В детстве мы любим смотреть на звезды. А звезды смотрят на нас — смотрят мечтательно, как мы на них, будто только нас, именно нас, они ждали миллиарды лет… И, когда мы, наконец, останавливаемся, чтобы посмотреть на звезды, Мы их не видим. Совсем.
То ли тучи там, в вышине, то ли глаза уже фиговые.

Миры

Стихотворения

Евгений Владимиров

ФИЗИКА С ЛИРИКОЙ, или
Кратчайшая история Вселенной, рассказанная фотончиком

Пространства не было и не было времени,
И тьму над бездной ничем не измерили,
А была лишь одна неприметная точка,
И в ней родился непоседа фотончик.

Фотончик и в точке бы мог уместиться,
Но следом родились другие частицы,
И принялись массы такой набираться,
Делиться, слипаться, взрываться, толкаться,

Что стало фотончику тесно ужасно.
На месте сидеть было дальше опасно,
И он полетел по прямой без оглядки,
Спасаясь от этой немыслимой давки.

Полетом своим расширяя пространство,
Теорий Энштейна не зная коварства,
Со скоростью света в пугающей темени
Понесся Фотончик, не знающий времени.

Мчался, но, словно впечатан в гранит,
Не чувствовал он, что куда-то летит,
— Холод и мрак впереди как стена
И сзади не светит звезда ни одна,

Поскольку лучи и частиц мириады
Угнаться за ним не могли. Миллиарды
Парсек, по которым пронесся стрелой,
Ему показались секундой одной.
—

Но тут тяготения грозная сила
У края Вселенной его осадила,
И он изменил направление,
чтобы лететь обратно…
(Наверно, в другом измерении,
хоть как это — нам непонятно)
—

Он глянул на путь свой под новым углом
И космос обрел глубину и объем.
Великая черная бездна на миг
Раскрылась. И сполох возник

В той точке пространства безумно далекой,
Где он только что родился ненароком.
И в то же щемящее душу мгновенье
Фотона полет обратился в паденье.

Пространство, сжимаясь, к нему устремилось,
Но видел он все, что с Вселенной творилось:
Фотончик за миг быстротечный паденья
Галактик спиральных увидел рожденье,

Кружение звездных скоплений, планет,
И жизни разумной внезапный расцвет,
И войны, и мор на бессчетных мирах,
Возникших из праха, и стершихся в прах;

Все прошлое наше и наше грядущее,
За толщей веков нас во времени ждущее,
Цивилизаций смешенье и гибель
В единой картине фотончик увидел.

И в пасть сингулярную черной дыры,
Где нашей Вселенной сгорали миры
и прошлых вселенных корчились тени,
Ворвался фотончик, не знающий времени,

И там пропал… а, может, родился.
А вдруг этот мир ему только приснился?
А, может быть, весь этот дальний полет
Фотончик проделал наоборот?

МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ ВЕК — КРУГИ ВОРОНА

Высоко над планетой,
в свете звездных софит,
Металлический спутник
неустанно кружит,
А под ним, в фиолете
стратосферной реки
Металлический ворон
нарезает круги.

Ниже, ветром пустыни
вознесённый в зенит,
Как распятье, стервятник
недвижимо парит —
Чуя в воздухе знобком
реактивную дрожь,
Смотрит зорко, где грянет
металлический дождь.

Видит оком орлиным,
как внизу, по холмам,
Из руин тащат люди
металлический хлам,
Оставляя страну,
где мечтам не взлететь,
Те края, где из прав
— только право на смерть.

МАГЕЛЛАНОВЫ ОБЛАКА

Выше крыш, где живут грачи,
Выше звездного чердака,
Сквозь туманы плывут в ночи
Магеллановы облака.

Если ноша, что полная сеть,
Тяжела и на сердце тоска,
Невидимкой могу взлететь
К Магеллановым облакам.

И, как рвется к солнцу душа
Проколовшего почву ростка,
Унестись, только светом дыша,
В Магеллановы облака.

А потом, по дороге назад,
У созвездья, положим, Весы,
Отряхнуть с себя звездопад —
Самоцветы межзвездной росы.

Я могу… Но здесь остаюсь,
Неподъемную ношу кляня,
Потому что, когда я вернусь —
Не уверен, что будет Земля.

ЛАБИРИНТ ДЛЯ ЭЛДЖЕРНОНА*

Нигде так не чувствуется недосягаемость неба,
как на вершине.
Ты добрался сюда, Элджернон.
Но здесь невозможно остаться,
и почти невозможно вдохнуть.
Вершина судьбы, вершина мудрости, вершина славы —
Это просто высшая точка, до которой допрыгнул теннисный мячик
на одно крошечное мгновение.
Стоит ли чувствовать себя победителем?
Что тут становится яснее ясного —
отсюда все пути, какой ни выбирай, ведут вниз.
Только теперь ты понял, сколько мужества потребуется,
чтобы спускаться, каждый день проигрывая себе вчерашнему,
стараясь не рухнуть в изнеможении.
Беги вниз Элджернон, ковыляй из последних сил.
Это всё тот же лабиринт, который был вчера,
но тебе снова и снова нужно его пройти,
только в другую сторону…
Потому что идущие вверх, навстречу,
смотрят на тебя с нескрываемым почтением.
Они уверены — ты проложил им дорогу в небо.

*) имеется в виду рассказ (а позже роман) «Цветы для Элджернона» Дэниэля Киза

ЯЩЕРКА

Глаза слипаются. Тихий вечер,
В небе множатся звезды.
Мир неподвижен, и даже ветер
Умер в листве. Поздно.

По краю зрения, по белой стене
Пронёсся змеистый роcчерк —
Призрак ли чудится мне в полусне,
Стены ль убегает кусочек?

Вгляделся — застыла, как изваянье
белого мрамора под цвет стены,
Почти растворилась, чудо-созданье,
Только бусинки глаз черны:

Геккон-ящерка, вся — вниманье,
Лишь на тельце, если вглядеться,
Ребра пульсируют в такт дыханью,
И трепещет под кожей сердце.

Смелей, малыш, продолжай охоту
По потолку за мошкой.
А я ухожу, больно спать охота,
И нет уже в доме кошки.
—
Нас накроет ночь вороным крылом,
Вороненым стволом — к виску,
Но цел наш дом, пока ходит в нём
Ящерка по потолку

ОПЫТЫ МЕДИТАЦИЙ. РУЧЕЙ

На сковородке дня ты грезил о дожде,
Спустись к ручью, к его живой воде,
Там сосны в зазеркалье пали ниц,
И облетает цвет пыльцою небылиц,
И сквозь листву, совсем уже не жгуч,
Закат роняет с неба алый луч,
Поёт ручей…
Как ношу, урони
В него усталость, отложи очки —
В потоке заискрятся светлячки,
И померещится мерцание блесны
На дне, где стайкой рыб гуляют сны.
И половодье снов затопит все следы,
Уснёт трава, склонившись до воды,
До глянцевой воды…
И ты усни,
Как теплоход, уткнувшийся в причал,
Под пледом звезд, коснувшимся плеча,
Вдыхай вечерний воздух и дремли
На влажном брюхе матери-земли,
которая, как до людей, ничья,
Пока журчит во тьме вода ручья:
жива, жива, жива… и ты живи

ОПЫТЫ МЕДИТАЦИЙ. ЛУНА

У моря лечь бы, ногами в прибой,
Глаза окунуть в простор над собой —
Пусть врастает тело
в теплый песок,
А душа улетает
в воздушный поток…

Как затягивает вниз
глубина без дна,
Так засасывает ввысь
небес синева,
В этой синей дали
облака-острова,
И чуть видная с Земли
голубая Луна.

Голубая Луна, и на ней моря,
Темно-синие моря — сотни миль,
Там плывут корабли, маяки горят,
Там, на лунных морях,
— штиль.

Невесомый взгляд в вышину
скользит,
Чуть правей Луны
альбатрос парит,
Словно держит его
лунный магнит,
Словно он на лету
— спит.

Нас уносит всё выше,
выше,
Только ветра струну
слышим,
И летит без забот
душа,
Ни греха за ней,
ни гроша…

ПЕСЧИНКА

Песчинка человек в пустыне всей Вселенной,
И молится песчинка о смысле бытия;
Лежат у ног песчинки тончайшие крупинки,
Ничтожные былинки, совсем как вы и я.

Песчинка размышляет: о, если бы стать камнем,
Массивным крепким камнем, уверенным в себе,
Такой могучий камень служил бы основанием,
Навечно почитаемым, какой-нибудь стене.

А камень в основании лежит немой и грустный,
И в сердце его камень, и на душе тоска:
Как он далек от смысла, призвания и искусства,
О, если б стать собором, была бы цель близка —

Он стал бы ближе к небу, а, может быть, и к Богу,
И светлый зов органа под сводами звучал,
Смиренно принц и нищий склонялись у порога,
И смысл всея Вселенной он точно бы познал.

Меж тем, собор, старея, глядит на мир мудрее:
Всё та же кровь и слёзы текут за годом год;
Собор, как все, не вечен — он рухнет и истлеет,
И только злая Вечность нас всех переживёт…

А где-то вечно строгий Творец листает числа,
Он всё недавно понял (сто Вечностей назад):
У Вечности не может ни цели быть, ни смысла,
Бог создал вечный космос, и сам тому не рад —

Ведь смысл подобен цели, любая цель конечна,
Какую цель ни сделай вершиной бытия,
Промчится мимо Вечность, и дальше в бесконечность
Попрёт, уже бесцельно по кочкам тарахтя.

А, может, суть в движении, где цель недостижима,
И вечное стремление есть главный смысл всего?
Но все мгновенья Вечности наполнены движением,
Так чем же Вечность круче мгновенья одного?

И смотрит Бог с надеждой на малые песчинки
Ничтожные былинки, творение своё:
Ищите смысл, творите —
по капле, по крупинке, —
Лишь вы его вдыхаете в пустое бытиё.

ВАН ГОГ
«Печаль будет длиться вечно» (последние слова Ван Гога)

Неудивительно, что бритвой по виску,
Когда сам дьявол в уши шепчет тайно,
Как, всё же, трудно выстрелить в тоску…
И в сердце не попасть себе случайно

СОР И ВОДА

Вот ведь чудо, что мне не понять:
Деревца под окном у меня,
Жарким полднем прохладу храня,
Изумрудной листвой шелестят.

Посадили их в грязь меж камней,
В известковой, негодной земле,
И годами под ними с тех пор
Лишь вода дождевая и сор.

Но всё толще и крепче стволы,
И звенит с высоты птичий хор,
Хоть и кроны у них я пилил,
И стучал по плечам их топор,

Но десятки ветвей — новых рук, —
Снова вверх, как гармонии звук,
С прежней силой стремились: туда,
Где простор, синева, и звезда,

Прорывались на свет сквозь кору
Нежных листьев ростки поутру,
И цветов ярко-алый пожар
Пчёл сзывал на медовый нектар.

А в корнях — только сор и вода.
Никогда не пойму. Никогда.

СРЕДИ МИРОВ (Памяти И.Ф. Анненского)

«Если ночи тюремны и глухи,
Если сны паутинны и тонки,
Так и знай, что уж близко старухи,
Из-под Ревеля близко эстонки.» (С) «Старые эстонки»

Он обнимал хладеющей рукой
Ступени Царскосельского вокзала,
А чуткая душа в божественный покой,
К “мерцающим светилам” улетала.

Переводил он с многих языков
И Еврипида греческие саги…
Свои ж стихи под именем «НикТО»
Доверил лишь чернилам и бумаге.

Мундир чиновный тесен для того,
В ком совесть не молчит и чувства тонки,
И нет спасения в молитве для него,
И по ночам являются эстонки.

Для всех, кому сомненье тяжело,
Для всех, кто ищет, как и он, ответа,
Среди миров останется тепло
При жизни не открытого поэта.

У стен Лицея, трепеща, кружит
Осенняя листва в аллее царской…
Смятение и боль его души
Для многих душ окажется лекарством.

ДОЖИДАЯСЬ КАРТОШКИ

Приглядываем, щурясь, за картошкой,
Костер дымит от хвои и сучков,
Болтаем о работе, и немножко,
Но очень осторожно, про любовь.

И пролетают искры между нами,
Пытаясь свет свой донести до неба,
Мечтая звёздами сиять над городами
В просторах между Вегой и Денебом.

Оранжевые пламенные точки
Завороженным провожаю взглядом.
Танцуя, меркнут искры-огонёчки,
Ничтожным пеплом опадают рядом.

А с неба смотрят звезды, и моргают,
Слезятся, может быть, они от дыма,
Но только нас внизу они не замечают,
Для них от пепла мы неотличимы.

Но и они сгорят когда-нибудь, я знаю…
Явился месяц и Тельцу наставил рожки,
Костёр угас. Друзья, смеясь, меня толкают —
Пора спасать в золе сгоревшую картошку

ГЕОМЕТРИЯ ТУПИКА

Эта жизнь чумная — квадратура круга. До конца друг друга
мы не понимаем. Ни на йоту к раю, а всё ближе к краю.
Кружат в окруженье наши отраженья.
Космос нем, как вата. За стеной квадрата
мир необитаем. Даже в приближенье
мы не совпадаем.
Может быть загоним
мы друг друга
в угол,
Всё равно не выйдем
за границы
круга.

КАК ТОНКО ХРУПКОЕ ПРОСТРАНСТВО

Как тонко хрупкое пространство
Меж полюсов небытия.
Как зыбко мира постоянство,
Дымок летучий — жизнь моя.

В окне квадратном тьма ночная,
Слезятся звездами глаза,
И духота стоит немая,
Наверно, где-нибудь гроза…

И мнится — в дальнем зазеркалье,
На жизнь играющий с судьбой,
Подбросил кубик свой игральный
Давно нетрезвый ангел мой.

ПОЭЗИЯ ВЕСНОЙ

Поэзия парит над перекрестком,
Обрывки фраз сливаются в стихи,
И с легкостью эскизного наброска
Слова слетают в линию строки,

В строку вплетает ветер птичьи трели,
Машин спешащих нервные гудки.
И капли полнозвучные капели
Разбрызгивают солнце на листки.

ВЗГЛЯД

Один, полный счастья, взгляд
— И я побывал в раю.
Ключом от эдемских врат,
У вечной тьмы на краю,
Призыв этих глаз храню.

На входе в небесный сад
Всё взвесится на весах;
Но, что теперь ни спою,
Как жизнь ни перекрою,
Я видел эти глаза
— И, значит, уже в раю.

ЗВЁЗДЫ

В детстве мы любим смотреть на звезды. А звезды смотрят на нас
— смотрят мечтательно, как мы на них,
будто только нас, именно нас, они ждали миллиарды лет.

На исходе лета звезды горят ярче, словно спускаясь ближе.
И тогда мы хотим полететь к ним.
Потом жизнь под звездами делает нас поэтами.

Потом та же жизнь доказывает, что поэты из нас фиговые.
И космонавты фиговые. Потом мы уже не смотрим на звезды,
потому что все время надо смотреть под ноги,
Чтобы не споткнуться. Звезды светят изо всех сил, освещая дорогу,
Но сил у них немного, и они слабеют, слабеют,…

И, когда мы, наконец, останавливаемся, чтобы посмотреть на звезды,
Мы их не видим. Совсем.
То ли тучи там, в вышине, то ли глаза уже фиговые.