Это дело началось в далёком 1985 году в Америке, где тогда обитала моя семья. Мы только что приехали в Америку из Израиля, надеясь поработать в Штатах несколько лет и заработать драгоценные американские доллары, но не всё пошло у нас гладко.
РАЗМЫШЛЕНИЯ О РЕАЛЬНОСТИ И ФАНТАЗИИ В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ
Эссе
Володе Янкелевичу, моему израильскому коллеге, другу, политическому и литературному единомышленнику
Я хотел бы начать это эссе отрывком из моего интервью со знаменитой — лучшей, по моему мнению, — русскоязычной писательницей современности! — Диной Рубиной. Это интервью было опубликовано на Портале Евгения Берковича несколько лет тому назад. Вот этот отрывок:
«Александр Левковский: Дина, в любом художественном произведении существует «смесь» реального с фантастическим (с добавкой каких-то воспоминаний, где-то услышанных выражений, метких словечек, забавных привычек, интересных личностей и т.д.). Мои читатели часто спрашивают меня, какова доля реальности и фантазии в моих рассказах. Я обычно отвечаю: «Когда как… Иногда реальность занимает всего 25 процентов, а иногда — все 50, а то и 70. А иногда рассказ почти полностью построен на фантазии».
Так вот, мой вопрос к Вам:
Каково соотношение реального с фантастическим в ваших вещах? У меня такое впечатление, что, к примеру, «Почерк Леонардо» и «Синдром Петрушки» — плод неуёмной фантазии, а вот «На Верхней Масловке», «На солнечной стороне улицы» или «Вот идёт Мессия» — во многом базируются на реальных событиях (разумеется, с примесью фантазии). Так ли это?
«Дина Рубина: Нет, совсем не так. И никаких процентов. Никто и никогда не подсчитает эти проценты. Это пути таинственные, тайные пещеры странного симбиоза фантазии и факта, где нечто рождается из ничего, где скучнейшая материя преобразуется в целый пласт художественной ткани; где единственная фраза может стать опорным столбом сюжета. Вот вам пример: я работаю сейчас над циклом маленьких новелл, в основу каждой положен либо случай, либо краткая история, либо вообще какой-то незначительный эпизод, когда-то почему-то застрявший в моей записной книжке…».
Я согласился и не стал возражать. Интервью двинулось дальше, но частично я остался при своём мнении, — при всём моём несомненном уважении к такому великолепному литературному мастеру, как Дина Рубина, книги которой (например, её романы Синдром Петрушки, Белая голубка Кордовы, На солнечной стороне улицы, Почерк Леонардо, Вот идёт Мессия, Русская канарейка и повести На Верхней Масловке и Камера наезжает), надо признать, очень многому меня научили.
*****
Итак, речь в этом эссе пойдёт о соотношении и комбинации реальности и фантазии в художественном творчестве.
И прежде всего я хочу прояснить одну проблему, которая, как я успел многократно убедиться (в том числе, даже на этом Портале) не совсем понятна многим авторам и читателям.
Проблема эта проста и может быть сформулирована так: художественным произведением должно называться такое — и только такое! — прозаическое либо поэтическое произведение, где основанием — полностью либо частично — является авторская выдумка.
А произведения, описывающие реальность — и только реальность! — при всём отличном литературном мастерстве авторов, не имеют никакого права именоваться художественными произведениями!
К примеру, на этом Портале несомненным художественным произведением — причём, произведением высокого класса! — должна быть признана поэма Алекса Манфиша Угасающая цивилизация.
А вот, например, произведения ныне покойного Бориса Тенненбаума, при всём литературном мастерстве автора, не имеют ни малейшего права именоваться художественными, ибо они являются просто талантливыми пересказами реальности и биографий известных лиц, без каких бы то ни было признаков фантазии автора.
Но ведь способность автора фантазировать и тем самым создавать увлекательные литературные сюжеты и являются признаком художественного таланта, который даётся Богом очень немногим!
И ведь вся гигантская многомиллионная художественная литература — это огромный кладезь именно человеческой фантазии!
И 400 романов Александра Дюма, и 600 пьес Лопе де Вега, и сотня романов Жюль Верна, и Шагреневая кожа Бальзака, и почти весь знаменитый роман Льва Толстого Война и Мир, и Тихий Дон — и миллионы других книг являются художественными произведениями именно потому, что они основаны на авторской выдумке.
И ведь недаром только литература — на 99 процентов, художественная! — является единственной гуманитарной отраслью, которой присуждают ежегодные Нобелевские премии.
Не музыка, не живопись, не архитектура, не кино и не театр, а только литература — и, в основном, художественная!
*****
Тут я должен заметить, что русский термин художественная литература — неточен и не отражает сущности этого феномена. Я не знаю, кто ввёл этот термин в русский язык, но для меня несомненно, что англоязычный термин, обозначающий художественную литературу, намного более точен.
Англичане и американцы называют художественное произведение очень точно и правильно — fiction, то есть фикция, выдумка, фантазия!
А мы привыкли бездумно и безответственно применять прилагательное художественный ко всевозможным предметам и явлениям, ничего общего с фантазией не имеющих. К примеру, никакой театр, по моему мнению, не имеет права называться Художественным, а их в Москве аж два, и никто не задумывается о том, что ничего художественного (то есть, фантастического) в них нет и быть не может. А художественными являются пьесы, которые ставятся на сценах этих театров.
Правда, для вящей справедливости, я бы назвал прекрасные сценические находки таких режиссёров-гигантов, как Любимов или Виктюк, истинно художественными.
Да ещё я слыхал, что постановка пьесы Светланы Петрийчук Финист, Ясный сокол (режиссёр — очень талантливая Евгения Беркович) тоже можно вполне отнести к разряду художественных сценических постановок. (Что, кстати, не помешало лакейскому путинскому суду посадить обеих женщин за решётку по так называемому Театральному делу).
*****
А теперь я хотел бы затронуть один важный — и постоянно изумляющий меня! — аспект рассматриваемой темы этого эссе. Речь идёт о том, что реальная жизнь предлагает иногда такие потрясающие сюжеты, что ни один автор — даже самый талантливый! — никогда такого художественного сюжета не придумает!
А если придумает, его тут же десятки критиков обвинят в надуманности, нереальности и отсутствия истинной художественности в сюжете.
Для примера: на днях мой друг, израильский соотечественник и литературный коллега Володя Янкелевич прислал мне короткую статью, которую я, с его позволения, воспроизведу ниже. Читатели сами убедятся в абсолютной фантастичности реальных событий, описанных в этой статье:
«В Палате представителей Конгресса США освободилось место, будут дополнительные выборы. Республиканская партия выдвинула своего кандидата — Мази Мелиссу Пилип.
О ней известно, что она родилась в эфиопской деревне и выросла без электричества, воды и канализации; и в возрасте приблизительно 14 лет ее перевезли в Израиль («приблизительно» потому, что ее дата рождения неизвестна); в 18 лет она пошла служить в ЦАХАЛ, пробилась в десантные войска, стала профессиональной военной; демобилизовалась, закончила университет, вышла замуж за американца, родила 7 детей; переехала с мужем в США, стала гражданкой США — и теперь баллотируется в Конгресс. На закуску: ее муж — украинец. Еврей, конечно, но украинец. Фамилия Пилип (Филипп) у эфиопской гражданки Израиля — по мужу. Во время учебы в Хайфе Пилип познакомилась с будущим мужем, украинцем, уехавшим в свое время в США, а в тот период изучавшим медицину в Технионе.
Кроме медицинского образования, Пилип отучилась на дипломата в Тель-Авивском университете.
Разумеется, она на 100% поддерживает Украину.
Мази Мелисса Пилип 44 года. Она не новичок в политике. В 2021 году израильтянка стала депутатом законодательного собрания округа Нассау на Лонг-Айленде. В качестве одной из причин, побудивших ее пойти в политику, она назвала антисемитизм, с которым столкнулись ее дети в нью-йоркской школе.
Месяц назад Пилип повторно выиграла выборы в законодательное собрание округа, посвятив эту победу Израилю».
А вот теперь, дорогие читатели, представьте себе на мгновение, что вот такой фантастический сюжет рассказа придумал бы какой-нибудь писатель. Ведь критики просто растерзали бы его на части, обвинив его в абсолютной нереальности и надуманности сюжета.
Вот так иногда жизненная реальность становится воистину художественной!
****
В подтверждение этого тезиса приведу два примера из моей литературной практике. Речь пойдёт о моих рассказах Голос Америки и Белый конь.
Недавно я был с дочерью в гостях у Володи Янкелевича в Нетании и посреди застолья рассказал ему и его супруге реальную историю того, как мне пришло в голову написать о том, что героиня моего рассказа Голос Америки выиграла по суду 495 тысяч долларов, причём выиграла эту гигантскую сумму, буквально не претендуя даже на десятую долю этих денег!
История эта, на первый взгляд, абсолютно фантастична, но она действительно имела место в реальности. Однако, героиней была не Евгения Александровна из моего рассказа, а моя — ныне, увы, покойная — жена Юля.
Это дело началось в далёком 1985 году в Америке, где тогда обитала моя семья. Мы только что приехали в Америку из Израиля, надеясь поработать в Штатах несколько лет и заработать драгоценные американские доллары, но не всё пошло у нас гладко.
Я, будучи инженером и зная английский, нашёл хорошо оплачиваемую работу без проблем, а вот Юля, будучи филологом по специальности, найти работу никак не могла.
И вот однажды, просматривая Нью-Йорк Таймс, я наткнулся на такую заметку:
«Радиостанция Голос Америки объявляет приём на работу редакторов-дикторов по следующим языкам: урду, корейскому, арабскому, фарси, русскому…».
Дальше я читать не стал, а подозвал супругу и показал ей заметку. Она прочитала, вздохнула и посоветовала мне выбросить эту заметку в мусорное ведро.
— Не пойду я ни в какой Голос Америки, — заявила она. — Тут вот — посмотри! — требуется знание английского, а я его знаю так себе. И вообще зарплата тут маленькая; кроме того, надо переезжать в Вашингтон… Ничего из этого не выйдет.
Всё же я, после длительного разговора, уговорил её поехать в Нью-Йорк на интервью, которое она, как и ожидалось, полностью провалила.
Но я, будучи «бумажной душой», уже завёл на всякий случай папочку, где лежала газетная заметка, приглашение Юли на интервью и письмо из Голоса Америки с вежливым отказом.
И вдруг, несколько месяцев спустя, в апреле 1986 года, на имя моей супруги приходит письмо из офиса известных вашингтонских адвокатов, где говорится следующее:
«…Госпожа Левковская, у нас есть сведения, что в декабре 1985 года Вы подавали заявление о приёме на работу в радиостанцию Голос Америки и получили отказ. В настоящее время наша адвокатская фирма начинает коллективный судебный иск [“class action suit”, по-английски] от имени 700 женщин, которым Голос Америки, начиная с 1951 года, отказывал в приёме на работу, беря вместо них мужчин, то есть совершал тем самым незаконные действия, называемые анти-феминизмом… Сообщите Ваше согласие присоединиться к этому иску…»
Моя жена опять вздохнула и снова посоветовала выбросить это письмо в мусорное ведро, добавив при том, что это дело будет тянуться в суде двадцать лет, и в конце она получит не больше пятисот долларов. А бумажной волокиты будет тьма-тьмущая!
— Хорошо, — говорю, — не хочешь заниматься этой судебной волокитой — не надо! Я буду заниматься этим делом вместо тебя.
Моя супруга охотно согласилась — и дело завертелось.
И вертелось оно аж 14 лет — до весны 2000 года. За это время моя папочка заметно растолстела, пополнившись всякими судебными документами. И пришлось моей супруге даже появиться несколько раз на заседаниях суда.
И вот весной 2000 года я еду с работы, включаю автомобильное радио и слышу такое сообщение:
«…На днях в Вашингтоне закончился самый крупный в истории США коллективный иск против радиостанции Голос Америки. 700 женщин, которым эта радиостанция незаконно отказывала в приёме на работу с 1951 года, выиграли этот иск и получат денежные вознаграждения…».
Вот вам и финал этой фантастической, — но вполне реальной! — истории: моя жена получила в свои дрожащие от волнения руки чек на 475 тысяч долларов — из расчёта якобы потерянной ею зарплаты 33000 долларов в год, плюс проценты, за 14 лет — с 1986 по 2000 год!
(Ей-Богу, не помню, почему в рассказе Голос Америки, — а я написал его очень давно и впервые опубликовал в московском журнале Новая литература, — я увеличил эту сумму до 495 тысяч. Не помню, хоть убей!).
Вот так реальность иногда становится воистину художественной.
*****
А теперь обратимся к моему рассказу Белый конь.
Читатели этого рассказа помнят, конечно, как в подземном переходе под московским Арбатом грязный, оборванный, заросший патлатой бородой бомж лихо — и мгновенно! — сочинял перед толпой зрителей за договорную плату поэмы, баллады, стихи и частушки на любую тему.
Эта фантастическая сцена не была придумана мною! — нет! Она действительно имела место в 90-е годы прошлого века, когда я, оказавшись в московской командировке по поручению моей фирмы, был свидетелем этого фантастического феномена.
Вспоминаю, как девушка лет двадцати говорила этому оборванцу:
— Я из Витебска. У нас в городе жил знаменитый Марк Шагал. Так вот, не могли бы вы сочинить балладу о Шагале, — но так, чтобы первые буквы каждой строки сложились бы во фразу Марик Шагал Олюшке. Меня зовут Оля.
Бомж отложил в сторону недокуренную сигарету, вставил в свою старую ржавую пишущую машинку чистый лист и немедленно начал печатать.
Толпа зрителей молча наблюдала за этим творческим процессом.
Минут через двадцать бомж кончил печатать, передал девушке лист с балладой и безмятежно закурил очередную сигарету.
— Прочитайте, прочитайте! — раздались голоса.
Девушка повернулась к толпе и, волнуясь, начала громко читать:
«Местечко незапамятно, где звали его Маринькой,
А всё домишки старые старик рисует маленький,
Рисует небо звёздное с луною необычною
И мальчика со скрипочкой над крышами печальными.
Как эта жизнь бредовая распелась и расцветилась,
Шампанской пробкой хлопнула, фатою занавесилась,
Амбарная, альковная, овсом и сеном хрупая,
Горит под полумесяцем, горит звездою хрупкою!
А в сером небе витебском, к асфальту непривычные,
Летьмя летят любовники над зданьями кирпичными!
О, если бы им встретились чертоги настоящие,
Любовники, от города до города летящие!
Юг с Севером бы встретился, гора б с горой сходилася,
Шагалу б подходящая чужбина находилася…
Как звать тебя, отечество? Звезда горит прощальная,
Едва вдали заметная, над аркой Триумфальною…»
Толпа разразилась аплодисментами…
Я купил у этого бомжа за 20 долларов копию его мгновенно сочинённой баллады и спустя много лет вставил эту балладу в рассказ Белый конь, не изменив в ней ни слова.
Ну не фантастика ли вот такая — вполне реальная — история!?
****
Я хотел бы заключить это эссе словами Дины Рубиной из моей беседы с ней:
«Художественное творчество, — говорит Рубина, — это «…тайные пещеры странного симбиоза фантазии и факта, где нечто рождается из ничего, где скучнейшая материя преобразуется в целый пласт художественной ткани; где единственная фраза может стать опорным столбом сюжета…».
При всем уважении к попыткам автора навести, наконец, порядок в четком и директивном определении, что такое художественная литература, осмелюсь предположить. Мне показалось, что Дина Рубина в самом начале этой статьи все настолько доходчиво объяснила, что дальнейший текст кажется несколько необязательным. Не знаю, что на это скажет тостуемый Володя Янкелевич, но несколько лет назад он участвовал в обсуждении, где другим тостующим были произнесены такие простые и гениальные слова: «Сравнивая с недавно определённым на этом сайте правильным соотношением правды и выдумки в хорошем литературном произведении могу сказать, что в этом рассказе всё полностью выдумано, хотя на 100% – правда… Рассказ – придуман или нет – отражает правду жизни».
В ресторане ЦДЛ бытовала такая загадка: документалист в описании конкретных героев в конкретной ситуации допустил такую художественную вольность – «она была плоской, как надпись на заборе». Независимо от него, литератор только на основании одного факта плоской груди у своей героини придумал целый рассказ. За столом спорили, кто из них написал более сильное художественное произведение?
Еще у меня другой вопрос: Александр, а лично вы саму пьесу «Финист, Ясный сокол» читали?
Нет, не читал. Но я ясно оговорил мнение о её постановке словами «…я слыхал». Не читал, не видел, а только «слыхал». И поэтому у тех, кто читал или видел, вполне законно могут быть иные мнения. И я не буду вправе возражать.
Но одно для меня ясно и бесспорно: в истинно демократическом государстве за постановку любой пьесы на любую тему — да ещё такой, которая пару лет назад заслужила почётную премию! — не сажают за решётку. Только авторитарные, тиранические и фашистские режимы могут посадить в тюрьму автора пьесы и режиссёра за постановку их пьесы.
«Я купил у этого бомжа за 20 долларов копию его мгновенно сочинённой баллады и спустя много лет вставил эту балладу в рассказ Белый конь, не изменив в ней ни слова.»
__________________________
Поэтическая импровизация требует высочайшего уровня владения ремеслом, как, впрочем, и художественная и/или музыкальная.
Очень увлекательная, изысканная словом и смыслом, прокламация уникального права литературы вымысла на определение «художественная».
Правда, признаётся и роль факта как первоосновы вымысла.
Напрасно уважаемый автор игнорирует нарастающее влияние «художественной документалистики»: создание документальных (основанных на документах и фактах) художественных произведений, фиксирующих реальные события, объекты и лица.
Сказано большим художником столетие тому:
«Время — вещь необычайно длинная, были времена — прошли былинные. Ни былин, ни эпосов, ни эпопей. Телеграммой лети строфа! Воспалённой губой припади и попей из реки по имени — «Факт». Не фикшн, не фантазия, а факт.
Литература нон фикшн теснит интерес к произведениям фикшн. Сегодня некоторые литературоведы считают «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста началом художественной литературы нон фикшн. Не стоит литературе вымысла монополизировать укоренившееся определение «художественная».
«Произведения, описывающие реальность — и только реальность! — при всём отличном литературном мастерстве авторов, не имеют никакого права именоваться художественными произведениями!»
:::::::::::::::::::::::
Что ж, значит я с полным правом, зарабатывая литературным трудом, никогда не называл себя писателем; при необходимости — очеркистом… Несмотря на приглашения отказывался подавать документы на членство в Союзе писателей…
Не менее трети моих приятелей и знакомых писали стихи. Иногда очень неплохие — запомнившиеся. (Я не о сокурсниках по литинституту). Но сам я, как ни старался, во всей жизни не сочинил ничего в рифму. И никогда у меня не получалось придумать хоть что-то литературное. Когда-то, просто нуждаясь в пропитании, стал соавтором (совместно с Александром Колпаковым) его романа (фантастического — по плагиату и невежеству) «Гриада»: герой влюбляется в марсианскую красавицу и устраивает на планете пролетарскую революцию…
Очень скоро стало понятно, что мы по памяти пересказываем опус советского графа А.Н.Толстого «Аэлита» — и я отказался от предстоявших лавров. (Признаюсь, однако: когда роман был без моего участия завершен и даже издан массовым тиражом в издательстве «Молодая гвардия», я отщипнул себе некоторую долю гонорара)…
Так уж получилось, что сама жизнь предлагала мне услуги, превосходящие порой самое дикое воображение. Был подчас на краю смерти.
Вот некоторое — особенно запомнившееся.
…В довоенном Бердичеве в нашем Собачьем переулке я только дважды пересёкся с бездомной псиной, «которой много обязан». Впервые — когда дразнил её, и она меня укусила. Я высосал ранку, она заживала — и я забыл об этом…
Через дней пять псина приползла к нашему крыльцу, волоча ноги — бешеная!..
Папа тут же буквально за шиворот (я босиком по дороге разрезал стопу, наступив на осколок бутылки) поволок в пастеровский центр. Вкатали 16-ть уколов — и вот , остался жив…
…По малолетству я даже не задумывался о том, что, помимо двух братьев папы — Тартаковских, у меня есть и родственники со стороны мамы. Они, Авербухи, жили в местечке к востоку от Бердичева — Сквире. Я их никогда не видел…
Самая страшная бомбардировка настигла нас под Сквирой поздним вечером в начале июля 41-го, когда мы присоединились к отступавшей армии и шли — мама, папа и я — через Украину. Под грохотом и вспышками мы втроём ползком сдвигались к краю выжженого поля пока не наткнулись на невысокий каменный забор. Одолев его, оказались на кладбище, где встали, наконец, на ноги. В наступившей темноте мама почему задержалась у двух-трёх могильных плит — поднимала с земли камни и клала на них…
Много позже она объяснила мне, что то были могилы наших предков…
Как мы выскользнули тогда (решалось уже не днями — часами) из немецкого окружения — само по себе чудовищное приключение.
…В ночь на 26 июля 1974 г. яхта «Гренада», участвовавшая в парусной регате «Кубок Балтики» (я, спецкорр ж-ла «Смена», был там вахтенным) попала в жестокий шторм.
Невелико событие, если бы мы шли не под парусом, а с двигателем. При боковом, порой – встречном ветре, выпавшем на нашу долю, яхта движется лишь бортом к нему, всякий раз меняя галсы…
«Играют волны, ветер свищет, а мачта гнётся и скрипит» — да ни в коем случае! Мачта крепится от верхушки к бортам растяжками-штагами; при смене галса ослабляется подветренный штаг, чтобы затянуть потуже наветренный, компенсирующий напряжение мачты.
С правого борта это была как раз моя задача – выбрать потуже стаксель, передний косой парусок, и закрепить рычаг бакштага, затягивающий штаг до предела. При штормовом ветре, когда мачту так или иначе кренит в обратную сторону, — дело нелёгкое. Да ещё в спешке: миг промедления – и мачта может переломиться…
Так вот, в критический момент силёнок у меня нехватило – и я вскочил на рычаг обеими ногами, рассчитывая укротить его собственным весом; но рычаг сработал подобно катапульте – и я вылетел за борт…
Как говорится, бог спас: как-то вывернутой назад левой рукой я ухватился за конец стаксельшкота – и меня поволокло в волнах за несущейся яхтой…
Словом, побывал я на дыбе – только висел не на обеих руках, а на одной; из последних сил держался за шкот, пока меня выволакивали на борт…
Рука чудом осталась при мне – напрочь выдернутая из плечевого сустава.Обрывком снасти мне прикрутили её к туловищу. В каюте ни сесть, ни лечь: швыряло от борта к борту; я встал в тесном люке, опираясь здоровой рукой…
И вдруг ощутил под ногами скрежет – прямо-таки булыжный: в кромешной тьме наша злополучная «Гренада» прошлась по камням пролива Муху-Вяйн (Моонзунд), точно телега.
На мгновение она остановилась – застрял киль. Всех нас так и подало вперёд. Ещё мгновение – и напором ветра яхту разнесло бы в щепки, — но киль как-то выскочил из каменных объятий – и все мы перевели дух.
Ну, не походило ли всё это, одно за другим, на Божий промысел!..
А руку мне вправили в клинике — под первым в моей жизни общим наркозом…
Об этом, и многом другом, в моих очерках. Потому что я всего лишь — очеркист.
«Когда-то, просто нуждаясь в пропитании, стал соавтором (совместно с Александром Колпаковым) его романа (фантастического — по плагиату и невежеству) «Гриада»: герой влюбляется в марсианскую красавицу и устраивает на планете пролетарскую революцию…»
______________________
Действие происходит не на Марсе, а в другой звёздной системе. Забыли, вы, Маркс, сюжет Гриады 🙁
https://prometej.info/griada-predosterezhenie-o-budushem/
С возрастом я потерял интерес к художественной литературе. Последним автором, которым я очень был увлечен были вещи Дины Рубиной. Её и такого же класса произведения привлекают описанием общей обстановки, настроений, ценностей описываемого времени и места. Но сами события выдуманы. Меня очень привлекают мемуары и исторические исследования. Однако читая тексты, претендующие на описание реальных событий, замечаю такие подробности, такую прямую речь «героев», что возникает подозрение, что это фантазия рассказчика. И что? Это тоже «художественное» произведение?
«Недавно я был с дочерью в гостях у Володи Янкелевича в Нетании «.
Жаль, что мы, по незнанию, упустили возможность встретиться у нашего общего друга.
Дорогой Юрий, давайте в ближайшее время исправим этот досадный недосмотр. Я с 23 по 30 сентября буду в Берлине, а вот после моего возвращения (или до моего отбытия) мы с Вами можем, вместе с Володей, собраться для, я уверен, очень приятной и увлекательной встречи. Можно пригласить ещё кого-либо из наших единомышленников (и, кстати, не обязательно полных единомышленников, но просто интересных творческих личностей). Буду очень рад!
My e-mail: allevkov35@gmail.com
Надеть кепку Бога
1. Писатель — не тот, что пишет мемуары или исторические романы, где всё (или почти всё) заранее известно, а тот, кто придумывает новые миры становится в чём-то похожим на Бога.
Судите сами…
Он (писатель) находится вне созданного им Мира (или миров) — вне его Пространства и Времени. Всё или почти всё им (писателем) или созданными писателем правилами и законами этого Мира предопределено, но созданные образы при этом обладают Свободой Воли.
Короче, всё, как у нас в реальном Мире, который, возможно, не такой и реальный.
2. Т.е. А.С.Пушкин вполне себе мог встретиться с настоящим импровизатором, которого и описал в одной из своих маленьких трагедий?
Я думаю, что вполне мо. Да и сам импровизатор для высшего света был… бомжём.
Короче, похожая на вашу ситуёвина 🙂
3. В Израиле во время трагедии 7.10.2023 с генарало Ноамом Тибоном тоже произошла история, похожая на неправдоподобный сюжет фильма.
https://detaly.co.il/moj-62-letnij-otets-srazhalsya-s-terroristami-general-noam-tibon-prorvalsya-v-nahal-oz-i-spas-semyu-svoego-syna/
4. Конечно реальная жизнь отличается от кино — она (реальная жизнь) гораздо коварнее и… интереснее 🙂
«Хочу я спросить без волшебств и чудес: кто все же коварнее – ЖИЗНЬ ИЛИ БЕС?»
(приписывается Гёте, но, кажется, это всё таки перевод из Книги царей Фердоуси)
https://www.youtube.com/watch?v=ao8O61-6Wus&&t=3248s
(Ей-Богу, не помню, почему в рассказе Голос Америки, — а я написал его очень давно и впервые опубликовал в московском журнале Новая литература, — я увеличил эту сумму до 495 тысяч. Не помню, хоть убей!).
____________________________________
Так это тот самый вымысел и есть, свойственный настоящему художнику…