Ничего. Ну, в трудовую повинность определят. Поработаешь. Пусть даже и трудно будет, но хоть грех отцов — кровопийц отработаешь.
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
— Ну, давай, давай, милая, собирайся. И чулочки надеть не забудь.
— О каких чулочках ты сейчас говоришь? Ведь не на прогулку же нас поведут. Приказано всем, ты понимаешь, всем евреям собраться у горсовета. Зачем это? Я боюсь. Не пойду. Вот сейчас шмыгну в окно и дворами, куда-нибудь, да прибьюсь.
— Прекрати бузить. «Дворами…» А дворы-то чьи? Ткаченок и Братченков. Немцы что объявили? Кто еврея спрячет — тому смерть. Ну и что будет с Ткаченками и Братченками, если тебя у них схватят? Их же с детьми расстреляют. Неужели не жалко? Ты ведь на Юрасика и Наталку наглядеться не могла.
— А со мной что будет?
— Ничего. Ну, в трудовую повинность определят. Поработаешь. Пусть даже и трудно будет, но хоть грех отцов — кровопийц отработаешь.
— Каких «отцов — кровопийц»? Ты же знаешь, мой папа докером работал, а сейчас на войну призвался.
— Ну, пусть не твой отец — кровопийца, но на всей вашей нации грех лежит. Ладно, не дрейфь, всё будет с тобой хорошо, это я тебе, как твой ангел–хранитель говорю: отработаешь до конца войны, и на свободу с чистой совестью. Выходи, выходи на улицу. Видишь, соседей уже в колонны строят.
— Ты говоришь: «Работать ведут». Тётку Симу тоже работать заставят? Ей же под восемьдесят.
— Ты её вышивки видела? Она же рукодельница от бога. Немцы — они в искусстве доки. Небось, поставят её целой артелью вышивальщиц командовать, девок ремеслу учить.
— А дед Моисей? Скажешь, тоже в артели трудиться будет? Это однорукий-то.
— Да у него не руки главное, а голова. Он ведь бухгалтер. У немцев учёт — основа порядка. А порядок — это всё.
— Ну, а детей куда ведут? Что, трёхлетки Яшка с Гришкой тоже будут повинность отбывать?
— Пока не будут. Их, поди, в детский сад определят. Чтобы под ногами у занятых мам не болтались.
— Ой, не нравится мне это всё. Зачем в посадку завели?
— Тут, наверное, лагерь и расположен. Глядишь и понравится. Прям тебе, санаторий. Ты, детка, меня слушай. Я твой ангел–хранитель. Плохого не пожелаю.
— А почему раздеваться? Не хочу! Это мои вещи. Ой, мамочки, я стесняюсь! Я боюсь!
— Глупая, вам униформу выдадут. По европейским фасонам. Будете все одинаковые, как в муравейнике.
— Боже, как их тут много. И все с оружием. Зачем!? Для чего вставать в ряды у рвов? Ангел, что происходит? Что?!!
— Всё, детка, конец пришёл. Есть у тебя ещё минут десять до команды «фойер», чтобы это осознать.
— Но как? Я же тебя слушалась! Ты же мой ангел–хранитель!!!
— Ангел-шмангел… Много ты про нас, ангелов, знаешь. Да надоело мне тебя, сучку жидовскую, опекать. Всё, баста. Несколько минут, а там пиф-паф, и будет у меня новый подопечный. Так что, стой тут, смотри своей смерти в лицо. Приятно оставаться, детка. Зиг хайль! Ха-ха-ха!
17 июля 2010 года
Спасибо, уважаемый Benny B, за отклик. Этот текст возник у меня давно, стоял на Проза.ру годы, и я понимаю, насколько он неоднозначно воспринимается. В некоторых отзывах меня там упрекали и в святотатстве, и в эпатаже, и в других грехах. Но, признаюсь Вам, хоть автору и не к лицу пускаться в объяснения о своих намерениях, тут о надежде и о тех несчастных, что умирают после её предательского исчезновения, хоть и утверждается , что она умирает последней.
Михаэль Верник: «… о надежде и о тех несчастных, что умирают после её предательского исчезновения, хоть и утверждается , что она умирает последней …»
===
Понятно. Но люди разные, и в некоторых ситуациях (например: в последней стадии неизлечимой болезни / после смертельного ранения / перед казнью) для некоторых людей именно полный отказ от надежды позволяет избежать очень болезненного крушения надежд и обрести внутреннею свободу «достойно и без ужаса дожить последние месяцы / дни / минуты».
С некоторыми такими людьми я вместе пережил последние мгновения их жизни. Надеюсь, что в своё время я тоже смогу вести себя как они.
А что, если Бог (или Его ангелы) это не Бог, а довольно паскудный человек с возможностями и властью Бога?
По-моему это вопрос для Авраама, когда Бог приказал ему принести Ицхака в жертву всесозжения.
Ну или для эпохи религиозных гонений, когда верующий отказывается выполнять требования гонителей и выбирает смерть.
Но в остальных случаях всё ясно: на Бога (или ангела-хранителя) надейся, но сам не плошай.
P.S.: Этот ангел-«хранитель» напомнил мне анекдот про вампира, которого в следующем перевоплощении превратили в женскую гигиеническую прокладку.