Евгения Кравчик: По Иерусалиму с портретом прадеда, не вернувшегося с Великой Отечественной
71-ю годовщину победы над «коричневой чумой» официально празднуют сегодня, 9 мая, а вчера участников и ветеранов Великой Отечественной чествовал Иерусалим.
Месяц: Май 2016
Михаил Гаузнер: Воины моей семьи и война. Окончание
Вот уже тридцать лет, как его нет с нами. Я сейчас старше, чем был при жизни мой отец, многое переосмыслил, более глубоко понял, «примерил» к себе. Не раз, когда бывало нелегко, передо мной как бы появлялось лицо отца, я почти наяву слышал его голос, и это помогало мне преодолевать трудности.
Ефим Гаммер: Символ жизни и смерти
День Победы — это символ жизни, победивший фашизм. Праздник, который по-настоящему пропах порохом. И может быть, поэтому не отделим от смерти. Какая страшная дистанция, в миллионы человеческих жизней, между 22 июня и 9 мая.
Эммануил Диамант: Снова эхом отзывается в памяти: Бабий Яр…
Бабий Яр — это, прежде всего, еврейская могила. Как каждая братская могила, Бабий Яр — это часть еврейской истории, часть еврейского национального самосознания. Когда на постсталинском советском пространстве стало вновь оживать еврейское самосознание и самоидентификация, Бабий Яр стал, прежде всего, еврейской заботой.
Михаил Гаузнер: Воины моей семьи и война
Удивительно, какими яркими могут быть детские воспоминания. Мне тогда было всего пять лет, но и сейчас перед глазами встаёт совершенно чёткая картина: ранним утром ребята из нашего дома выбегают из подвала, служившего бомбоубежищем, и собирают на тротуаре осколки бомб. А матери загоняют их домой…
Елена Лейбзон: Память брата бережно храня
Не знаю, как выглядит эта страна сегодня: в моей памяти она осталась прежней… Душа моя болит только о навеки покинутом пристанище брата. И стоит на Текстильном кладбище Ташкента одинокий обелиск и уже никого не ждет…
Юрий Ноткин: Хай-тек. Продолжение
Наконец, однажды рано утром три аккуратно переплетенных идентичных экземпляра нашего доклада, снабженные выводами, обширной библиографией и нашими подписями легли на стол Иссахара Магена.
Александр Левинтов: Февраль-апрель 16-го. Окончание
В эмиграции я оказался в той же Калифорнии, что и Лефевр. В относительной близости от него (несколько более 400 миль на север). В нормальной ситуации это 7 часов пути, но тут надо пересекать Лос-Анджелес: 120 миль сплошных пробок. По этой причине мы чаще общались по телефону, нежели очно.
Белла Езерская: Трое убитых, не считая собаки. О фильме Атома Эгояна «Помни»
Кристофер Пламмер с трудом пробирается через препятствия, созданные ему сценаристом и режиссером, и умудряется вызвать к своему герою симпатию и сочувствие. Неотразимый в молодости, он и в почтенном возрасте сохранил осанку и благородную красоту. Его игра спасает этот фильм.
Андрей Зоилов: Израиль как поэтическое сердце мира
«…место поэзии сегодня не в богемных салонах начала двадцатого века и не на многотысячных стадионах шестидесятых годов того же века. Она ушла в виртуальное пространство, стала принадлежностью лишь профессионального, полупрофессионального и окололитературного общения. Она уже почти не смотрит в глаза…»
Эдуард Гетманский: Герои огненных таранов (евреи СССР в Великой Отечественной войне)
На огненный таран шли только в чрезвычайных ситуациях и решались на такой подвиг лишь те, кто обладал достаточным мастерством пилотирования, железными нервами и готовностью к самопожертвованию.
Азарий Мессерер: «Неистовство человеческой мерзости»
Я рассказал здесь лишь о трех из описанных Жоржем Веллером эпизодов, которых в его книге множество; в реальной жизни их насчитывались миллионы, и каждый поражает сегодня человеческим мужеством и вопиет о человеческой мерзости.
Энгель Басин: Исповедь конструктора (письмо другу). Продолжение
… огромное количество диссертаций не имеют практического выхода. В лучшем случае решалась одна крохотная проблемка. Я это знаю, т.к. мне направлялись руководством КБ кандидатские и докторские диссертации для написания отзывов, а также рефераты, связанные с морской тематикой.
Ефим Гаммер: Эмигранты зыбучего времени (главы из романа)
Эмма была исполнительницей еврейских, русских и украинских песен. Но сейчас, обнимаясь с братом, забыла весь свой репертуар, и не только репертуар, но и все известные ей прежде слова на трех языках народов СССР. Единственное слово она безостановочно, плача и смеясь, твердила: «Жив! Жив!»…
Мирон Амусья: «Не надо печалиться!» (Палестинская автономия якобы разваливается — ну так и Слава Богу!)
Думаю, что смерть «автономии» и смерть «соглашений Осло» не есть что-то, о чём Израилю следует жалеть. Эксперимент провалился, стоил Израилю и израильтянам много крови и в прямом, и в переносном смысле. Ясно, кто виноват, более или менее ясно, что надо делать. За работу, господа и товарищи.
Александр Левинтов: Февраль-апрель 16-го. Продолжение
«Край родной, навек любимый» я с такой тоской душевной, в таких страданиях и муках изобразил, что настала гробовая тишина, долгая, задумчивая… — «Ставлю тебе годовую по пению и в аттестат зрелости четвёрку, но ты, пожалуйста, больше на мои уроки не приходи никогда».
Вильям Богуславский: Два рассказа
Много лет прошло с тех пор, я в Израиле, Степаныч, по слухам, жив, достроил с сыновьями дачу, но такой ухи, какую мы с ним из кастрюли черпали ложками, я в жизни никогда вкуснее не ел.
Владимир Янкелевич: Поговорим о странностях любви
Проблемы есть. Есть значительные противоречия в отношении Ирана, есть различия во взглядах на израильско-палестинском направлении. Всё так, но Ближний Восток — опасный регион, а Израиль — самый сильный союзник США в нем. И это не временный фактор, а взаимоотношения, основанные на многих связях, на жизненных интересах.