Давайте рассуждать логически, — сказал тогда я. — Их было трое, значит, и криков должно было быть как минимум три. А был только один. О чем это говорит? О том, что нам послышалось, а на самом деле ничего не было.
ЭНЦЕФАЛОПАТИЯ
(фантастический рассказ)
Как всегда, говорили только о том, что всем было неинтересно. От этого было хорошо и спокойно. Ни о ком нельзя было подумать что-нибудь неприятное. Никто не пытался даже намеком подтолкнуть нас туда, в сторону бездны.
«Боже, — подумал я, — какие люди! Все высокого морального качества, без гнильцы. Умеют себя контролировать. Одно наслаждение их слушать. Хотя и скучно до смерти, конечно. Но тут уж ничего не поделаешь… Невыносимая скука, как говорится, залог спокойной жизни.»
За оконными занавесками сгущался летний вечер, отчего-то лишенный даже незначительных звуков, словно испуганно притихший. Отсутствие обычных вечерних шепотов, скрипов и возгласов показалось мне неестественным… Возможно, не мне одному. Но никто не позволил себе высказать удивление необычным явлением природы. Обратить внимание на эту странность было бы бестактно, народ тут же разбежался бы без объяснений. Да я первый бы сбежал.
Кто-то, впрочем, завел танцевальную музыку, которая прекрасно заглушила ненормальную тишину, свирепствовавшую за окнами.
И тут, представьте себе, Червоточин, пришедший со своей Верой, внезапно сказал:
— Вот, господа, раз уж мы тут собрались, ответьте мне на вопрос: эмпатия – это хорошо или плохо?
Тут же три незамужние дамы незаметно смылись, не попрощавшись.
Все прочие застыли в некотором недоумении. Как такое можно было сказать вслух, прилюдно? Это было тем более некрасиво, что эмпатия была буквально пару дней назад внесена в Список.
И тут, как назло, из-за окна раздался истошный крик, перекрывший музыкальный рокот. Я повернул выключатель, и мы все стали напряженно вслушиваться в наступившие гнетущие сумерки. Но крик не повторился.
— Послышалось, — предположил не помню, кто.
— Давайте рассуждать логически, — сказал тогда я. — Их было трое, значит, и криков должно было быть как минимум три. А был только один. О чем это говорит? О том, что нам послышалось, а на самом деле ничего не было.
После моих слов все вздохнули с видимым облегчением.
— Кстати, — сказал Червоточин, обнимая свою Веру Древесинову, — прошу прощения! Я оговорился. Мне хотелось спросить у вас про энцефалопатию, а вовсе не про эту, как ее…
— С кем не бывает, — сказал еще кто-то.
Сразу же стало значительно легче дышать. Все же мой друг показал себя с лучшей стороны. Я даже не ожидал, что он так легко выкрутится.
И я снова включил музыку, чтобы заглушить несущуюся с улицы отвратительную, необъяснимую тишину.
— Сам не знаю, что на меня нашло, — сказал Червоточин, когда мы вдвоем вышли на балкон покурить.
Перегнувшись через балконную ограду, я разглядел внизу большой мешок, по своим очертаниям совершенно не похожий на человеческое тело.
«Мешок не шевелится, — подумал я, — значит, ничто внутри него не нуждается в моей помощи.»
Второй раз за вечер я испытал значительное облегчение.
27 июня 2024
