Он был абсолютным дитём своего времени — времени жестокого и беспощадного. Времени черно-белого и категоричного. Но столь же беспощаден он был к себе, что вкупе с многогранным талантом и позволило Михал Моисеичу не просто войти в историю нашей игры, но навсегда остаться там одним из отцов-основателей современных шахмат.
Шахматные этюды Эмиля Сутовского
Михаил Моисеевич Ботвинник
Эмиль Сутовский
Сегодня — 110 лет со дня рождения Михаила Моисеевича Ботвинника, шестого чемпиона мира, Патриарха советской шахматной школы.
Безусловно великого игрока, повлиявшего на подход к шахматам сразу нескольких поколений.
Он заложил основы и показал, как надо относиться ко всему. К изучению игры, всесторонней подготовке, постоянной систематической работе. Он — единственный из Чемпионов, кто захотел и сумел передать свои знания и, простите за пафос, Учение.
Сейчас многие из его постулатов оказались скорректированными, некоторые даже пересмотрены, но до сих пор его влияние ощущается.
Ботвинник был очень сложным, и если хотите, тяжелым человеком. Готовясь к своему выступлению в Гарварде, целиком посвященному жизни и творчеству ММБ, я внимательно прочёл/перечел многие материалы — и, пожалуй, стал хуже относиться к Ботвиннику-человеку. Он был абсолютным дитём своего времени — времени жестокого и беспощадного. Времени черно-белого и категоричного. Но столь же беспощаден он был к себе, что вкупе с многогранным талантом и позволило Михал Моисеичу не просто войти в историю нашей игры, но навсегда остаться там одним из отцов-основателей современных шахмат. Без него не было бы советского шахматного бума, и это тот случай, когда роль личности сложно переоценить. Не Ботвинник, так Смыслов/Бронштейн/Керес… Нет. Невозможно представить никого на его месте. Только благодаря Ботвиннику — его успехам, его личности, шахматы заняли такое непропорционально высокое положение в советском обществе, плодами чего мы все пользуемся до сих пор.
Широкая публика знает лишь Ботвинника, застегнутого на все пуговицы, но не всегда он был таким. И пошутить умел, и женского внимания не чурался. Не в талевских масштабах, конечно, но и не бесчувственный коммунист-шахматист с холодным сердцем, каким его порой рисуют.
С годами, конечно, становился мягче. Но всё та же дисциплина, зарядка, сам за собой ухаживал и даже готовил.
Считал важным писать про собственные слабости, чтоб другие не повторяли ошибок. Невозможно представить другого чемпиона мира, который в автобиографии напишет, как у него, уже подростка, прихватил живот, и как он бежал домой, добежал, но чуть раньше времени расслабился… И отстоял этот пассаж в битве с цензорами — ибо считал это событие значимым, и недопущение подобных ошибок важным с точки зрения последовавшей блестящей карьеры.
А карьера — какая удивительная карьера. Какие пласты он поднимал в своей подготовке. Как выстраивал и настраивал себя. Как умел работать — и еще раз повторюсь, как великолепно сумел передать столь многое в своих книгах, своим ученикам — и прежде всего Каспарову.
Ни в одном списке лучших шахматистов в истории вы не увидите Ботвинника в первой пятерке. И, пожалуй, по делу. Но нет пожалуй никого, кто оказал бы столь комплексное положительное влияние на шахматы.
Михал Моисеич. Помним, чтим.
Первый вариант статьи опубликован на личной странице автора в социальной сети «фейсбук».
