собравшем безусловно сильнейшую восьмерку игроков, Эйве играет достойно, и набирает 50%. В 1940 году уже экс-чемпион мира Эйве сражается в матче с Кересом, и вновь напряженная равная борьба, но эстонец побеждает 7.5:6.5. Замечу, что все эти годы Эйве продолжает преподавать, и вроде даже во время матча с Алехиным были какие-то партии, на которые он приходил прямо из лицея. Представить подобное в Союзе, где вроде как не было шахматистов-профессионалов, практически невозможно. Но вот такая трудовая этика была у голландцев в те годы.

Начинается война, замолкают музы. Эйве ведет работу в Голландии, пытается спасти шахматистов еврейского происхождения. Где-то это удается, где-то нет. Молох не щадит никого, но опять-таки, маленькая Голландия пострадала меньше других. И поэтому никто не удивляется, когда именно в голландском Гронингене проходит первый послевоенный супертурнир. Алехина и Капабланки уже нет в живых, Кереса не выпускают из Союза ввиду сыгранных им турниров на фашистских территориях во время войны, Решевский и Файн отклоняют приглашение. Но все остальные в сборе — и новое сильное поколение: Смыслов, Найдорф, Болеславский, Котов, Сабо — и старая, хоть местами еще и относительно молодая гвардия — Флор, Тартаковер, Видмар, и конечно же Ботвинник с Эйве. Турнир очень принципиальный — ведь одним из предложений после смерти Алехина было объявить Эйве чемпионом мира и разыграть турнир претендентов. Но нет, в итоге провели турнир, и в отчаянной гонке Ботвинник лишь на полочка обходит экс-чемпиона. Но можно сказать, что с 1934 по 1946 Эйве безусловно входил в первую пятерку, а чаще — в первую тройку. Итак, после долгих споров и переговоров решено провести матч-турнир шести в 1948 году. Матч-турнир, который определит нового чемпиона мира. Эйве к этому моменту уже 47, и ему не угнаться за находящимся на пике Ботвинником… С этого момента голландец выпадает из борьбы за высшее звание. Он еще достойно отыграет турнир претендентов-1953, где выиграет красивейшую партию черными у Геллера. Еще долго будет защищать цвета Голландии на Олимпиадах, но больших достижений как у игрока у него уже не будет. Зато у него будет еще одно огромное достижение. Уважаемый всеми Эйве, избравшись на пост президента ФИДЕ, буквально спасает матч Фишер-Спасский. Именно благодаря его терпению и мудрости матч не сорвался, и Фишер, победив, сотворил настоящий шахматный бум, последствия которого мы ощущаем и по сей день — не будь тогда Фишера, не было бы наверняка в шахматах Рекса Синкфильда.

Хотя в целом президентство Эйве в ФИДЕ было скромным на успехи — и турниров больше не стало, и отношения со многими ведущими игроками были крайне сложными — но спасенный матч-1972 перевешивает многое.

И конечно же, все замечательные Вейк-аан-Зее, которые начались именно в бытность Эйве чемпионом мира, и вся последующая популярность шахмат с сотнями турниров в Амстердаме, Тилбурге, Хилверсуме, и бесчисленные шахматные колонки во всех главных голландских газетах — это всё отклик на достижения Эйве, и на его популярность. Он никогда не чурался принять участие в местном турнире, сыграть в чемпионатах страны (которые выигрывал 12 раз), дать сеанс, выступить на телевидении, публично высказать свою позицию по тому или иному вопросу.

Эйве — большой шахматист и великая шахматная личность. Не гений, но талантливейший труженник, и потому многие считают его чуть ли не случайным чемпионом. И всё же не случайно, а напротив, очень закономерно, что Каисса одарила голландца своей улыбкой и увенчала чемпионским званием. Макс Эйве — один из достойнейших людей в истории шахмат, пятый Чемпион мира.