Все это отличало Лену, об этом хочется сказать в первую очередь. Специалист в таких областях, как театр и балет, Елена Соломинская в наисерьезнейших смысле и степени увлекалась едва ли не всеми областями искусства, дорожила любыми знаниями. Она устраивала великолепные концерты и изысканные выставки, занималась просветительством, писала статьи и книги, выступала на научных форумах.
НАПИШИ МНЕ ПЕСНЮ
Светлой памяти верного друга
Ушла Лена Соломинская… Рассказывать о Лене в прошедшем времени — и странно, и более чем горько. Три недели назад многие телезрители в Германии, а возможно и за ее пределами, обратили внимание на тревожный репортаж, сопровождавший печальные сообщения в новостях: взрыв магазинчика и сгоревший дом — ночной кошмар, который случился 17-го мая и в буквальном смысле оглушил один из жилых кварталов Дюссельдорфа. Владельца магазина подозревали в поджоге. Сообщалось о нескольких погибших, о пострадавших. Одного человека с тяжёлыми травмами доставили в больницу. И незнакомое горе суть горе. Но, как говорят в таких случаях, злому року или слепому стечению обстоятельств было угодно, чтобы этим человеком оказалась Лена.
Она родилась в 1963 г. в Киеве, где позже защитила диссертацию. С тридцатилетнего возраста жила и работала в Дюссельдорфе. Последний раз мы виделись с ней в Берлине прошлой осенью, когда в знаковом месте — Centrum Judaicum собрались по грустному поводу: в связи со столетием полузабытого погрома на берлинской Grenadierstrasse. Лена была не просто большим другом и чудесным собеседником, она навечно останется в сердце и в памяти как преданный друг Международного Общества Оскара Строка и Эдди Рознера и страстный и бескорыстный болельщик нашего коллектива — The Oskar Strock & Eddie Rosner Orchestra. Ради того, чтобы послушать молодой ансамбль, могла преодолеть расстояние в сотни километров. Даже нашему сегодняшнему плакату, а по сути — форме и названию новой программы мы во многом обязаны ей. От нее исходили инициативы и импульсы, позволившие после безвременья пандемии с утроенными силами (а казалось, откуда их черпать?) двигаться вперед. На мои сомнения могла ответить ярко и лаконично: «Дима, концерт будет! Так что собирайте артистов! Мечтаю услышать Ваши выступления вживую». Музыку Оскара Строка она любила давно, как и русское танго в принципе, а о Рознере отзывалась так: «Невероятной мощи личность… Вот так все время из пепла ввысь…»
Дорогая наша Леночка, а как же ты? Пламя в Дюссельдорфе полыхнуло за три дня до семидесятой годовщины освобождения Рознера из МагЛага. Увы, правы были два Бориса — Фомин и Тимофеев в романсе «Эй, друг-гитара»: «В жизни все неверно и капризно». Однако, даже если выражаться стандартным набором слов, сухим языком деловых и рабочих характеристик, следовало бы употребить такие фразы, как большая разносторонность, многранность интересов и дарований, помноженная на безупречный вкус, ответственность и настойчивость в достижении исключительных результатов, способность добиваться их, невзирая на те или иные жизненные преграды, подчас преодолевая себя. Все это отличало Лену, об этом хочется сказать в первую очередь. Специалист в таких областях, как театр и балет, Елена Соломинская в наисерьезнейших смысле и степени увлекалась едва ли не всеми областями искусства, дорожила любыми знаниями. Она устраивала великолепные концерты и изысканные выставки, занималась просветительством, писала статьи и книги, выступала на научных форумах. А ещё Лена помогала, словом и делом, помогала совершенно разным людям, сочетая в себе и пытливый, глубокий ум ученого, лишённый каких-либо черт амбициозной заносчивости, и подлинную доброту. Ведя тот самый — по Пастернаку — одинокий и нерасчетливый род существования. Недаром одна из наиболее впечатляющих книг, которые она нам оставила, так и называется: «Helfen bedeutet Leben». Настоящим венцом, не просто важным, но, наверное, главным делом всей её жизни, такой короткой и такой насыщенной, стала малоизученная тема быта послевоенных еврейских беженцев двадцатых годов прошлого столетия, в центре которой — Яков Тейтель, их берлинский ходатай, защитник, организатор. В результате Гражданской войны в России и Первой мировой, впрямую затронувшей на российском театре военных действий пресловутую черту оседлости, очень многие евреи из числа подданых Российской империи снялись с насиженных мест, в итоге очутившись в Берлине. Тема не слишком изученная, Лена занималась ею с исследовательским мастерством, со всей отдачей историка, который торопится пролить свет на лакуны, убрать белые пятна, воздать должное тем, кто того заслуживает, и кого мы в силу разных причин не помним или не знаем. Ей удалось внести имя Тейтеля в топографию сегодняшнего Берлина, увековечить память: в честь Якова Львовича — замечательного общественного деятеля, подвижника и филантропа — был назван один из скверов неподалёку от Hackescher Markt.
«Тебе низкий поклон», — приветствовал я Лену. «Я жива после Суккота, — отвечала она мне с характерной иронией, — Будем верить, что мы еще споем и сыграем, и, дай Бог, станцуем. Хочется сказать: берегите себя…. Напиши мне песню. Стихи были. Романс и картины.. А песни нет. Или переведи что нибудь очень красивое как вы пели в Дюссельдорфе».
Песня припозднилась, задержалась, пишу эту статью. Как страшно сознавать, что Лены больше нет. Но есть огромное наследство: ее книги, ее прекрасные начинания, созданная ей Академия Тейтеля.
Проникновенный реквием памяти светоносной Лены Соломинской.
Да будет благословенной долгая память о ней.
Достойно, уважаемый господин Драгилёв.
Невидимой ниточкой соединился с неведомой мне Леной Соломинской. Я — земляк Оскара Строка, двинчанин, очень горжусь землячеством с ним. Похоже, даже встречался с ним в пятидесятые годы, когда с родителями ходили в кинотеатр «Рига», где Оскар Строк играл в маленьком оркестрике перед сеансами.
Вот Оскар Строк и связал меня с Леной Соломинской…
Вы написали замечательную песню о ней. Уверен, она её слышит…
Ещё одной вознёсшейся душой
На небе больше стало…