Эдуард Малинский: Последствия изменения отношения общества к своей армии

Итак, после победы в Великой Отечественной войне в советском, а потом и в российском обществе на протяжении жизни нескольких поколений развивалось негативное отношение к армии, к военным.

Эдуард Малинский

ПОСЛЕДСТВИЯ ИЗМЕНЕНИЯ ОТНОШЕНИЯ ОБЩЕСТВА К СВОЕЙ АРМИИ

…целью было показать сам процесс развития в массовом сознании советского, а потом российского общества негативного отношения к своей армии. И процесс этот был развязан правящей элитой, которая для собственного выживания рушила авторитет армии в глазах народа.

А в результате этой близорукой политики страна в 90-е годы оказалась беззащитной перед потенциальной внешней агрессией. И эта агрессия не произошла только благодаря ещё советскому заделу — наличие ракетно-ядерного щита.

* * *

«Эти течения лишь закончили разложение русской армии и русского государства».
Н.А. Бердяев, философ. «Судьба России», 1917 г.

Российскому генералу Алексею Николаевичу Куропаткину принадлежит интересная мысль о влиянии общества на армию:

«Говоря об армии как самостоятельном организме, не следует забывать, что… армия — могучее дерево, выросшее на почве своей родной страны, с корнями, глубоко проникшими в ее духовную и физическую толщу. Степень мощности дерева зависит от тех живительных соков, которые оно пьет.. из области повседневной жизни общества, … так как на их поучениях и образцах воспитываются мысли и чувства современников.»

Спустя несколько десятилетий Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников в своем труде «Мозг армии» указывал почти то же самое:

«1) современная армия не живет вне внутренней политики; 2) армия — слепок с государства; 3) политическое настроение армии требует над собой особой работы, идентичной с проводимой внутренней политикой в государстве; 4) не армия воспитательница общества — общество воспитывает армию».

И уже в наше время, в новейшей истории России президент Академии военных наук генерал армии Махмуд Гареев утверждает:

«…некоторые российские СМИ во время первой, а отчасти и второй Чеченской войны открыто выступали на стороне террористов и морально расстреливали своих солдат с тыла. В большой войне это крайне опасно, о чем свидетельствуют и русско-японская и Первая мировая войны».

Как же произошла такая метаморфоза, т. е. полная, совершенная перемена, как это трактует Толковый словарь русского языка, в изменении вектора влияния общества на роль армии в массовом сознании?

Выяснению причин этого феномена, суть которого состоит в изменении образа армии в этом массовом сознании от защитника Отечества в Великой Отечественной войне до чуть ли не душителя демократии и свободы в 90-е годы. Именно этот период истории России с середины 40-х годов до первой чеченской войны, т.е. до середины 90-х годов, оставляя за скобками путинскую Россию, и рассматривает данная статья.

Итак, после победы в Великой Отечественной войне в советском, а потом и в российском обществе на протяжении жизни нескольких поколений развивалось негативное отношение к армии, к военным. Если поначалу лучшей одеждой для мужчины считался военный мундир, и никто не смел употребить термин «защитник Родины» в саркастическом смысле, то спустя полвека картина изменилась до полной противоположности и, что характерно, не без помощи государства.

Действительно, нам с детства памятны гайдаровские строчки, героизировавшие армию: «Есть такая профессия — защищать Родину…»; и не только на русском языке: поэты других республик СССР тоже внесли свой вклад в это святое дело:

«Наша Армия Червона
Стереже своего кордона…»

Да, это было: из песни слов не выкинешь. Но почему же позднее «картина изменилась до полной противоположности»?

Не будем рассуждать о моральной стороне произошедшего, подойдем чисто прагматически: целесообразно ли это на государственном уровне? А какова же в таком случае цель государства?

Главная задача для государства вообще — это глобальное выживание. Эта проблема решается двумя задачами: внешняя безопасность и внутренняя стабильность. Не касаясь проблем обеспечения внутренней стабильности, сосредоточимся на внешней безопасности, которую невозможно обеспечить без военной силы: если народ не способен защитить себя с оружием в руках, он вынужден платить высокую цену за само право существования.

А военную силу обеспечивает регулярная армия. И негативное отношение к армии — это, разумеется, наносит вред для обороноспособности страны. Широко известно крылатое выражение, высказанное прусским военным теоретиком Карлом фон Клаузевицем ещё в начале 19 века:

«Народ, который не уважает свою армию, будет кормить чужую армию.»

Обычно негативное отношение к армии выражается в двух уровнях.

На индивидуальном уровне:

1. Лучшие представители народа не идут служить, избегают призыва, считая годы воинской службы зря потерянным временем, поэтому в течение десятилетий армия наполняется «сорняками».
2. Негативная самооценка военнослужащих заставляет их искать способы компенсации с помощью неуставных отношений: дедовщина и регламент тюремных порядков.
3. Из-за штампов и ярлыков, распространяемых и многократно повторяемых СМИ, формируется подобие клише, приобретающее  вид истины.

А на общественном уровне:

1. Депутаты режут оборонные бюджеты. Особенно скандально выглядел военный бюджет 1992-1993 гг., когда армия была брошена на произвол судьбы и без зарплаты: офицеры были вынуждены буквально выживать, а голодные солдаты рыскали по населённым пунктам в поисках пропитания.
2. В социуме возникали общественные организации, объективно наносящие вред армии, например, небезызвестный «Комитет солдатских матерей».

Все вышеупомянутое отрицательно влияло на обороноспособность и препятствовало достижению цели «Глобальное выживание».

Начнем с выяснения причин, породивших эти проблемы.

Небольшой экскурс в историю: конец 40-х — начало 50х.

После окончания Великой Отечественной войны авторитет армии достаточно высок: с вернувшимися фронтовиками не поговоришь, как до войны, и это чувствуют совпартработники, милиция и особисты, и потому между номенклатурой в лице управляющей системы и «молчаливым большинством» усиливается напряженность. И этому есть исторические причины.

Сталин прямо говорил о том, что за годы войны армия набрала силу, её авторитет чрезмерно вырос и с этим надо бороться. Действительно, в Действующей армии на момент окончания военных действий насчитывалось свыше 11 млн чел, и эта организованная масса подчинялась централизованному руководству.

Ослабить влияние армии с помощью довоенных карательных мер (например, в 30-е годы было репрессировано свыше 40 тыс. чел из высшего и среднего комсостава) было просто невозможно, поэтому вождь начал кампанию дискредитации армии под флагом борьбы с генералами — мародерами, начиная с заместителя главковерха Г.К. Жукова и кончая маршалами родов войск и общевойсковыми генералами: Горбатов, Телегин, Сиднев.

Сказать, что это были голословные обвинения, нельзя. Факты, как говорится, имели место быть. Другое дело: для чего они были использованы?!

В результате никакого Дня Победы при Сталине установлено не было. Двадцать лет 9 мая был обычным рабочим днем, без всяких парадов и салютов, без чеканки юбилейных медалей и прочих знаков отличия; мало того, фронтовики не имели никаких льгот и привилегий.

Чем же можно объяснить эту сверхскромность?

Например, Виктор Суворов, экс-разведчик ГРУ Генштаба ВС СССР считает, что Сталин был очень уж разочарован исходом Второй мировой войны: он, якобы, настолько ожидал появления всемирной Республики Советов, что считал победу во Второй мировой войне не полной, а потому не видел причины в торжественном праздновании победы в ней.

На мой взгляд, это не так. Все гораздо проще и укладывается в вышеупомянутую концепцию борьбы правящей элиты с влиянием армии.

Поколения советских людей, выросших между Гражданской и Отечественной войнами, было выбито почти полностью на войне: например, из родившихся в 1922 году осталось в живых всего 3 процента. Уцелели, можно сказать, лишь те, кто избежал опасностей войны в тылу и на теплых местах.

Фронтовики вернулись к мирной жизни, а правящая элита свою войну за привилегии продолжила, перестраивая жизнь под себя.

Далеко не случайно прекратившееся еще про Сталине празднование Дня Победы не возобновилось и при Хрущеве: фронтовики не имели никаких льгот, а партаппарат стал неприкасаемым для правоохранительных органов.

И вообще Хрущева можно назвать могильщиком армии, притом коварным. Выиграв войну за сталинское наследство с помощью Жукова и армии, он предал и армию, и ее главу. Хрущев, будучи не очень образованным человеком, тем не менее прекрасно понимал, как опасна армия для любой элиты. Целых сто лет, с 1725 года (смерть Петра Первого) по 1825 год именно гвардия решала вопросы престолонаследия в Российской империи. Конец этому положил разгром декабристов на Сенатской площади.

Хрущев, убрав Жукова с политической арены, жестоко расправился и с Армией: он сократил армию на 1 миллион 200 тысяч чел.

Майоры и полковники вынуждены были уйти на заводы учениками токарей и слесарей.

Вряд ли это подняло престиж армии в глазах обывателя. А десятки тысяч попавших под сокращение выпускников военных училищ? Они ни дня не служили: получили диплом, лейтенантские звездочки, и — марш на гражданку! Вот так элита топтала армию и лишала ее авторитета в глазах народа.

Но наступила середина 60-х: Хрущев снят. Пышно отметили 20-летие Победы, этот день стал даже нерабочим, а страну возглавил фронтовик Л.И. Брежнев.

Да, звучала песня «Фронтовики, наденьте ордена!», выходили на экраны грандиозные киноэпопеи типа «Освобождение», строились величественные мемориалы, Памятники Неизвестному солдату, указами присваивались городам почетные наименования «Город — герой».

Да, все это было. Но номенклатура прекрасно умеет мимикрировать, приспосабливаться.

Поэтому борьба элиты с армией продолжалась, и на сей раз речь шла о процессе изменения отношения к армии в массовом сознании.

Что же произошло?

Если фронтовиков награждали медалями «За боевые заслуги», «За отвагу», за оборону, за освобождение, за взятие конкретных городов и регионов, то в 1960-1970-е годы военнослужащих награждали за «50 лет Советской Армии», за «30 лет победы над Германией», за «100 лет со дня рождения Ленина».

Как же реагировал среднестатистический обыватель, видя эти награды на груди молодого офицера? Именно в массовом сознании эти награды выглядели как поощрение за хорошее поведение вроде премии или почетной грамоты. И если ещё довоенную медаль «20 лет РККА» носили с гордостью, то к обилию послевоенных многочисленных юбилейных наград отношение было совсем другое: их обилие обесценивало их, неизбежно порождая инфляцию знаков отличия.

Но что делать: мы же де-юре не воевали в Корее, Вьетнаме, в Египте, в Анголе…Но даже Афганистан, где СССР официально потерял более 15 тысяч военнослужащих, не удостоился чести быть представленным в числе соискателей боевых наград!

Итак, к середине 1970-х в массовом сознании образовался разрыв в восприятии армии, спасшей страну в 1940-х, и армии современной, потому что на протяжении жизни целого поколения Советская армия, по крайней мере, официально не воевала, т.е. она не выступала в статусе защитника Отечества.

А правящая элита продолжала свою подковёрную борьбу против авторитета армии, порою не гнушаясь явной фальсификацией историей и подтасовкой фактов, например:

Выше мы уже упоминали о книге Бориса Шапошникова «Мозг армии» о роли Генерального штаба армии. В своей книге «Воспоминания и размышления» (первое издание, 1969 г.) маршал Жуков целиком и полностью поддерживает мнение Шапошникова о роли Генерального штаба в руководстве вооружёнными силами как мозга армии.

Но через 5 лет, уже после смерти Жукова, партийной номенклатуре понадобилось мнение ныне покойного маршала о роли ЦК ВКП(б) в победе над Германией: пусть маршал сам расскажет, кто привёл страну и армию к великой победе.

Сказано-сделано, ибо «нет таких крепостей, которые большевики не могли бы взять» (напомню, это слова Сталина из его речи на собрании актива Московской городской парторганизации 13.04.28.)

И эта крепость была взята: великий покойник заговорил. Помогла сообразительная дочь полководца Мария Георгиевна. По просьбе идеологов из ведомства М. Суслова она «обнаружила» в отцовском архиве именно то, что, якобы, было ранее вырезано цензурой. Так родилось второе издание мемуаров, в котором Жуков уже опровергает и Шапошникова, и самого себя:

«Дело прошлое, но тогда, как и сейчас, считаю, что название книги «Мозг армии» применительно к Красной Армии неверно. «Мозгом» Красной Армии с первых дней её существования является ЦК ВКП(б)» (второе издание, 1975 г.)

Эти слова, приписываемые Жукову — оскорбление Генеральному штабу и всей Красной Армии, у которой, оказывается, нет собственных мозгов. Вот с помощью таких недостойных методов элита пыталась влиять на массовое сознание.

Существует закон обязательной необходимости периодического подтверждения статуса субъекта: при отсутствии такого подтверждения на передний план выступают совсем другие качества. При нарушении этого закона, в нашем случае, обыватель начинает оценивать армию не с точки зрения защитника Отечества, а по критериям, выдуманным им самим, т. е. оценка армии становится необъективной, с уклоном в негатив.

Казалось бы, уже хуже некуда. Оказалось, есть куда. Чья — то не совсем умная голова додумалась до того, чтобы недостаток призывников компенсировать за счет тех, кого вовремя не призвали, потому что они сидели на тюремных нарах. Бывших зеков начали мобилизовывать для прохождения срочной службы, и они же принесли в казармы тюремные понятия и законы.

И дедовщина, которая появилась еще в Красной Армии сразу после войны, при попустительстве младших командиров, — солдаты, прошедшие войну, считали, что мобилизованные мальчишки, призванные уже в мирное время, просто обязаны выполнять за старослужащих всю «грязную» работу — после появления в армейских рядах бывших уголовников, начала принимать совершенно дикие формы.

И если этот беспредел как-то сдерживается в воюющей армии из-за боязни «дедов» получить пулю в спину во время атаки от обиженных ими, то в мирное время такая возможность исключается, разве что во время несения караульной службы, когда униженные получали в свои руки оружие, ставшее средством возмездия. И такие случаи, хоть и редко, но бывали.

И молодые ребята, потеряв, по их мнению, без толку два года жизни и претерпев массу издевательств в армии, возвращаясь на гражданку, невольно принимали участие в формировании в массовом сознании отнюдь не лестного мнения об армии.

Но… свершилось: официально не воевавшая почти 35 лет, т.е. на протяжении жизни целого поколения, в декабре 1979 года армия вошла в Афганистан. Поначалу ей приписывали чуть ли не гуманитарную миссию: по просьбе законного правительства, исключительно с миссией выполнения долга пролетарского интернационализма: просто ремейк вхождения в Венгрию в 1956 году и в Чехословакию в 1968 году.

Заметки на полях. Надеюсь, читатель обратил внимание на странное совпадение интервалов между датами «проявлений пролетарского интернационализма»: 11 лет плюс-минус три месяца. И если к этому странному совпадению добавить ещё и тот исторический факт, что у страны, ведущей войны на протяжении всей своей истории, единственный мирный период мира –при Иване Грозном после окончания Ливонской войны — тоже составлял 11 лет, то получается какая-то мистика.

Далее… Сначала появился «малый страх», потому что он касался не миллионов, а тысяч семей, в которых призывного возраста мальчишки или выпускники военных училищ имели шанс очутиться там, где стреляют и убивают. Почему, за что, ради чего? Ведь СССР официально ни с кем не воюет!

И даже на озвучивание информации о жертвах среди военнослужащих был негласный запрет: например, доставляемые в страну тела убитых— «груз 200» — хоронили на гражданских кладбищах чуть ли не тайком, без соответствующих реквизитов.

Таким образом, Власть молчит, СМИ вещают что-то невнятное, а тем не менее сыновей тащат куда — то, где убивают.

Но потом пришёл «большой страх» — для миллионов, почти для всех. Для всего народа: там стреляют и убивают, там получают боевые ранения и боевые награды, там воюют и погибают советские ребята, там идёт война.

Но вернувшиеся с войны ребята не получили того уважения, которого они заслужили.

А всего-то надо было признать на высшем уровне государственной власти, что была война. А это значит, что законодательный орган должен был принять закон, а исполнительные органы — подзаконные акты, обязательные к исполнению, что было бы гарантией получения льгот, выплат, жилья, словом, много чего.

А что получилось на практике? Быть убитым или искалеченным можно, а водку в магазине купить нельзя –нет возраста 21 года, и на могиле написать: «Погиб в Афганистане« — тоже нельзя. И как апофеоз чиновничья фраза: «Я вас туда не посылал».

И результат: сколько афганцев спилось, ну, а сколько ушло в криминал? Имеющие право получить льготы, но не получившие их, взялись за топоры. И вот тут обывателю стало страшно по-настоящему…

Мы уже говорили о роли Сталина, Хрущева и Брежнева в деле дискредитации Армии. А теперь наступил черед Горбачева.

В формате перестройки могло бы произойти и изменение отношения к армии в целом, и к афганцам в частности. И ресурсов для того, чтобы дать, что положено семьям погибших и самим афганцам у Советского Союза было достаточно. К тому же и афганцев было совсем немного: при численности населения страны в 1989 году — 288 миллионов — всего две тысячных процента. Но… не случилось…

Власть при Горбачёве, опираясь на опыт, отработанный на афганцах: «Я вас туда не посылал», твердила: «А что случилось? Я здесь ни при чём..», применив этот опыт в Прибалтике и Грузии.

Получается, что армия сама, без приказа, рубила сапёрными лопатками и стреляла в народ.

Факт, что СМИ тех времён создавали в массовом сознании именно такое впечатление. А элита не смогла (или не захотела) опровергнуть эту клевету: власть в очередной раз предала армию.

А потом был ГКЧП и демократы хором заголосили, что сейчас, уже в Москве, армия применит силу.

Ведь армия вышла на городские улицы не по своему желанию, а по приказу командования. Воинские же уставы трактуют однозначно: «Приказ командира-закон для подчиненного!»

Но армия в августе 1991 года ушла в казармы, не только не выступив против народа, но и не обратив штыки против тех, кто довел страну до состояния развала. Можно что угодно говорить о генерале Грачеве, в то время командующим ВДВ, (и, возможно, это будет правдой!), но его реакция «чума на оба ваших дома» в тот момент была абсолютно нормальной.

Один раз в 20 веке это уже было: империя расползлась в неумелых руках Временного правительства, и Советы, в полном соответствии с многовековыми традициями, взялись за собирание земель, и в результате… гражданская война: кровь лилась с 1918 по 1922 годы.

Так бы получилось и в этот раз. Но от этого страну спасло невмешательство армии! Преданная и оболганная, она сослужила свою последнюю службу, хотя служить уже было некому: государства, которому она присягала, не стало!

Так правящая элита Советского Союза, поэтапно, на протяжении почти полувека, с 1945 и до начала 90-х годов медленно, но верно промывала мозги среднестатистическому обывателю, создавая из Армии собирательный образ, основанный целиком на негативе.

И какой же вывод, пока промежуточный, можно сделать:

В основе искаженного и нездорового отношения населения к армии лежали, прежде всего, внутренние причины, а не внешнее воздействие. Конечно же, для наших «друзей» из НАТО наезд на армию был просто подарком, и они с удовольствием включились в её шельмование, но началось это все внутри, в Союзе.

До последнего акта драмы оставался всего один шаг, и сценарий этой драмы не был написан где-то там, за океаном. Но вообще-то не было никакого сценария, а был комплекс причинно-следственных связей, действовавший и развивавшийся без малого полвека.

И вот наступили «лихие» 90-е, которые начались страшной геополитической катастрофой — распадом СССР, и сразу же последовала «шоковая терапия» Егора Гайдара.

В формате этих экономических реформ правящая элита нанесла армии смертельный удар: 23 декабря 1991 года, по данным ИНТЕРФАКСа, военный бюджет РСФСР на 1992 год сокращался почти вдвое, как сообщил представитель бюджетной комиссии российского парламента. При этом заявки военного ведомства на приобретение военной техники были урезаны в пять раз.

Конечно, это было не самое страшное, т.к. внешняя угроза для страны в то время отсутствовала, но поднимающий голову сепаратизм на Кавказе требовал применения военной силы.

Объективности ради следует признать, что сама экономика работала против армии: политика «шоковой терапии», гиперинфляция, снижение ВВП страны на 14,5% только в 1992 году (всего за 1990-е годы валовый внутренний продукт в РФ сократился примерно наполовину от уровня 1991 года).

В результате заявки Министерства обороны не только не удовлетворялись, но и не полностью исполнялись суммы, уже внесенные в федеральный бюджет. К примеру, в 1994 году в бюджете было утверждено лишь 45% от потребностей военного ведомства, а профинансировано — 30%. Уровень ассигнований на национальную оборону снижался все десятилетие и к 1998 году составлял лишь треть от уровня 1992 года (в ценах 1992 г.). Ситуацию усугубил дефолт 1998 года: к тому моменту внешний долг страны достиг 40% ВВП, на его обслуживание уходило 30% расходов федерального бюджета, годовая инфляция составила 84%.

И в этих условиях 11 декабря 1994 года, началась Первая чеченская война. С выходом указа президента России «О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики» российская регулярная армия вошла на территорию Чечни.

Первая чеченская война продолжалась с декабря 1994 года по август 1996 года. По данным МВД России, в 1994-1995 годах в Чечне погибли в общей сложности около 26 тысяч человек, в том числе 2 тысячи человек — российские военнослужащие, 10-15 тысяч — боевики, а остальные потери — мирные жители. По оценкам же генерала А. Лебедя, количество погибших только среди мирных жителей составило 70-80 тысяч человек и военнослужащих федеральных войск — 6-7 тысяч человек.

Желающих обновить в памяти основные перипетии этой войны отсылаем к справке «Кавказский узел», где представлена хроника событий, предваряющих начало войны, и описан ход боевых действий вплоть до «новогоднего» штурма Грозного 31 декабря 1994 года, т.к. это в наши намерения не входит.

Мы желаем представить эту войну просто как арену, где разыгрывалась страшная драма, в которой российская армия, которая, по идее, должна была предстать как хранительница и продолжательница лучших традиций «непобедимой и легендарной» Советской армии, на деле показала всю глубину своей деградации и абсолютной потери боеспособности.

Подумать только: насчитывающая формально свыше миллиона человек регулярная армия одной из сверхдержав на практике оказалась не в состоянии обуздать ополчение и полувоенные формирования вышедшей из правового поля автономной республики.

Причем эти формирования не имели воздушной поддержки, в то время как у федералов господство в воздухе было абсолютным.

Деградация выражалась, прежде всего, в неграмотном руководстве войсками.

Начиная с пустого бахвальства министра обороны Павла Грачева, обещавшего взять Грозный силами одного полка ВДВ в течение двух часов и кончая абсолютно бессмысленным вводом в новогоднюю ночь в город Майкопской танковой бригады, которая была полностью уничтожена: с самого начала бригада была просто обречена-настолько она не была подготовлена к боевым действиям в условиях плотной городской застройки.

И это была вторая причина неудач — неудовлетворительная подготовка личного состава — более чем полуторагодичной военной кампании.

После этого холодного душа в новогоднюю ночь федералам пришлось по всей России искать воинские части, сохранившие хоть мало-мальски подобие боеспособности, и это было очень большой проблемой.

Такова была самая низшая точка разложения армии в допутинской России, рамками которой мы и ограничиваем формат данной статьи.

Дальнейшее развитие событий — это тема для отдельного разговора, который, возможно состоится в будущем.

И вывод, уже не промежуточный, а конечный. Он вытекает из толкования эпиграфа, в котором приведены слова Н.А. Бердяева о неумелых действиях Временного правительства в 1917 году по реформированию российской армии: выборность командиров, отмена званий и чинов, создание солдатских комитетов и т.д. Неумелых, потому что искусственное насаждение элементов демократии в таком централизованном, требующем единоначалия механизме, как армия, неизбежно разлагает и губит армию и, как следствие, и государство, которое просто не может существовать как независимое, оказавшись беззащитным без армии.

Нечто подобное наблюдалось и в советском, в указанном выше периоде времени, и позднее-в российском обществе.

Лишенная самого необходимого из-за – не убоюсь этого слова!— преступного недофинансирования, армия пала жертвой в борьбе с правящей элитой.

И это очень убедительно доказала Первая чеченская кампания.

На этой, очень пессимистической ноте я заканчиваю, как и было заявлено во вступлении к статье, своё повествование, ибо целью его было показать сам процесс развития в массовом сознании советского, а потом и в российского общества негативного отношения к армии. И процесс этот был развязан правящей элитой, которая для собственного выживания рушила авторитет армии в глазах народа.

А в результате этой близорукой политики страна в 90-е годы оказалась беззащитной перед потенциальной внешней агрессией. И эта агрессия не произошла только благодаря ещё советскому заделу — наличие ракетно-ядерного щита.