Михаэль Верник: Книготерапия

Мы видим протесты против насилия, произвола и неравенства, происходящие во всём мире. Все эти протесты секторальны. Те или другие меньшинства против диктата большинства. Или, наоборот, ущемлённое большинство негодует против власти меньшинства. То-есть, борьба частей.

Михаэль Верник

КНИГОТЕРАПИЯ

— Профессор, осмелюсь привлечь ваше высоко ценимое внимание к истории этого пациента.

— Валяйте, доктор, без церемоний, для того я и здесь.

— Итак, разговор идёт о некоем М.В. сорока пяти лет, женат, двое детей и, что самое интересное, в какой-то мере наш коллега. Во всяком случае, много лет трудится в нашей отрасли.

— Ну что ж, «…от сумы и от тюрьмы…» или, как говорится в психиатрической прибаутке — «сегодня в халатах, а завтра в палатах.» Ха-ха!

— Хи-хи-хи, рассмешили, профессор. Я такого не слышал.

— Не отвлекайтесь, милейший. Продолжайте. Что вы можете сказать о социальном положении вашего подопечного?

— До кризиса я бы отнёс его к крепкому среднему классу. Но сейчас…

— Понятно. Не будем о грустном. Давайте о развитии.

— Развитие ординарное. Звёзд с неба не хватал, ничем особенным не отличался, но и не отставал.

— Ладно, достаточно. Переходите к собственно болезни.

— Пожалуйста. Первые признаки проявились года два назад. Вот как их описывает сам пациент: «Что-то стало вспухать в голове, какие-то смутные замыслы, которые постепенно оформлялись и просились закрепиться на бумаге.»

— Мозговое исследование проводили? Компьютерную томографию?

— Нет-нет, тут всё в порядке. Никаких органических поражений.

— Заразные заболевания? Детские инфекции?

— Чист.

— Вредные привычки?

— Давно отвык.

— Ну-ну, вернёмся к клиническим проявлениям.

— Так вот, эти состояния «вспухания», по определению пациента, сопровождались эмоциональной неустойчивостью. Перемежающимися: психомоторным возбуждением и полной апатией, оторванностью от окружающей действительности, самокопанием, погружённостью во внутренние переживания, расстройством аппетита и стойкой бессонницей.

— В производственной сфере?

— Ни шатко, ни валко.

— Супружеские отношения?

— Отмалчивается.

— Гм. Интересно. Продолжайте, пожалуйста.

— Периодически больной выносил эти замыслы на бумагу, и наступало незначительное, временное облегчение, прерывающееся маниакальными вспышками. Тогда пациент метался с листками в руках между членами семьи, друзьями, да и просто малознакомыми личностями, с требованием прочесть и оценить. На этом этапе он и попал к нам в отделение, по рекомендации одного из таких «малознакомых», оказавшимся психотерапевтом К.

— Кто провёл обследование и составил план лечения?

— Лично я.

— Что ж, похвально. Первые ваши действия?

— Антиманиакальная терапия.

— Препараты?

— Критики. В основном: Белинский, Добролюбов. Из современных — Аннинский.

— Цель?

— Опустить на твёрдую землю. Уверить в литературной несостоятельности. Вернуть обществу и семье.

— Достигли?

— Казалось, что так, но вскоре проявились признаки депрессии: бездеятельность, самобичевание, плаксивость, отказ от приёма пищи.

— Ваши действия?

— Прекращение противоманиакальной терапии и назначение антидепрессантов: Гоголь, Ильф и Петров, Гашек, Зощенко.

— Результат?

— Спорный: заинтересовался, но проявились бредовые тенденции — идеи собственной сверхзначимости, мания величия. «Я тоже так могу. Я заставлю смеяться всё человечество.»

— И вы применили…

— Совершенно верно, профессор. Психотропную терапию в сочетании с седативными средствами.

— Успешно?

— Нет. Седативные средства — Монтеня, Плутарха — пришлось прекратить. Побочные явления, знаете ли. Сонливость. Засыпал на втором предложении.

— А психотропные?

— Парадоксальное действие. От чтения Толстого, Достоевского, Булгакова развились страхи. Заглядывал под кровать в поисках паровоза, шарахался старух, видя в них процентщиц, накинулся на завхоза с криком: «Бегемот, Бегемот, я тебе покажу: «Примусы починяем!»»

— Изолировали и зафиксировали?

— А как же!

— Гипноз?

— Аудиокниги.

— Успешно?

— Притих, но постоянно плакал. Просил пошуршать над ухом страницами.

— Катастрофа! Коллега, вам не позавидуешь. Плацебо пробовали?

— Шесть книг Донцовой.

— И..?

— Как мёртвому припарки.

— Судорожную терапию?

— Сорокина!!? Нет, слава богу, до этого не дошло.

— Послушайте, я подозреваю, что вы мне это рассказываете неспроста. Судя по вашему довольному виду, вы нашли подход к этому фрукту и добились приемлемого результата. Итак, дайте догадаться, это была психо…

— …терапия! Браво, профессор! Тот же К. посоветовал нам виртуальную клинику, так называемую «Поза. ру». Позволили пациенту выставить там все свои «вспухания», и процесс пошёл. Он влился в группу единомышленников, страдающих или наслаждающихся, как вам будет угодно, одинаковыми с ним отклонениями. Стали проходить регулярные сеансы групповой терапии. Ну знаете, как у «Анонимных Алкоголиков» — «Я алкоголик.» «Неужели? Ай молодца! Давай, продолжай, режь правду-матку!» Как ни странно, его замыслы, выплеснутые на сайт, не вызывали тотального отторжения, что, в конце концов, и стало залогом процесса улучшения. Постепенно группотерапия захватила пациента больше, чем собственные творческие начинания, и со временем «вспухания» сошли на нет. Появилась сбалансированность в социально-семейной сфере. В общем, можно говорить о процессе выздоровления. Считаю, что клиника «Поза. ру» может использоваться как базовая, для психотерапии среди постояльцев нашего отделения.

— Ну что ж, коллега, это успех. Поздравляю! Скажите, а о чём писал пациент в своих «вспуханиях»?

— Я не читал. А что, надо было?

— Нет, нет. Пожалуй, нет. И без того результат налицо. Ну-с, знакомьте со следующей историей.

06/04/2009

Не убий!

М.В. — Сегодня мы берём интервью у основателя и организатора общественного движения «Не убий!» Милёны Мечиславовны Занозной. Милёна Мечиславовна, просветите нас, что это за движение и чем занимаются его активисты?

М.М.З. — Наше движение зародилось в ответ на чаяние большинством населения планеты справедливости и безопасности.

Мы видим протесты против насилия, произвола и неравенства, происходящие во всём мире. Все эти протесты секторальны. Те или другие меньшинства против диктата большинства. Или, наоборот, ущемлённое большинство негодует против власти меньшинства. То-есть, борьба частей. Но есть же общечеловеческие ценности, дорогие каждому, вне зависимости от вероисповедания, гендерных различий, расы и прочих данных. Любой, и не только темнокожий, плачет над судьбой дяди Тома. Это только один пример. А их тысячи! Кто причинил человеку и человечеству столько страданий? Кто издевался над ними и, в конце концов, убил всех этих Томов, столкнул под поезд Анн, обольстил и бросил Эсмеральд, безжалостно преследовал Моби Дика? Кто, я вас спрашиваю?

М.В. — Неужели ответ — «мужчины»?

М.М.З. — Нет. Не так тривиально. Как говорил Козьма Прутков, тоже, кстати, мужчина, вернее, четыре мужчины в одном, и к которому я никаких претензий не имею: «Зри в корень!»

М.В. — Так кто же это? Я заинтригован!

М.М.З. — У виновников всех этих бед, заставивших пролиться моря слёз, у убийц дорогих нам существ есть имя. И это имя… «Автор»!!! Как вы понимаете, это не обязательно мужчина. Дядю Тома убила американская леди. Овод уничтожен тоже отнюдь не мужской рукой. Всех их, авторов-убийц, мы должны поставить перед судом истории. Все они должны ответить перед своими жертвами. Я имею в виду читателей и персонажей. Нет памятникам убийцам! Как можно, что человек так по-садистски уничтоживший целую семью: отца — Тараса, двоих сыновей — Остапа и Андрея, ещё изучается в школах и взирает на нас, травмированных его, с позволения сказать, «творчеством», с постаментов?

Никакого пиетета и уважения убийце Муму!

М.В. — Минутку. Но ведь эти авторы — классики мировой литературы. Вы предлагаете уничтожить их произведения!?

М.М.З. — Прежде всего, кто их назначил классиками? Не я. И, как я догадываюсь, не вы. И уж точно не девочка, плачущая над сценой смерти Ромео и Джульетты. Но мои предложения не так кровожадны. Да, долой с пьедесталов, удалить из школьных программ и библиотек. Но на определённое время, как наказание в виде социальной изоляции. За это время озадачить неравнодушных, литературно продвинутых людей или даже целые коллективы энтузиастов внести поправки и изменения в тексты, чтобы больше не было в них и следа убийств и насилия. Например: Тарас не едет ни на какую войну, женит сыновей, Остапа и Андрея, на красивых и трудолюбивых селянках, взращивает сады, воспитывает внуков. Феб женится на Эсмеральде, а Квазимодо они нанимают «дядькой» к своему наследнику. Вот в этом ключе надо переписать произведения, и тогда освободить их из заключения и вывести на свет. Конечно, следует указать и людей, воплотивших в этих произведениях гуманный принцип «Не убий!». Я даже скажу, что стоит оставить имя согрешившего автора, как вдохновителя общей идеи, но рядом с ним обязательно имя человека, придавшего произведению желаемый всем людям доброй воли вид. Более того, я считаю, что надо быть скромнее и указывать не имя соавтора, а псевдоним. Например, если текст рассказа «Муму» исправит автор под псевдонимом, допустим, «Снежок», то и озаглавить правильный текст (чувствуете значимость: исправленный — правильный? Это же готовый девиз нашего движения: «Исправленное прошлое — путь к правильному будущему!») надо будет — И.С. Тургенев и Снежок. А если это будет коллектив авторов, предположим: Иванов, Петров и Сидоров, исправивших «Тараса Бульбу», то можно обойтись аббревиатурой — Н.В. Гоголь и ИПС. Я уверена, таким образом мы внесём гармонию в души людей и воспитаем следующие поколения в духе «Не убий!».

М.В. — Хорошо, допустим, поправили авторов, исправили все литературные произведения. Но как быть с настоящими мега-убийцами? Такими как Гитлер? Их ведь исправить нельзя. Значит, просто забыть?

М.М.З. — А кто такой этот Гитлер? Тоже автор? И кого он убил?

25/06/2020