Александр Бермус

Дорога живых — Поминальная Аггада

Наверное, одним из самых удивительных свойств человеческой истории, является то, что она никогда не остается сама собой — в каждом повествовании она воссоздается по-новому, что-то утрачивая и что-то наоборот, приобретая. И это, достаточно общее свойство, с особой ясностью проявляется при обращении к истории еврейского народа; истории, каждый поворот которой наполнен символами и смыслами, никогда не открытыми вполне, но требующими все новых усилий по постижению и осмыслению.

Сегодня, говоря о событиях массового уничтожения евреев в годы Второй Мировой войны, объединенных понятием «Холокост», мы вынуждены признать, что с каждым приходящим в этот мир поколением, с каждым десятилетием, удаляющим нас от событий того времени, мы всё в большей степени, уходим от живой памяти о событии — к истории памяти. По-видимому, это — сложный, но неизбежный процесс, в котором сплетаются самые разные значения — и спасительное забвение, как будто дающее новым поколениям возможность строить свою жизнь без груза прошлого, и опасность невыученных уроков, открывающих путь для повторения трагедии.

Едва ли у проблемы нашей памяти есть единственное, тем более, единственно верное, решение; вероятно, самое большее, на что мы можем рассчитывать — это индивидуальный опыт памяти, позволяющий хотя бы на краткое мгновение удержать Прошлое, Настоящее и Будущее связанным в единый узел Бытия. Как говорится в Книге Пророка Шмуэля: «Да будет душа господина моего связана в узел жизни у Ашема, Б-га твоего» (Шмуэль I, 25:29).

…Мы хотим обратиться к памяти одного события, ставшего одним из символов «Российского Холокоста» — массовых расстрелов евреев в Змиевской балке в августе 1942 года (сейчас это место находится на территории Ростова-на-Дону, а в то время было ближним пригородом).

Долгое время об этих событиях не было принято вспоминать, тем более, подчеркивать, что большинство жертв были евреями. Только через тридцать лет после Победы, 9 мая 1975 года в Змиевской балке был открыт мемориал, но и тогда связь произошедшего с историей Холокоста официально не признавалась.

Новый образ памяти начинает формироваться в 1992 году, когда ростовский режиссер-кинодокументалист Ю.Г.Калугин создал получасовый фильм «Judenfrei. Свободно от евреев» (ныне он переведен в общественную собственность, и каждый может просмотреть электронную версию).

Между тем, одной из наиболее острых проблем, связанных с памятью о расстреле в Змиевской балке, возникших в последние годы, стало судебное дело о мемориальной доске. Суть проблемы заключалась в том, что на мемориальной доске, установленной на Мемориале в 2004 году, указывалось: «11-12 августа 1942 года здесь было уничтожено нацистами более 27 тысяч евреев. Это самый крупный в России мемориал Холокоста».

Впоследствии, в ходе ремонта Мемориала, осуществленного к 68-годовщине освобождения Ростова (ноябрь 2009) эта доска была перенесена внутрь музейной экспозиции, а на прежнем месте была установлена новая мемориальная доска, где говорилось: «Здесь в Змиевской балке в августе 1942 года гитлеровскими оккупантами были уничтожены более 27 тысяч мирных граждан Ростова-на-Дону и советских военнопленных».

Легитимность подобной замены многократно оспаривалась в суде, при этом аргументы каждой из сторон были вполне очевидны. Если для еврейских организаций принципиальным был тот факт, что расстрелы августа 1942 года проводились в качестве мероприятий по реализации гитлеровской политики очистки Европы от евреев; то городские власти апеллировали к тому, что среди жертв расстрелов были члены семей — люди самых разных национальностей. Кроме того, Змиевский карьер использовался в течение всего срока оккупации для расстрелов подпольщиков, пленных и душевнобольных.

Все эти факты и обстоятельства задавали тот фон, на котором стало известно о том, что 12 августа 2012 года, в день 70-летия массовых расстрелов, в Змиевской балке будут проходить мемориальные мероприятия с участием Администрации г. Ростова-на-Дону и Ростовской области, ростовских ветеранских, религиозных и молодежных организаций; Федерации еврейских общин России, Российского еврейского конгресса, Фонда «Холокост», еврейских организаций г.Ростова-на-Дону. И, в той же мере, в которой для одной из сторон, установление «общегражданской» мемориальной доски являлось восстановлением исторической справедливости и данью памяти всех жертв, то для другой — как минимум, досадным недоразумением, продиктованным желанием забыть Холокост.

Возможно, что именно в этом противостоянии обозначилась подлинная драма: вне зависимости от того, какое решение должен был принять суд, сам исход никак не прояснял и не способствовал исторической памяти и осмыслению произошедшего и, в конечном счете, никого и ничему не мог научить.

Сознание этого обстоятельства и стало непосредственным импульсом, стимулом к поиску нового способа говорить в 2012 году о трагедии 1942 года так, чтобы каждое сказанное слово — становилось не формальным аргументом в бесперспективной полемике, но свидетельством нашего общего духовного роста. Ситуация осложнялась еще и тем, что большинство тех, кто еще в 1992 году помнил события Катастрофы в Змиевской балке, за прошедшие два десятилетия ушли из жизни, а все их свидетельства — стали обезличенными материалами, доступными каждому на сайте http://holocaust.su/.

В этом месте следует сделать небольшое отступление от последовательного изложения событий. Дело в том, что Ю.Г.Калугин принял участие в мемориальных мероприятиях на Змиевской балке 12 августа, а двумя днями позже — представлял в Донской публичной библиотеке свой фильм. Тогда же я обратился к нему с вопросом, чтó было для него самым значительным мотивом к съемкам этого фильма, и что бы он сам изменил в нем, если бы пришлось создавать этот фильм не в 1992, а в 2012 году.

Ответ был прост и, в конечном счете, печален: Юрий Георгиевич сказал, что создание этого фильма — было необходимо, в первую очередь, для него самого как долг памяти о тех, кого он знал и помнил с детства, чьи образы оставались для него дороги. Естественно, вне зависимости от того, когда возникла возможность создать этот фильм, в действительности, его образный ряд соответствовал внутреннему образу человеческой памяти, во имя которого он был сделан.

Но, остановимся на мгновение и мы поймем, что для тех, кто рожден многие десятилетия спустя Второй Мировой войны и в чьей памяти этот образ отсутствует изначально, любые свидетельства, будь то книги, электронные или видео-материалы, неизбежно останутся волнующим, но — чужим опытом… Именно из этой точки был сделан один шаг: (вернее, он был сделан раньше, но разговор с Ю.Г.Калугиным подтвердил его правильность): сохранение человеческой памяти о Холокосте невозможно только посредством попыток восстановления и научного доказательства исторической истины, неизбежно политизированной и отчужденной.

Напротив, сохранение памяти обусловлено возможностью личностного прикосновения и переживания того опыта, который уже передан нам заведомо неполными, но — подлинными воспоминаниями современников и свидетелей, и который бы не только стал для нас предметом понимания, но — в свою очередь, помог осмыслить самих себя.

Так родилась идея — повторения в день 70-летия расстрела марша, которым шли жертвы 1942 года с прочтением фрагментов воспоминаний свидетелей на фоне текстов ТаНаХа, раскрывающих для нас смыслы происходящего. Именно в этом соединении — физических усилий повторения трудного пути, душевный усилий по устному воспроизведению свидетельств всех этапов трагедии и духовных усилий постижения сегодняшних, современных смыслов Торы (как известно, «у Торы — 70 ликов»), должно было родиться необходимое чувство сопричастности и наследования, которое и создает человеческую память…

Наверное, не имеет смысла вдаваться в подробности процесса создания и редактирования этого текста: он не был простым. Отмечу лишь некоторые базовые принципы, находившиеся в его основе.

Во-первых, общая композиция текста определялась воспоминаниями свидетелей (аутентичными текстами), которые не правились и не подвергались никаким редакционным изменениям, кроме сокращения. История дана нам, прежде всего, как рассказ, воспоминание, и, в этом отношении, именно устная история заслуживает наивысшего доверия, поскольку являет нам не абстрактную научную систему или концепцию, но опыт человеческого бытия — во всей его противоречивости и подлинности.

Во-вторых, каждый из фрагментов воспоминаний комментировался словами из Торы, Пророков или Писаний (ТаНаХ). Актуализировались параллелизмы, которые присутствовали в текстах, анализировались и сопоставлялись сюжетные линии Священной Истории и истории XX века с тем, чтобы найти наиболее полный и точный комментарий. Разумеется, мы не только не исключаем, но всячески приветствуем критику, основанную на указании на более точные и глубокие комментарии из текстов ТаНаХа к описываемым событиям. Единственное, что, в этой связи, если не извиняет, но объясняет нашу позицию — это то, что внутреннее единство ТаНаХа позволяет, вне зависимости от начальных интерпретаций, со временем придти ко все более глубоким и верным.

В-третьих, чтение соответствующих фрагментов воспоминаний и отрывков из ТаНаХа должно было происходить в определенном пространственном и временном контексте: 12 августа 2012 года, т.е. ровно через 70 лет на участках того же маршрута, которым двигалась одна из колонн от нынешнего здания Консерватории до места расстрела. Говоря современным языком, должна была возникнуть своеобразная «геоинформационная система», в которой тексты разных эпох и стилей были синхронизированы и соотнесены с мало изменившимися с тех пор городскими планами.

В-четвертых, я хотел бы особо отметить, что местоимение «мы», которое используется при описании публикуемого текста, носит вполне конкретный смысл, не сводящийся к риторике научных статей. В действительности, несмотря на то, что основные усилия по созданию и компоновке текста были предприняты мною (А.Б.), я с особым чувством благодарности хочу отметить участие в его прочтении и осмыслении председателя РРО Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры Александра Олеговича Кожина и моего доброго друга Михаила Дворкина. Именно в этом составе еще в начале лета, мы прошли по следам жертв 1942 года, читая и обсуждая каждый поворот судьбы и пути. К сожалению, по ряду организационных причин, нам не удалось повторить этот путь в расширенном составе. Массовое шествие по всему маршруту не было согласовано в Администрации г.Ростова-на-Дону в связи с невозможностью обеспечить охрану и сопровождение участников (общее расстояние от Консерватории до места расстрела около 9 км).

Впоследствии, накануне мемориальных мероприятий 12 августа, для массового шествия был оставлен небольшой, заключительный участок пути от Зоологического сада до Змиевской балки (всего около 1,5 км). Разумеется, это привело к необходимости значительного сокращения текста и уменьшения количества остановок до 10. Результатом стал сокращенный вариант, который и был озвучен во время шествия 12 августа 2012 года.

И, наконец, несколько заключительных замечаний.

Как-то само собой сложилось, что на всем пути от Консерватории до Змиевской балки пришлось сделать 15 остановок, и вдруг — в памяти возникло, что столько же ступеней насчитывает Пасхальный Седер. Это же и привело к названию — «Поминальная Аггада», названная по ассоциации с Пасхальной Аггадой, повествующей об исходе из рабства…

Также неожиданно пришло и название всего шествия — «Дорога живых», «hадерех шел hахаим», которое почти дословно повторяет комментарий к «Пиркей авот» Маараля из Праги…

Еще более удивительным оказалось то обстоятельство, что весь путь от десятой остановки до заключительной, пятнадцатой, с точностью до секунды совпал со временем чтения заключительных отрывков…

Можно перечислять многие «случайные» совпадения, сопровождавшие нас как на этапе подготовки, так и во время марша по «Дороге живых». И это дает нам основание думать, что этот труд не напрасен, и что есть некоторый смысл в публикации всего текста «Поминальной Аггады» без изъятий и изменений — в том виде, в котором она должна была прозвучать в день 70-летней годовщины расстрела в Змеевке.

Возможно, кто-то из наших читателей сам окажется летом в Ростове-на-Дону, и тогда — он сам сможет пройти этим путем, и извлечь какие-то свои, только для него важные и значимые уроки…

Возможно, кто-то захочет найти лучшие комментарии и создать свое, более глубокое и совершенное видение произошедших событий, критикуя и преодолевая ошибки и аберрации, свойственные нашему прочтению…

Возможно, кому-то придет в голову странная и волнующая мысль — а что, если попытаться понять не только события расстрела в Змиевской балке, а всего XX века — сквозь призму Торы…

В любом из этих случаев, мы будем считать свою задачу выполненной…

ПОМИНАЛЬНАЯ АГГАДА ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ТЕКСТ

ПОМИНАЛЬНАЯ АГГАДА СОКРАЩЕННЫЙ ВАРИАНТ