Михаил Ривкин: Недельный раздел Эмор

РАМБАМ, таким образом, сравнивает две заповеди, заповедь отпускать птицу, перед тем как забрать птенцов из гнезда и заповедь не забивать в один день скотину и её приплод. Он полагает, что у этих заповедей одинаковый смысл: Тора жалеет животных и птиц.

Михаил Ривкин

НЕДЕЛЬНЫЙ РАЗДЕЛ ЭМОР

«Но коровы или овцы не режьте в один день с потомством ее» (Ваикра 22:28)

Это правило относится не только к жертвоприношениям, но и к повседневному убою скота. Причём это правило касается как приплода мужского рода, так и женского. О смысле этой заповеди существуют три разных мнения.

«Заповедь об убое животных, действительно, необходима. Естественная пища человека включает как произрастающее на земле, так и мясо животных. И лучшие части животных — это то, что нам есть, и в этом не сомневается никакой врач.

И поскольку употребление хорошей мясной пищи связано с убоем животных, то Тора изыскала самый быстрый и безболезненный способ такого убоя. Нам запрещено мучить животных неправильным убоем, терзать его, отрезать части от живой плоти. А также запрещено нам забивать в один день животное и его потомство, и этот запрет является необходимым расширением запрета забивать телёнка или ягнёнка на глазах его матери, ибо при этом страдания животных велики весьма, и нет разницы между страданием человека в такой ситуации и страданием животных. Материнская любовь и жалость к потомству не есть результат разума, но это действие силы эмоциональной, которая проявляется у большинства животных, как проявляется она и у человека.

И особо этот закон касается коровы и овцы, ибо они разрешены нам в пищу. Это домашние животные, чьим мясом привыкли питаться большинство евреев. Корова и овца отличают своих телят и ягнят среди всех других, и человек также всегда знает, чей это приплод. И в этом же смысл отпускать птицу от её гнезда. Ибо яйца, которые она высиживает, и крошечные птенцы, которых она кормит, не годятся в пищу. И, возможно, исполнив эту заповедь, человек вообще не тронет гнезда, потому что то, что в гнезде не годно в пищу в большинстве случаев.

И если Тора смилостивилась над животными и над птицами, то тем более смилостивилась она над людьми. (примечание рава Капах: и если твоя прожорливость не столь велика, чтобы отнять птенцов у матери, оставь их в покое, не нарушай их спокойствия, ибо весь смысл заповеди отпускать птицу в том и состоит, чтобы не нарушать их жизни)» (РАМБАМ «Учитель заблудших»)

РАМБАМ, таким образом, сравнивает две заповеди, заповедь отпускать птицу, перед тем как забрать птенцов из гнезда и заповедь не забивать в один день скотину и её приплод. Он полагает, что у этих заповедей одинаковый смысл: Тора жалеет животных и птиц.

РАМБАН не согласен с такой точкой зрения и ведёт обстоятельную полемику с РАМБАМом в своём комментарии к заповеди об отпускании птицы от гнезда:

«Смысл этих двух заповедей в том, чтобы не допустить ожесточения нашего сердца, не допустить безжалостности. (После полемики с РАМБАМом он пишет) И не в том дело, что заботится Пресвятой, будь Он благословен, о гнезде птицы, и не в том, что Он милосерден к скоту и его потомству, ибо не простирается Его милосердие на животных настолько, чтобы запретить нам удовлетворять за их счёт наши потребности, и если бы это было так, то Он вообще запретил бы нам убой. Но смысл этих запретов в том, чтобы приучить нас к милосердию, чтобы мы не ожесточались, ибо жестокость распространяется и охватывает душу человеческую. И известно, что резники, которые забивают крупный рогатый скот — это люди кровожадные, «убийцы людей» (заимствовано из Ошеа 13:2). И потому сказано: «самый лучший из резников — соучастник Амалека» (Мишна Кедошим 4:14). И эти заповеди о скоте и птицах — это не милосердие к ним, но особые ограничения для нас, чтобы направлять нас и прививать нам хорошие качества». (РАМБАН)

Итак, по его мнению, не из милосердия к животным дарованы нам эти две заповеди, но для того, чтобы воспитать человека. И учит нас РАМБАН великому принципу: «жестокость распространяется и охватывает душу человека», нельзя установить чёткие пределы жестокости, и естественным образом человек, совершающий жестокие поступки по отношению к определённым объектам, может, впоследствии, проявить свою жестокость и в других сферах. И о душе человеческой можно сказать так: «поскольку человек дал себе волю губить, он уже не будет различать между злодеем и праведником» (Баба Кама 60В), или, в нашем случае: не будет различать между животным и человеком.

И в этом же направлении идёт РАШБАМ, добавляя к двум указаным ещё и заповедь «не вари козлёнка в молоке его матери». Вот его комментарий к этой заповеди:

«Не вари козлёнка в молоке его матери» Обычно коза рождает двух ягнят, и было принято забивать одного из них, и поскольку у козы много молока, было принято варить одного из ягнят в молоке матери, и об этом говорит Писание. И такой поступок отвратителен, есть материнское молоко вместе с ягнёнком это пищевая невоздержанность. И другие примеры тому: не режь коровы и овцы в один день с потомством», и заповедь отпускания птицы. Научить нас нормам культуры заповедано в Писании» (РАШБАМ Шемот 23:19).

Рабби Йосеф Бехор Шор также сравнивает заповедь в нашем стихе с заповедью отпускать птицу:

«Не потому что Пресвятой, будь Он благословен, жалеет птичьи гнёзда и животных, но ради того, чтобы евреи не вели себя жестоко» (Бехор Шор Деварим 22:6)

Ещё одно направление в толковании заповеди предлагает Рабби Йосеф ибн Каспи. Сначала он выражает согласие с РАМБАНом, но отмечает, что предложенное им толкование — не самое важное. Своё мнение он также высказывает в комментарии к заповеди об отпускании птицы:

«Смысл этой заповеди само собой разумеется, так же как и запрет забивать скот в один день с потомством (Ваикра 22:28) и заповеди «не вари козлёнка в молоке его матери» (Шемот 34:26), и смысл этот в том, чтобы удалить нас от жестокости» (Йосеф Ибн Каспи Деварим 22:6)

Автор повторяет мысль РАМБАНа, но далее приводит свою, новую идею:

«Но кроме этого, по моему мнению, наша совершенная Тора хотела дать нам целостный взгляд на мир, и передать нам знание о реальности во всей его полноте. Тора хочет поведать нам о ступенях реальности, и, в результате, искоренить в нас качества гордости и заносчивости. Весь окружающий мир включает следующие ступени: неживая материя, вслед за ней — растительность, вслед за ней — животный мир, вслед за ними — человек и его личность. И множество людей, по глупости своей, не в состоянии этого понять. И гордость наша неразрывно связана с ложным мнением, что нет связи между нами и другими животными, и, тем более, с растениями» (там).

Заповеди призваны искоренить в нас гордость, научить нас, что мы — не более чем интегральная часть Творения. Творение, действительно, имеет свою градацию (неживая природа — растения — животные — человек), но при этом оно «единый вид». Именно с целью научить нас этому, дарованы нам заповеди о том, как следует относиться к каждой из частей творения, даже если они градированы ниже человека. Сами эти заповеди тоже градированы. Некоторые относятся к наиболее близким к нам частям единого целого, другие — к более далёким частям, но все заповеди требуют отношения милосердного, участливого, любви и жалости. Ибн Каспи продолжает:

«И чтобы избавить нас от такого рода глупости дарованы нам разные заповеди: некоторые относятся к неживой природе, некоторые — к растениям, некоторые — к животным, некоторые — к человеку. И Всевышний заповедал нам жалеть людей, к какому бы народу они не относились. И Он желает, чтобы мы были милосердны, когда сражаемся с народами — кроме семи народов, ибо они подобны диким животным — и потому заповедал нам заповедь о красивой видом пленнице, чтобы мы её не мучали, и многие другие. И тем более, когда речь идёт о людях нашего народа и нашей веры: «возлюби ближнего как самого себя». «И если увидишь быка ближнего своего», и многие другие заповеди. И это вершина пирамиды, и за ней следуют заповеди о людях не нашей веры. И после того, как множество раз провозглашается милосердие ко всему роду человеческому, следуют заповеди о животном мире: «и возжелает душа твоя мяса» — чтобы мы не убивали без необходимости, а только для еды. И изначально было так задумано, чтобы не ели мы мяса, а только растения, и потому при сотворении Мира нам разрешена была только трава полевая, а после потопа распространилось поедание животных, как их ел наш праотец, и они — ближайший к нам вид, и потому заповедала Тора жалеть их, как это видно в запрете забивать в один день скот и его потомство, и в запрете варить козлёнка в молоке его матери, и в заповеди отпускания птицы. И если бы Тора могла ограничить нас ещё больше, то она бы это сделала, но наша близость к животному миру меньше, чем близость к миру говорящих существ, поэтому уменьшила она и ослабила заповеди любви сострадания к животным. И на более низшей, по отношению к животным ступени следуют заповеди, такие как заповедь «не уничтожай дерево» (Деварим 20:19) и на этой ступени заповеди ещё слабее. И вслед за заповедями о животных следуют заповеди о неживой природе, такие, как заповедь Шмита, которая велит дать некий отдых земле, ибо из неё мы сотворены, и поскольку она весьма далека от нас, на этой ступени заповеди ещё слабее»

И чем дальше от нас та или иная ступень творения, тем меньше требования («ослабевают заповеди»). Но при этом даже к самым далёким сущностям следует относиться «с любовью и милосердием». И он продолжает:

«И вот общее правило: наставляет нас даровавший Тору, чтобы мы были скромны и смиренны, и чтобы перед глазами нашими было правило, что мы подобны ослу и мулу, и также подобны капусте и гранатам, и подобны камню безжизненному».

Каково бы ни было смысловое толкование нашего стиха, будь то милосердие к животным, будь то правильное и гуманное воспитание человека — наши мудрецы видели в нём высшее проявление милосердия небесного и любви Всевышнего ко всем тварям:

«Сказал рабби Берахия: написано «Праведный знает нужду скотины своей, но чувства нечестивых жестоки» (Мишлей 12:10) — «Праведный знает» — это Всевышний, как сказано в Торе: «Когда родится теленок или ягненок, или козленок, то семь дней он должен пробыть под матерью своею». «Чувства нечестивых жестоки» — это злодей Аман» (Ваикра Раба 27:11)

Мы видим в этом мидраше как стих, на первый взгляд регламентирующий только правила жертвоприношения, становится символом высочайшей важности для наших мудрецов. Символом милосердия Всевышнего также и к скотине. И это милосердие, которого ожидает от нас Творец по отношению к скотине, неизвестно и чуждо злодеям народов мира, и не от них мы ему учимся.

И чтобы подчеркнуть вечное, вневременное значение этого стиха, мидраш вкладывает его в уста праотца нашего Яакова, который провозглашает его и настаивает на нём ещё до дарования Торы, до того, как записал его Моше из уст Всевышнего. И вот как объясняет мидраш слова праотца Яакова, по контрасту с жестокостью, которая в сердце Эдома:

«сказал: если нападет Эйсав на один стан и побьет его \…\ ибо я боюсь его: может быть, он придет и убьет меня и мать с детьми» (Брейшит 32:9, 12) В этот час сказал Яаков: Владыка Мироздания! Написал Ты в своей Торе: «Но коровы или овцы не режьте в один день с потомством ее» — если придёт злодей сыновей вместе с их матерями, то Святая Тора, которую ты в будущем даруешь на горе Синай, кто же прочитает её?» (Брейшит Раба 75:12)