Пол Бергер: Еврейская жизнь всё ещё пульсирует в Одессе

Loading

Пол Бергер

Еврейская жизнь всё ещё пульсирует в Одессе

Перевод с английского Игоря Файвушовича, Хадера

В родном городе Бабеля еврейская община сегодня динамична как никогда. К серости возврата больше нет: Одесса оставила советские времена далеко позади в полном смысле слова. Легендарная еврейская община этого города переживает Ренессанс.

Я приехал в Одессу в погоне за мифом. Я искал его в полуночный час в кальян-баре на Соборной площади, где вольно звучала музыка от трип-хопа до попурри ивритских песен, «Симан Тов У Мазаль Тов!» («Хорошая примета и всего наилучшего!», «Хава Нагила» («Давайте веселиться!»), а затем музыка возвращалась к электронным бит-ритмам .

Несколькими днями ранее и в 300 милях к северу, в украинской столице Киеве, я повстречал евреев, которые заявили, что они боятся носить ермолку (кипу) на улице или признаться незнакомым людям, что они евреи. Но здесь, в модном, прокуренном баре на берегу Чёрного моря, одесситы играли еврейскую музыку, потому что это круто.

В советские времена Одесса воспринималась как еврейский город. На своём пике, вскоре после революции в России, более 40% населения Одессы было еврейским. Но Вторая мировая война, Холокост, советские репрессии и, наконец, крах коммунизма в 1990 году, снизили еврейское присутствие в городе всего лишь до 3%. Если когда-то почти 200000 евреев чему-то противились и спорили, сочиняли и играли музыку, то сейчас здесь тишина. Или, по крайней мере, я полагал, что это так. И именно из-за этой тишины я приехал, чтобы её застать и посетовать о былом.

Тем не менее, почти всюду, где я побывал в течение этих трёх дней в Одессе, я обнаружил евреев или остатки еврейской жизни. В моё первое утро в Одессе, когда перетаскивал мой чемодан с железнодорожного вокзала по мокрой Ришельевской улице, я наткнулся на восьмидесятилетнего уличного музыканта, который подзаряжался энергией от своего аккордеона под звуки мелодии «Хава Нагила».

Я спросил его: «Где вы узнали об этой мелодии?». «Да здесь, в Одессе», – ответил аккордеонист, Семён Минчук, 81 года, играющий для заработка в дополнение к своей ежемесячной пенсии размером около $ 150. Отец Минчука был еврей, рассказал он, но говорил о евреях так, как если бы они были чужими. «Это позор, что все евреи переехали в Израиль», – сказал он мне, – «для Одессы было бы лучше, если бы они вернулись».

Хотя в настоящее время их гораздо меньше, евреи – это всё ещё сила в Одессе, в частности, в политике и бизнесе. Каждое утро я наблюдал ежедневное шествие длинноногих женщин и слышал, как их высокие каблуки цокали по брусчатке.

Я сидел за столиком «Компота», популярного французского кафе, принадлежащего одному еврейскому бизнесмену. В течение двух вечеров, в роскошном ресторане на улице Гоголя, по крайней мере, по украинским стандартам, я беседовал с компаниями людей, которые оказались евреями. Независимо от намерения или случайно, я встречал молодых и старых евреев, богатых и бедных евреев, и это было разнообразие характеров, как описывал в своих «Одесских рассказах» один из любимых еврейских сыновей города Исаак Бабель.

Правда, Молдаванка, это непокорное гетто Одессы, которое Бабель одухотворил в своих «Одесских рассказах», исчезла во всех своих ипостасях, сохранив лишь название. Большинство евреев уехали, синагоги и молельни были превращены в жилые дома или отведены под бизнес. Чтобы изучить сегодняшнюю Молдаванку Бабеля, требуется воображение и гид, поэтому я и нанял Анну Мисюк, которая занимается изучением еврейской литературы прошлой Одессы с тех пор, как пал Советский Союз.

Стоя на пересечении улиц Запорожской и Богдана Хмельницкого, Мисюк описала воображаемую картину Одессы 100-летней давности, когда Молдаванка представляла собой плавильный котёл и соперничала с Нижним Ист-Сайдом Нью-Йорка. Мисюк указала на четыре здания по углам этого перекрёстка, которые тогда, согласно переписи 1901года, были заселены жильцами, говорящими на немецком, русском, болгарском и на идиш. На этой короткой улице, протянувшейся на два квартала, перепись населения зарегистрировала тогда 14 разных языков, в том числе молдавский и шведский. Однако эта перепись не упомянула бордель Йоськи Самуэльсона, увековеченный Бабелем в рассказе «Отец», где он описывает вереницу еврейских бандитов, «королей Молдаванки», ехавших в колясках в бордель, «разодетых, как колибри, в своих цветных пиджаках».

Русские, болгары, молдаване, евреи и шведы – всех этих обитателей Молдаванки Одесса привлекала по многим причинам, но главной среди них был её порт. К началу 19-го века, Одесса зарекомендовала себя в качестве основного связующего звена между черноморскими и средиземноморскими портами, а также торговыми центрами на территории России. Евреи, будучи потенциальными конкурентами своих христианских коллег, повсюду были ограничены, но именно в Одессе их ценили за связи с другими еврейскими общинами, расположенными на западе Российской империи, на полоске земли, известной как «черта оседлости».

Одесские евреи стали «основными посредниками в торговле Одессы», – пишет Чарльз Кинг в своей недавно вышедшей книге «Одесса: Гений и смерть в Городе мечты». Они доминировали в промышленных и торговых компаниях и превратили Одессу в то, что Кинг называет «выдающимся портом мира, говорящим на идиш». На рубеже 20-го века, в соответствии с картой в Еврейском музее Одессы, 140000 евреев Одессы превосходили по численности 64000 евреев Вильнюса и 130000 евреев Варшавы.

Но было бы слишком упрощённо называть Одессу еврейским городом. Отвоёванная у турок в 1789 году испанским генерал-майором, бывшим на службе у русской императрицы Екатерины Великой, Одесса управлялась и строилась, в период своего формирования, двумя французами. Город ощущается более как Санкт-Петербург (ещё один «чужой» город бывшей русской империи), чем, скажем, Киев. Космополитические корни Одессы наиболее очевидны к востоку от Молдаванки, в центре старого города, где здания элегантного девятнадцатого века украшены барельефами и балконами во французском и итальянском стилях. Улицы имеют такие названия, как Греческая улица, Большая Арнаутская (албанская) улица, Французский бульвар и Итальянский бульвар. Даже знаменитый еврейский район Молдаванка происходит от слова «молдавская девушка».

На Еврейской улице сегодня вы можете найти Хоральную синагогу, а недалеко оттуда – синагогу Бродского и хасидский парикмахерский салон Эшет Хаиль, где женщины могут постричься или купить парик. Мы заходим в еврейский общинный центр «Мигдаль» («Башня»), который находится в мрачном старом здании синагоги, где пахнет табачным дымом. Председатель правления Кира Верховская рассказывает, что в Одессе есть два кошерных ресторана, несколько кошерных продуктовых магазинов, две йешивы и две миквы. На другом конце города находится сверкающий огнями, трёхэтажный еврейский культурный центр «Бейт Гранд», который открылся в 2009 году с помощью большого пожертвования от американских благотворителей Нэнси и Стивена Гранд. Такому центру могло бы позавидовать большинство еврейских общин по всей Америке.

Верховская рассказала, что, «хотя евреи составляют меньший процент от населения Одессы, чем раньше, сегодня они более заметны потому, что они бизнесмены и политики. Значительную часть из 120 членов городского совета составляют евреи, как, например, Эдуард Гурвиц, бывший мэр Одессы».

100 лет назад одесский еврей был бы в ужасе, думая о надежде на будущее, которое сулит такая статистика. В то время, по словам Верховской, было более 100 синагог и молитвенных домов. Но по сравнению с тем, что было 20-лет назад, когда в городе была только одна синагога, и когда евреи тысячами покидали Одессу, сегодня кажется почти чудом, что еврейская жизнь полностью возродилась.

Число евреев в Одессе остаётся неуловимым. Во время последней переписи населения в 2001 году 12500 человек идентифицировали себя евреями.. Но реальное количество евреев в стране, где десятилетиями ипостась еврея не позволяла поступать в университет или убивала карьеру, считается более высоким.

Однажды в полдень, возле памятника Пушкину на одесской набережной я встретил Розу Хасину, 85 лет, которая десять минут рассказывала мне о знаменитых евреях Одессы: писателе и журналисте Льве Славине, поэте Эдуарде Багрицком, скрипаче Давиде Ойстрахе. Во время этого рассказа я вдруг понял, что её лицо очень похоже на лицо моей бабушки. Когда я спросил, какой она национальности, Хасина ответила: «Я могу сказать, что я украинка или русская». Но в конце нашего разговора она призналась, что она одесская еврейка».

Максим Штейсель также проявил противоречивость по отношению к своему еврейству, но совершенно по другой причине. Штейселю 25 лет, он родился в Одессе, учился в интернате шотландской пресвитерианской школы в Австралии, но был больше озабочен зарабатыванием денег и поисками девушки, нежели иудаизмом.

Когда я повстречал его в кафе низкого пошиба «Гоголь-Моголь», Штейсель высказал искреннее удивление, что американские евреи интересуются еврейскими корнями Одессы. На следующий вечер в ресторане «Пивной Сад» Штейсель рассказывал, как во время своего обучения на MBA (степень магистра экономики управления – И.Ф.) в Сиднее, Австралия, его преподаватели утверждали, что получение 50% прибыли от инвестиций является практически неслыханным. Но в Украине до мирового финансового кризиса можно было получить гораздо больше.

Сегодня он и его друг Михаил, одесский еврей, который сопровождал нас в ресторане, работают в своих семейных строительных фирмах. Ни один из этих молодых людей не оплатил чеком свою долю в 300 гривен ($ 38) – примерно столько в день зарабатывает украинец – представитель среднего класса – и это уже наводит на размышления…

После обеда они пригласили меня в кальян-бар на Соборной площади, где разговор зашёл об арендовании дома в деревне или полёте в Турцию на предстоящий праздничный уик-энд. Именно там я понял, что еврейская жизнь в Одессе, с которой я столкнулся сегодня, напоминает времена Бабеля, правда, в меньшем масштабе.

В мой последний день я отправился на прогулку в парк Шевченко, который выходит на обрывистый берег с видом на загруженный порт Одессы. Там я познакомился с Сергеем, 52 лет, который проработал бОльшую часть последних 20 лет на строительных площадках Европы. Сергей недавно вернулся в Одессу, чтобы ухаживать за своей престарелой матерью. «Вы знаете, это очень специфический город», – сказал он. Мы шли мимо разрушающихся стен парка, покрытых граффити, звуки птиц заглушались лязгом промышленных доков, расположенных внизу.

Сергей рассказал мне, что вскоре после падения коммунизма, большинство кораблей в гавани было продано на металлолом, а доходы разграблены. Мы прошли к мемориалу Неизвестному матросу Одессы, где Сергей рассказал о героических легендах, которые он помнил ещё со школы, а также указал на расположенные неподалеку памятники двум затонувшим подводным лодкам.

Наконец, мы спустились к пляжу, где холодный ветер вздымал морские волны. Сергей рассказал, что летом он любил проплывать отсюда пять миль на восток, вдоль побережья, в направлении своего дома. Казалось, он был весьма унылым относительно будущего Одессы и Украины. «Строительная отрасль умерла», – сказал он, – «и не похоже, что она скоро вернётся в прежнее состояние». «Самое страшное – это потеря прав человека», – добавил он на ломаном английском. «Кучка людей во власти сделала весь народ рабами».

Я возвращался в город, проходя мимо витрин модных магазинов и разрушающихся зданий, окрашенных в пастельные синие, зелёные и жёлтые цвета. По пути мимо меня проходили бизнесмены в костюмах, модно одетые пары в белёных и рваных джинсах, проносились спортивные автомобили, мелькали стриптиз-клубы и рекламы агентства, обещавшего познакомить украинских невест с американскими мужчинами.

В ресторане «Гоголь-Моголь» я устроился на стуле, чтобы напечатать мои заметки, но вскоре мне помешал шум почти десятка людей, которые стали совсем неугомонными, так как вечер был уже на исходе.

На этой вечеринке была смесь евреев и неевреев. Матриархесса стола (тамада женского рода – И.Ф.), одетая в тёмную одежду и стильные очки, хлопотала за всех, заказывая супы и раки.

«С одной стороны», – заявила она, – «я никогда не хотела иммигрировать в Израиль. «Если вы хотите увидеть настоящую Молдаванку, вам нужно отправиться в Бруклин», – сказал её муж. «В Бруклине все они все – наши люди».

Должно быть, кто-то заметил, что я их подслушиваю, потому что вскоре после этого на мой стол принесли тарелку раков. Я вежливо отказался, объяснив, что я – еврейский репортёр из Бруклина, работающий над историей одесских евреев.

«А, настоящих евреев с Молдаванки», – полуусмехнулся один из гостей.

«Мне очень жаль, что мы такие невоспитанные», – сказала мать-матриархесса. «Мы так долго не виделись»…

Она объяснила, что многие её друзья и семья живут в Америке, в том числе трое внуков – в Сан-Франциско.

Ночным поездом я уезжал в Киев, поэтому у меня оставалось время, чтобы задать ей единственный вопрос: «Если у вас так много близких родственников живёт в Америке, почему вы тоже не уезжаете из Одессы?»

«Я хотела», – ответила она, не раздумывая, – «но этот кусок дерьма», – сказала она, указывая на мужа,– «не позволил бы мне».

Пол Бергер – журналист и фотохудожник.

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Пол Бергер: Еврейская жизнь всё ещё пульсирует в Одессе

  1. «Если вы хотите увидеть настоящую Молдаванку, вам нужно отправиться в Бруклин»

    Читал не просто с горечью и сожалением, а и с чувством отчуждения и потерянности. Жемчужина у моря, куда я рвался из безликого Киева только для того, чтоб вдохнуть ее очарование и атмосферу исключительности, стерт с лица земли. Получаемые периодически слайд-шоу с памятниками и с видами Приваза, будят воспоминания, но еще раз подчеркивают безликость чужого города. Жаль город, и жаль одесситов.
    А самое главное, отсутствует элементарная смекалка, свойственная прежним поколениям, а учиться у американцев -западло.
    Бывая в США и посещая ее 200-летней давности музейные города, по которым гуляешь и живешь их прежней жизнь (общаешься с Джеферсоном, разъезжающим на двуколке в старом Ричмонде, гуляя по колонии поселенцев и в индейском поселении под Плимутом, и др.) вдруг осознаешь, что на твоей бывшей родине исчезло с лица земли место, где жил каждый из нас. А там, где нет памяти, никогда не будет нормального будущего.

    1. Уважаемый Иосиф!Удовлетворён, что мой скромный труд вызвал у вас такие понятные и глубокие воспоминания об утраченном…

Обсуждение закрыто.