Однако вскоре после подвигов Бульбы в Польше началось восстание под водительством Богдана Хмельницкого, по сравнению с бесчеловечностью которого по отношению к евреям кажутся будничными зверства, приписанные Гоголем воинству Тараса Бульбы. Происходили на Украине казачьи мятежи и восстания и после того. Общим для них были изуверские избиения евреев, проживавших на захваченных мятежами территориях.

Казаки и евреи, Гоголь и Бабель

Борис Гулько 

Часть I. Гоголь

23.7.2023

Те 200 лет, что нам пришлось прожить в российском государстве, заслужили пристрастного исследования, совершённого Солженицыным и его критиками. Отдельная и драматичная тема: евреи и казаки. Так сложилось, что две самые яркие книги русской литературы, написанные с интервалом в сто лет: «Тарас Бульба» Н.В.Гоголя и «Конармия» И.Э.Бабеля, посвящены этой теме. Они описывают две войны казаков с поляками. И главные жертвы обеих войн в книгах одинаковы — евреи. Гоголь представляет сторону славян, Бабель — евреев.

В наши дни яростной ненависти между украинцами и русскими, которых до недавнего времени я считал одним народом, надо бы определить, к какому из этих народов принадлежат казаки. Если судить территориально — запорожские должны быть украинцами, а донские или уральские — русскими. Но вот у первого гения русской прозы Гоголя в его единственном эпическом произведении «Тарас Бульба» казаки Запорожской Сечи в предсмертных словах благословляют Русь: «Пусть же цветет вечно Русская земля!»; «Пусть же. . . красуется вечно любимая Христом Русская земля!». А геройство казаков Гоголь приписывал тому, «на что способна одна только славянская порода, широкая, могучая порода, перед другими, что море перед мелководными реками».

Гоголь — писатель загадочный, загадочность которого замечательно отображена в его скульптуре работы Н. А. Андреева, стоящей во дворе дома на Никитском бульваре в Москве, в котором писатель умер. Иные, обходя памятник, усматривают по ходу его изменение в каменном образе Гоголя от радостного автора «вечеров на хуторе близ Диканьки» к трагической персоне, которая сожгла второй том «Мёртвых душ». И «Тарас Бульба» — тоже загадочное произведение, заставляющее усомниться: когда Гоголь восхищается своими героями, а когда ужасается ими? Недоумение добавляют две версии «Бульбы», написанные автором и как-то сведённые им в одну, и окончательно отредактированную уже после его смерти, тоже загадочной.

Время действия повести — десятилетие вступления к Хмельничине. Гоголь упоён физической красотой казаков Сечи, их силой, удалью, бесшабашностью, широтой их натуры. Вот один: «Да сними хоть кожух! — сказал, наконец, Тарас, — видишь, как парит!» — «Не можно!» — кричал запорожец. «Отчего?» — «Не можно; у меня уж такой нрав: что скину, то пропью». Вот другой герой, уже на поле боя: «Долго бандуристы прославляли Мосия Шила. Выбрали бы его в кошевые, да был совсем чудной казак… Пропил и прогулял все, всем задолжал на Сече и, в прибавку к тому, прокрался, как уличный вор: ночью утащил из чужого куреня всю казацкую сбрую и заложил шинкарю». Геройство казаков по ходу повествования тускнеет.

Действие начинается так: Тарас Бульба привозит двоих своих сыновей, только закончивших бурсу, чтобы обстрелять в битвах, в Сечь. Вскоре в действии появляются евреи. Они живут в предместье Сечи и обслуживают её. Торговля их с казаками носит странный характер: «запорожцы никогда не любили торговаться, а сколько рука вынула из кармана денег, столько и платили». Однако «как только у запорожцев неставало денег, то удалые разбивали их лавочки и брали всегда даром».

Тарас интригует казаков затеять какую-нибудь войну. Решают плыть грабить турок. Снарядили челны, но тут появляются в Сече казаки-жалобщики. «Беспорядочный наряд (у многих ничего не было, кроме рубашки и коротенькой трубки в зубах) показывал, что они или избегнули какой-нибудь беды, или же до того загулялись, что прогуляли все, что ни было на теле». И жалобы казаков странны: «Уже, говорят, жидовки шьют себе юбки из поповских риз», или: «Ксендзы ездят теперь по всей Украине в таратайках… беда, что запрягают уже не коней, а православных христиан». Поповские ризы — неподходящий материал для юбки. Да и православные в роли коней далеко не увезут.

Реакция запорожцев на донос: «Перевешать всю жидову! — раздалось из толпы, — пусть же не шьют из поповских риз юбок своим жидовкам! . . . Перетопить их всех, поганцев, в Днепре! Слова эти, произнесенные кем-то из толпы, пролетели молнией по всем головам, и толпа ринулась на предместье с желанием перерезать всех жидов».

Погром описан Гоголем почти весело: «Бедные сыны Израиля, растерявши все присутствие своего и без того мелкого духа, прятались в пустых горелочных бочках, в печках и даже запалзывали под юбки своих жидовок; но казаки везде их находили. . . Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалобный крик раздался со всех сторон; но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались на воздухе». Тарас же проявил неожиданную мягкость и спас еврея Янкеля.

Запорожцы под влиянием жалобщиков сменили планы и вместо турок отправились убивать поляков: «Избитые младенцы, обрезанные груди у женщин, содранная кожа с ног по колена у выпущенных на свободу». «Войско решилось идти прямо на город Дубно, где, носились слухи, было много казны и богатых обывателей». Желание наживы гармонично сошлось у казаков с ненавистью к чужим. Дубно обложили. «Будь я поганый татарин, а не христианин, если мы выпустим их хоть одного из города! пусть их, собаки, все передохнут с голоду!», — сообщает кошевой казакам свой замысел.

Но у одного из казаков, у сына Тараса Андрия, единственного в этом мире дикой жестокости, просыпаются человеческие чувства. Он влюблён в прелестную панночку, находящуюся в осаждённом городе, и спасает её от голода. Андрий переходит на сторону осаждённых. Тарас, встретив сына на поле боя, обращает к нему одну из самых известных фраз русской словесности: «Я тебя породил, я тебя и убью». Исполняет это, не даёт оставшемуся сыну даже похоронить брата. Не оказалось у казака и последнего человеческого инстинкта.

По ходу дела происходит событие, не льстящее стратегическому мышлению казаков. В их отсутствии на Сечь напали татары, пограбили её и увели в плен остававшихся. Казаки решили голосованием — у них была демократия — незаметно разделить армию пополам, и половине гнаться за татарами в Крым. Это стоило поражения обеим частям.

Во второй части повествования евреи начинают играть значительную роль. Они уже занимались снабжением казаков: «Пусть пан только молчит и никому не говорит, между казацкими возами есть один мой воз; я везу всякий нужный запас для казаков и по дороге буду доставлять всякий провиант по такой дешевой цене, по какой еще ни один жид не продавал», — гордо поделился с Тарасом спасённый им Янкель. Евреи Дубно определили поражение казаков: «В городе не узнал никто, что половина запорожцев выступила в погоню за татарами. . . Жиды, однако же, воспользовались вылазкою и пронюхали все: куда и зачем отправились запорожцы, и с какими военачальниками, и какие именно курени, и сколько их числом, и сколько было оставшихся на месте, и что они думают делать, — словом, чрез несколько уже минут в городе все узнали». Разведка евреев и тогда была на высоте.

После разгрома друг довёз израненного Тараса до Украины, а там он «нашел какую-то знающую жидовку, которая месяц поила его разными снадобьями, и наконец Тарасу стало лучше». Знали евреи толк и во врачебном деле.

Тарас опечалился судьбой пленённого поляками оставшегося своего сына Остапа и обратился к спасённому им от погрома Янкелю доставить его в Польшу:

«Знаю, знаю все: за мою голову дают две тысячи червонных. . . я не горазд на выдумки. А вы, жиды, на то уже и созданы. Вы хоть черта проведете; вы знаете все штуки: вот для чего я пришел к тебе!» Оказавшись в Варшаве, Тарас ещё более впечатлён евреями: «Слушайте, жиды! — сказал он, и в словах его было что-то восторженное, — вы все на свете можете сделать, выкопаете хоть из дна морского. . . Освободите мне моего Остапа!»

Отцовскую любовь евреи понимают. «О, не можно, любезный пан, не можно! — сказал со вздохом Янкель.— Нет, не можно! — сказал другой жид. . . Все три жида взглянули один на другого. — А попробовать? — сказал третий» волшебную еврейскую фразу.

Дело загубил сам Тарас. Услышав от главы охраны пленных поругание веры казаков: «вера у них такая, что никто не уважает», взорвался Тарас. «Врешь ты, чертов сын! — сказал Бульба, — сам ты собака! Как ты смеешь говорить, что нашу веру не уважают! Это вашу еретическую веру не уважают!» Гоголь, впрочем, ранее сообщал, что при всех своих клятвах вере никаких установлений православия казаки не исполняли. Добавлю, особенно таких библейских заповедей, как не убивать и не грабить.

Насилу Тарас спасся сам. После казни Остапа он собрал войско и двинул его на поляков. «Даже самим казакам казалась чрезмерною его беспощадная свирепость и жестокость. Только огонь да виселицу определяла седая голова его, и совет его в войсковом совете дышал только одним истреблением. . . «Ничего не жалейте!» — повторял только Тарас. Не уважили казаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц: у самых алтарей не могли спастись они; зажигал их Тарас вместе с алтарями. Не одни белоснежные руки подымались из огненного пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых бы подвигнулась самая сырая земля и степная трава поникла бы от жалости долу. Но не внимали ничему жестокие казаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя».

Описание гибели Тараса — из наиболее известных страниц Гоголя:

«Среди самого бегу остановился Тарас и вскрикнул: «Стой! выпала люлька с табаком; не хочу, чтобы и люлька досталась вражьим ляхам!» И нагнулся старый атаман и стал отыскивать в траве свою люльку с табаком. . . А тем временем набежала вдруг ватага и схватила его под могучие плечи».

Геройской гибель Бульбы никак не выглядит. Скорее жлобской. Да и весь мир Сечи показан злобным, беспредельно жестоким, глупым и бессмысленным. Единственное их осмысленное занятие — грабёж. Всё войско, которое Бульба поднял на войну, погибло бесславно. Не от недостатка геройства, а от бесчеловечности, от неспособности к осмысленности.

Евреи вынужденно оказались среди казаков. Почти за два столетия до событий, отражённых в повести Гоголя, во время эпидемии «Чёрной смерти» по странам Западной Европы жителей целых еврейских общин сжигали живьём. И Польша казалась тогда им убежищем.

Однако вскоре после подвигов Бульбы в Польше началось восстание под водительством Богдана Хмельницкого, по сравнению с бесчеловечностью которого по отношению к евреям кажутся будничными зверства, приписанные Гоголем воинству Тараса Бульбы. Происходили на Украине казачьи мятежи и восстания и после того. Общим для них были изуверские избиения евреев, проживавших на захваченных мятежами территориях.

В 1653 году казаки Хмельницкого, освободившие от управления Польшей левобережную Украину, не приняли на себя бремени строительства собственного государства и предпочли подданство российского царя.

 Двухтомник «Поиски смыслов». 136 избранных эссе, написанных с 2015 по 2019 годы.

$40 в США, 100 шекелей в Израиле. Е-мейл для заказа: gmgulko@gmail.com

По этому же е-мейлу можно заказать и другие книги Бориса Гулько

(Окончание следует)