Лев Мадорский: «Люблённый» немец в «Тарясовке»

Лариса прислала фото, сделанное в фотоателье. Фото, которое могло бы украсить обложку любого журнала. На другой день зашёл поговорить с Михаэлем. Идею жениться он принял благожелательно, хотя и с некоторой иронией. Долго рассматривал фото.

Лев Мадорский

«ЛЮБЛЁННЫЙ» НЕМЕЦ В «ТАРЯСОВКЕ»

Это случилось ещё до начала русско-украинской войны и, тем более, до начала войны с ХАМАС. Когда русские и украинцы были самыми близкими народами. Когда из Киева в Москву ежедневно туда и обратно по несколько раз в день летали прямые самолёты. Когда бомбардировки россиянами Херсона или Харькова казались ужастиками из кошмарного сна. И это было время, когда писали не две строчки в вотсапе, а нормальные, бумажные письма…

Ларису, дочь моего приятеля, проживающую в посёлке Тарасовка недалеко от Москвы, которую помню ещё малышкой, судьба била нещадно. От сердечного приступа умерла мама. После двух инсультов парализовало папу. Первый муж у неё, выпускницы института иностранных языков, умницы и симпатяги, оказался пьяницей. Со вторым, непьющим, кандидатом наук, тоже почему-то не сложилось. Так что осталась Лариса в 32 года одна. С трёхлетней дочуркой от мужа-трезвенника и с совершенно беспомощным папой. И стала, разочаровавшись в российских мужчинах, искать мужа из зарубежья. Предпочтительно дальнего.

Для этого есть сегодня много возможностей — бюро знакомств, газетные объявления, интернет. Однажды, когда был в Москве и заехал в Тарасовку, кажется, в 2008 году, Лариса попросила меня: «Посмотрите, пожалуйста, в немецких газетах что-нибудь подходящее. До 45 лет. Не маленького роста. Интеллигентный. Знающий меру в выпивке. Ну, в общем, вы понимаете, какого человека я имею в виду.

Не уверен, что понимал, но газеты (мне помогала жена) просматривал. Два раза находили, как нам казалось, подходящие варианты, однако, что-то, видимо, не срабатывало. Во всяком случае, во время очередного приезда в Москву я узнавал, что кардинальных перемен в судьбе Ларисы не произошло.

Однажды среди наших знакомых появился местный немец. Он позвонил в дверь часов в девять вечера, что по магдебургским понятиям поздновато. Мы открыли, полагая, что забрёл кто-то из наших. Но стоящий на пороге, невысокий, с приятным, открытым лицом мужчина, говорил по-немецки: «Извините, что так поздно. Меня зовут Михаэль Фрост. Я живу в соседнем доме. «Проходите, пожалуйста». «Знаю, что вы русские. Не поможете перевести письмо». Фрост протянул два листочка, исписанные мелким почерком.

Так мы узнали, что Михаэль переписывается с тремя(!) семьями из России и помогает им материально. Адреса этих, остро нуждающихся семей были опубликованы в евангелической газете. Мы разговорились и позже стали встречаться довольно часто.

Михаэль жил один. Работал в частной фирме по уходу за зелёными насаждениями.

— Классный вариант для Ларисы, — сказала жена. — Поговори с Михаэлем.

— Ему 48 лет.

— Ну и что? Нормальная разница.

Я позвонил Ларисе. Она засомневалась:

— Староват. Маленький. Профессия не интеллигентная. Пусть фото вышлет.

— Зачем фото? — Мною овладел азарт свахи. Приезжай сама.

— Не, сначала фотографию. А я высылаю свою.

Лариса прислала фото, сделанное в фотоателье. Фото, которое могло бы украсить обложку любого журнала. На другой день зашёл поговорить с Михаэлем. Идею жениться он принял благожелательно, хотя и с некоторой иронией. Долго рассматривал фото. Смущённо улыбнулся:

— Лев, посмотри на меня. А теперь на фотографию Ларисы. Мы в разных весовых категориях. С моей стороны было бы нахальством посылать ей свою физиономию.

— Пойди к хорошему фотографу, — возразил я, — и он из тебя сделает Алена Делона.

— Прошло пару месяцев. Как-то вечером Михаэль позвонил:

— Вылетаю в Москву. В эту, — он сделал паузу, видимо, сверяясь с записью, — Тарясовку. На три недели. Что-нибудь передать?

Через три недели он зашёл. Мы пили чай. Михаэль делился впечатлениями, вставляя русские слова.

Москва — красивый, европейский город. Москвичи хорошо одеваются. Но сажусь в электричку и через пол часа в Тарясовка. В другой стране. Грязь, ужасные дороги, бедно одетые люди. Кёшмар. И пьют. Очень много. Как Лариса говорит… по чёрный… Вы понимаете, что это значит?

Мы понимали, но помалкивали. Нам было интересно другое. Махаэль также замолчал, словно подыскивал слова:

— Лариса очень понравилась. И я, вроде бы, ей не противен. Он широко улыбнулся. Короче, она согласилась стать моей женой. Но мне предстоит принять серьёзное решение. Ларисин папа отказывается уезжать из России. Как ни уговаривали. И оставить его одного невозможно. Так что есть единственный выход: мне всё бросить и уехать жить в Тарясовку. Что скажете?

Мы по-прежнему молчали, понимая, что такое решение человек принимает сам.

Прошло несколько лет. Михаэль женился на Ларисе и живёт в Тарасовке. Он отводит приёмную дочку в школу и помогает ухаживать за тестем. Скоро исполнится два года сыну Михаэля и Ларисы-Клаусу. Клаус уже говорит, причём, сразу на двух языках.

Когда был в Москве, заехал а Тарасовку. Узнал, что Михаэль пошёл работать дворником. Лариса с гордостью утверждает, что его участок самый чистый и аккуратный.

На прощанье Михаэль просил передать привет Магдебургу и сказал по-русски: «Не каждый немец может жить в Тарясовке, а только (последнее слово он выговорил с трудом) — люблённый».