Собственно говоря, стихотворение описывает возможность-невозможность их встречи в родном городе после разлуки, когда позади «эти глухие года». И особенно знаменательны 2 последние строки: « о том, что дома на Мильонной / на вид уж совсем не те.», являющиеся прологом разработки темы Петербурга в творчестве Набокова. Ибо не прошло и трех месяцев после написания стихотворения, как появилось первое самое длинное стихотворение «Петербург»[1], дающее ответ, что же произошло с городом и с его жителями.

Звезда писателя Набокова

 Евгений Лейзеров

В конце апреля 1921-го года Набоков написал следующее стихотворение:

 В.Ш.

Если ветер судьбы, ради шутки,
дохнув, забросит меня
в тот город желанный и жуткий,
где ты вянешь день ото дня,

и если на улице яркой,
или в гостях, у новых друзей,
или там, у дворца, под аркой,
средь лунных круглых теней,

мы встретимся вновь, — о Боже,
как мы будем плакать тогда
о том, что мы стали несхожи
за эти глухие года;

о юности, в юность влюбленной,
о великой ее мечте;
о том, что дома на Мильонной
на вид уж совсем не те.

   Это стихотворение посвящено Валентине Евгеньевне Шульгиной, на что впрямую указано в его названии — В.Ш., (а также в первых буквах второго и пятого слова начальной строки указаны те же инициалы); прототипу «Машеньки» в одноименном романе и Тамары в «Других берегах». Ей посвящен и сборник «Стихи» (1916г.)

   Собственно говоря, стихотворение описывает возможность-невозможность их встречи в родном городе после разлуки, когда позади «эти глухие года». И особенно знаменательны 2 последние строки: « о том, что дома на Мильонной / на вид уж совсем не те.», являющиеся прологом разработки темы Петербурга в творчестве Набокова. Ибо не прошло и трех месяцев после написания стихотворения, как появилось первое самое длинное стихотворение «Петербург»[1], дающее ответ, что же произошло с городом и с его жителями.

Так вот он, прежний чародей,
глядевший вдаль холодным взором
и гордый гулом и простором
своих волшебных площадей, —
теперь же, голодом томимый,
теперь же, падший властелин,
он умер, скорбен и один…
<…>
Дома скосились, почернели,
прохожих мало, и они
при встрече смотрят друг на друга
глазами, полными испуга,
в какой-то жалобной тоске,
и все потухли, исхудали:
кто в бабьем выцветшем платке,
кто просто в ветхом одеяле,
а кто в тулупе, но босой.
Повсюду выросла и сгнила
трава. Средь улицы пустой
зияет яма, как могила;
в могиле этой — Петербург…

…И теперь уже трудно представить, каким был город в пору их юности,  «в юность влюбленной»: «гудение колоколов и темно-синюю рябь свободной Невы; пеструю от конфетти слякоть Конно-Гвардейского Бульвара на Вербной неделе, писк, хлопанье американских жителей, поднимающихся и опускающихся в сиреневом спирту в стеклянных трубках, вроде как лифты в прозрачных, насквозь освещенных небоскребах Нью-Йорка; бабочку-траурницу — ровесницу нашей любви, — вылетевшую после зимовки и гревшую в луче апрельского солнца на спинке скамьи в Таврическом Саду свои поцарапанные черные крылья с выцветшим до белизны кантом…»[2]. Он (город) остается только в памяти незатухающей столицей совсем недавнего прошлого:

Мне чудится в Рождественское утро
мой легкий, мой воздушный Петербург…

Я помню всё: Сенат охряный, тумбы
и цепи их чугунные вокруг
седой скалы, откуда рвется в небо
крутой восторг зеленоватой бронзы.
А там, вдали, над сетью серебристой,
над кружевами дивными деревьев, —
там величаво плавает в лазури
морозом очарованный Исакий:
воздушный луч — на куполе туманном,
подернутые инеем колонны…

Мой девственный, мой призрачный!…Навеки
в душе моей, как чудо, сохранится
твой легкий лик, твой воздух несравненный,
твои сады, и дали, и каналы,
твоя зима, высокая, как сон
о стройности нездешней…»[3]

…И, конечно же, память ведёт писателя на Фурштатскую улицу, к дому № 48, где жила его первая возлюбленная, и где окружающие дома, близость Таврического Сада, сама аура юношеской любви до сих пор живут в его воображении. Ведь недаром к упоминавшемуся сборнику «Стихи» предпослан эпиграф из любимого Мюссе:

Un souvenir heureux est peut etre terre
Plus vrai que le bonheur…
(Воспоминание о счастье, может быть,
более истинно на земле, чем само счастье…)

И действительно, сонм счастливых воспоминаний о первой юношеской любви всё время (непроизвольно) витает в жизни писателя Сирина-Набокова, где бы он не находился: в предвоенной ли Западной Европе, в Америке или уже в Швейцарии. Он (сонм) уже давно превратился из«звездочки пылкой» из стихотворения 1916-го года «Наша звезда» в авторскую путеводную звезду.

НАША ЗВЕЗДА

Как полночь пробьет, отодвинь занавески
И в небо морозное долго гляди…
И знай: наши взгляды встречаются в блеске
Далекой, далекой, но общей звезды.

Быть может, тогда пред задумчивым взором
Все то, что ты любишь, все то, чего нет,
Одержит победу над долгим простором,
Тихонько войдя в этот маленький свет.

А звездочке пылкой наверно, приснится,
Что в юность, в мечты и она влюблена,
Увидя, что в грустных очах отразится
Любовь у тебя и любовь у меня.

И поэтому отнюдь не случайно (хотя, конечно же, вмешивается его величество случай и ее величество мистика) более чем через 50 лет, не зная, что адресат стихов совсем недавно ушел из жизни, Набоков напишет следующее стихотворение:

Сорок три или четыре года
ты уже не вспоминалась мне:
вдруг, без повода, без перехода,
посетила ты меня во сне.

Мне, которому претит сегодня
каждая подробность жизни той,
самовольно вкрадчивая сводня
встречу приготовила с тобой.

Но хотя, опять возясь с гитарой,
ты опять «молодушкой была»,
не терзать взялась ты мукой старой,
а лишь рассказать, что умерла.
9 апреля 1967

Примечания:

[1] Всего Набоковым было написано за 3 года (1921-1924гг.) 8 поэм, стихотворений, посвященных родному городу: 3 с названием «Петербург» — «Так вот он, прежний чародей…» 17 июля 1921, «Он на трясине был построен» июнь 1922, «Мне чудится в Рождественское утро» 14 января 1923, 3 сонета «Петербург» 24 августа 1924, «Ленинград» 23 марта 1924, «Санкт-Петербург» 26 мая 1924.

[2] Владимир Набоков. Другие берега. Санкт-Петербург, Издательство «Азбука», 2002

[3] Цитата из стихотворения Набокова «Петербург» («Мне чудится в Рождественское утро…»)