Эфраим Гуревич: Три источника и три составных части демократии

Итак, демократия. Хорошо ли это? Видимо, хорошо, так как демонстранты обоих лагерей несут лозунги со словами «Да здравствует демократия!» Слово сэру Уинстону Черчиллю: «Конечно, демократия — это кошмар. Дело, однако в том, что всё остальное еще хуже».

Эфраим Гуревич

ТРИ ИСТОЧНИКА И ТРИ СОСТАВНЫХ ЧАСТИ ДЕМОКРАТИИ

На днях в Интернете появилась статья С. Ширмана «А раз суд у нас независимый, то и мы ему ничем не обязаны».[i] Обычная статья, с обычными поношениями противников так называемой реформы — таких пруд пруди. Но одна вещь заставила остановиться: автор — инженер-программист, представитель профессии, составившей славу Израиля, и вдруг какой-то алогичный заголовок. Вспомнилась армия. Был у нас в роте солдатик с обычной белорусско-польской фамилией Левданский. Почему-то старшина сразу его невзлюбил: «Бери ведро и тряпку, и чтобы через два часа казарма блестела. А то ты, понимаешь, Лев, да еще, понимаешь, Данский». Вот такая, понимаешь, логика.

Начинается статья С. Ширмана (далее СШ) так:

«В последнее время в Израиле сложился прямо-таки стройный хор подпевал юридического диктата, утверждающий, что суд «должен быть независимым». То есть — что ему необязательно соблюдать закон и руководствоваться таковым в своих решениях. При этом он сам может издавать собственные законы в форме судебных вердиктов и навязывать народу, правительству и Кнессету соблюдение этого квазизаконодательства. А настоящие законы, принимаемые парламентом и выражающие волю народа, наоборот, отменять на свое произвольное усмотрение».

Семь строк — а какое дикое нагромождение благоглупостей! А ведь пишет-то инженер-программист, то есть человек вроде как умный, имеющий некоторое отношение к логике, более того — молодой, красивый и, я думаю, душа компании. Что же не нравится этому молодому и красивому парню (эх, мне бы такому!) в «стройном хоре подпевал юридического диктата»? А вот что: они утверждают, что суд «должен быть независимым». Нет, вы себе представляете? Независимым! Это кажется автору настолько несуразным, что он берет это в кавычки и даже выносит в заголовок.

Будучи, однако, человеком вроде как умным, СШ поясняет, как он понимает независимость суда: это значит, что … (перечитайте второй абзац). Оказывается, СШ просто не понимает смысла термина «независимость суда». Давай, Сёма, я тебя введу в курс дела (не обижайся на фамильярное обращение, мой возраст мне это позволяет). К сожалению, стоя на одной ноге, этого не расскажешь, так что придется немного потерпеть; это все-таки лучше, чем остаться необразованным.

Итак, ты будешь смеяться, но, в противоположность твоему утверждению, суд обязан соблюдать закон, и независимость суда означает не независимость от закона, а зависимость его только от закона: он должен подчиняться только закону и ничему (а тем более никому) другому. Второе твое ложное утверждение: откуда ты взял, что суд может сам издавать свои законы? Судьи на это не покушаются, это прерогатива Кнессета, народ избирал депутатов именно для этого; далее в тексте ты увидишь, как они увильнули от этой работы. Третья ложная мысль: ты думаешь, что БАГАЦ издает свои законы в форме вердиктов. Это вообще смешно: ты, видимо, спутал вердикт с эдиктом (чуть не написал «Гоголя с Гегелем» и т.д.). Вердикт — это решение суда, его ответ на некий иск; прежде, чем появится яйцо, должна быть курица, которая его снесет (ты программист, и не станешь конструировать бесконечный цикл «а откуда взялась курица?»). Суд не инициирует дел, он только отвечает на иски; правда, Верховный суд может иногда, очень редко, вмешиваться в процесс, но об этом ниже. Четвертая несуразность: как может Суд навязывать соблюдение своего квазизаконодательства народу, правительству и Кнессету? У него нет для этого ни полномочий, ни рычагов. А вот наоборот — запросто, было бы желание: армия и полиция — в ведении правительства, так что арестовать 15 «врагов народа» не проблема. Пятая твоя ошибка: ты почему-то считаешь, что все законы, принимаемые парламентом, — настоящие и выражают волю народа. Просто ты не очень представляешь себе, что такое «воля», «народ» и как соотносятся эти понятия в контексте выборов; возможно, с возрастом ты это поймешь. Заметим только, что на слушаниях в суде адвокат правительства как ни извивался, но вынужден был признать, что да, с некоторыми законами они напортачили, «… но мы ошиблись, и мы эти ошибки будем исправлять». Ха, а если бы его не приперли к стенке, он бы это сказал? Так где там у нас воля народа? Ну, и последнее утверждение: суд присвоил себе право отменять настоящие законы на свое произвольное усмотрение. Что тут сказать? Ну, разве что так: ты клевещешь на Ликуд и на, извините за выражение, «реформаторов». Они ведь возмущаются как раз тем, что за все время существования Израиля основные законы были юридическим табу, а этот ШМАГАЦ покусился на святое. Ах, они раньше не меняли, а теперь станут менять? А откуда ты это знаешь? Ах, они меняли не основные законы? А какие конкретно — ты можешь сказать? А чем отличаются основные законы от не основных, ты знаешь? И кто и как присваивает закону статус основного, ты в курсе? Это тебе не оператор присваивания, где ты хозяин, что хотел, то и присвоил, — тут все несколько сложнее.

Короче говоря, быстро выясняется, что в теме, за которую взялся СШ, он вопиюще безграмотен. Это, конечно, никак не умаляет уровня его квалификации в своем деле, но вспомним Козьму Пруткова: «Специалист подобен флюсу: полнота его одностороння». Генерал А. Лебедь высказался более резко (генерал все-таки): «Глупость — это не отсутствие ума, это такой ум». Этим, кстати, частично объясняется странный феномен: встречаются профессиональные математики, физики, химики и т.п., поддерживающие и даже обслуживающие разного рода обскурантов. Я понимаю, что это люди с высочайшей организованностью ума, и, читая текст, подобный моему, они вправе удивляться, как можно нести подобную чушь. Так что я с легким сердцем могу зафиксировать априорный счет 1:1; рассудить нас может только кто-то третий. В нашем случае, правда, речь идет о более мягкой форме, когда человек просто неграмотный и повторяет погромные речи «реформаторов»; к сожалению, таких много. Комментировать дальнейший текст статьи бессмысленно, там нет ни одного тезиса, с которым можно согласиться, 80% лжи и 20% ругани. Вместо этого я считаю полезным напомнить в качестве ликбеза СШ и его товарищам общеизвестные сведения.

Итак, демократия. Хорошо ли это? Видимо, хорошо, так как демонстранты обоих лагерей несут лозунги со словами «Да здравствует демократия!» Слово сэру Уинстону Черчиллю: «Конечно, демократия — это кошмар. Дело, однако в том, что всё остальное еще хуже». Мы не станем выяснять, что такое демократия, отметим только, что, по общепризнанному мнению, демократическая форма правления должна покоиться на независимости трех ветвей власти: законодательной, исполнительной и судебной. Ничто не бывает в чистом виде, и чем больше нарушений в этой триединой системе, тем менее она демократична. Так, одной из черт демократии является принцип периодической сменяемости власти; если этого нет, перед нами уже не настоящая демократия. Есть и другие принципы, но нас пока интересует система из трех ветвей и их взаимодействие; неожиданно эта история оказывается совсем не скучной.

Как функционирует такая система? Законодательная власть (в Израиле это Кнессет) формирует и издает законы. Как она это делает? Вот тут начинается самое интересное. Ни одна из партий, прошедших в Кнессет, не имеет абсолютного большинства, даже у самой успешной есть процентов 25. Поэтому результат любого голосования не будет легитимным — работа Кнессета окажется парализованной: главная партия получила свои 25%, наобещав избирателям златые горы и кучу пряников, — и обанкротилась. Выход — в создании коалиции: образовать временный союз с другими партиями, чтобы в голосованиях взять 51% или больше. Всё, теперь премьер-министр на крючке: члены коалиции будут голосовать, «как надо», но не задаром, а в обмен на то, что премьер тоже обязуется продвигать законопроекты, «какие надо». Может даже оказаться (и это не академическая гипотеза, в этот раз так и произошло), что премьеру придется выполнять коалиционные соглашения вместо своих обещалок, «а то развалим коалицию». Здесь самое время спросить что-нибудь про «волю народа»: он голосовал за программу Ликуда, а придется выполнять программы всяких мелких партий. Вот такой у нас законодательный орган, вот так формулируются и издаются «настоящие» законы. За таким органом глаз да глаз нужен, и «отцы-основатели» об этом позаботились, создав судебную систему — Верховный суд и сеть местных судов. Во многих странах есть специальный Конституционный Суд с понятными функциями, у нас эту роль худо-бедно исполняет БАГАЦ: кто-то же должен исполнять на государственном уровне роль полицейского. Если Кнессет лишить тормозов и дать ему волю принимать любые законы, он обязательно примет такие, которые позволят ему игнорировать выборы и остаться у власти навсегда. Вот пример для тех, кто думает, что так случиться не может:

В ХХ веке лидер одной из партий самой большой страны захотел править вечно. Он сумел добиться того, что народ выбрал себе парламент, большинство в котором было у членов его партии. Неудивительно, что министрами были назначены тоже члены этой же партии. Теперь уже правительство вместе с парламентом назначили всевозможные комитеты и комиссии, а комиссия по назначению судей сделала последний шаг — назначила членов Верховного суда. Всё, finita la commedia, теперь в этой стране уже много лет у власти находится одна и та же партия (не должно вводить в заблуждение то, что она меняет свое название). Чем это кончилось для Советского Союза, мы видим. Аналогичная история произошла примерно тогда же с одной из европейских стран. Всё было очень похоже на СССР: ее лидер сумел и т. д. (см. начало абзаца), но после finita la commedia разразилась война, и чем это кончилось для Германии, мы видели. Возможны ли еще примеры? Наверняка да. К белому и пушистому премьеру одной из ближневосточных стран возникли вопросы у прокуратуры. Спасаясь от них, он нашел общий язык с группой политических авантюристов, вместе они опутали титульную партию страны, затем завоевали парламент (с трудом, но завоевали), потом подчинили правительство, которое было даже радо с ними объединиться, затем все вместе навалились на Верховный суд. Осталось сделать последний шаг, но тут случился облом: этот глупый народ не понял своего счастья и встал на защиту проклятых юристов. Тут особо нечего добавить, всё происходило на наших глазах, но одну вещь следует отметить. Армия в Израиле — структура особая и пользуется непререкаемым авторитетом. Более того, весь народ любит свою армию: светское общество — за то, что она есть, а религиозная часть — за то, что для нее армии нет. Когда стало ясно, что политические проходимцы привели страну к вопросу о ее существовании, здоровая часть населения взбунтовалась. Дошло до того, что резервисты и некоторые кадровые военные заявили, что не хотят служить новому режиму, они присягали другой стране. Важно понять их мотивацию: они отказываются служить не новому правительству, а новому режиму, ведущему страну к гибели. Они были уверены, что уж теперь-то либо эти проходимцы угомонятся, либо вменяемые ликудовцы найдут способ отправить их в отставку. Оказалось, что все вменяемые трусливы, и даже министр обороны лепечет что-то об увеличении денежного содержания. Так появилось слово «отказники» и совершенно невероятное «Идите к черту! Обойдемся без вас!», то есть ради своих целей клика готова пожертвовать и Армией. Когда-то, в конце 90-х годов, меня вогнали в оторопь слова какого-то иерарха средней руки: «Нам не нужно это государство. Нам нужно право молиться у Западной стены». Вот так.

Вернемся, однако, к нашей теме о государственном полицейском. Мы увидели, что парламент на эту роль не годится. Может быть, подойдет кабинет министров? Кстати, именно за это ратуют все «реформаторы» и сами министры. И тут снова возникают интересные вещи. Давайте посмотрим, кто это такие — министры. В нормальном государстве имеется какое-то количество министерств (8-10-15 — по-всякому, сведения в Интернете легко найти); избранный парламент назначает на эти посты министров, желательно (но не обязательно) специалиста по этому профилю и т.д. У нас это выглядит несколько иначе: партии, как известно, идут у нас на выборы списком, и после выборов от каждой партии в Кнессет попадают только первые несколько человек из списка (пропорционально набранному проценту голосов). Это вроде как справедливо: работа по созданию законов — этап ответственный и должен поручаться людям ответственным и опытным, чьи фамилии стоят в начале списка. Но тут начинаются чудеса: эти «первые номера», идя на выборы, в гробу видели свое депутатство: депутатов много, а министр один, ему платят больше, почета больше, власти больше, привилегий больше — короче, все 20 министерств получили по министру. Стоп, я сказал 20? Но министерства кончились, а остались еще желающие: «Ты обещал мне в коалиционных соглашениях пост министра, давай выполняй». И вот уже есть 30 министров, но «Как это нет министерств? Ты премьер или где? Создай!» Так и дошло до, по-моему, 38. Взятки борзыми щенками? Фи, какая мелочевка, тут на кону министерские должности и депутатские голоса. Коррумпированы все: я тебе большинство при голосовании, ты мне должность министра. Заметим, что всё решают руководители коалиционных партий, рядовые депутаты выражают волю народа автоматическим поднятием рук: коалиционная дисциплина, понимаешь. Уродливость ситуации на этом не кончается. Треть депутатов увильнула от работы, на которую их выбрала воля народа, поэтому Кнессет пополняется 38 депутатами второй, а то и третьей свежести. Теперь принимать законы будет вот эта кастрированная команда запасных игроков. Понятно, какие это будут законы: те, которые посоветуют им их более опытные и ушлые старшие товарищи. И вот вопрос: можно ли доверить такому правительству роль государственного полицейского? Может быть, дешевле пустить козла в огород охранять капусту?

Мне кажется, сказанного достаточно, чтобы понять: работа первых двух структур (Кнессета и Кабмина) требует жесткого внешнего контроля, то есть третьей структуры, которая (внимание!) не зависит от первых двух. Такой структурой, по задумке «отцов-основателей», должна быть судебная система, и эта модель оказалась жизнеспособной. Сейчас весь Израиль стоит на ушах: надо ли реформировать юридическую систему? Надо, конечно; весь вопрос — что и как. В книге «Янки при дворе короля Артура» герой в гостях у королевы видит группу рабов и тихо бормочет: «Вот бы их сфотографировать…». Королева, желая угодить гостю, слышит непонятное слово (на дворе-то VI век!), морщит лобик… «А-а, поняла!» и приносит топор отрубить головы. Вот такую реформу и продвигает наше правительство — cфотографировать БАГАЦ. Министры теряют сон и аппетит, когда думают, что у кого-то есть право их контролировать. А ведь наши неграмотные министры — это исполнительная власть, они могут пользоваться ею лишь для исполнения законов, которые принимает Кнессет. Важно понять их аргументацию; я думаю, лишь немногие из них понимают, что это чистое мошенничество, остальные честно повторяют за ними эти «аргументы». Вот они: 1) у нас большинство, даже 61 голос дает нам право принимать любые законы; 2) мы исполняем волю народа; 3) суд не имеет права отменять Основные законы; 4) этот суд вообще ни на что не имеет права, так как этих 15 человек никто не избирал.

На первый взгляд, довольно убедительно. А на второй?

1) Чем шире коалиция, тем более масштабные изменения в законах народ готов доверить парламенту. При перевесе в 1 мандат можно издать, например, закон о количестве охранников в супермаркетах (согласовав его предварительно с министерством финансов). Для легитимации глубоких изменений (конституционная реформа, реформа избирательной системы или, скажем, системы образования в стране) 5-10 лишних голосов не хватит, общество этого не примет. Поэтому нет ничего удивительного, что «народ» встал на дыбы: Кнессет стал исполнять не его волю, а волю маленьких партий, случайно втершихся в коалицию и оседлавших премьера. Практика показывает, что всё проходит относительно спокойно при преимуществе одной из сторон в 2/3; в наших условиях это 80 мандатов. Что, много, непосильно? Значит, еще до этого не созрели, слишком большой разброд, нет единства. А ведь были у нас коалиции и из 90 депутатов, и из 100, и из 110.

2) О воле народа мы уже говорили довольно. Можно и добавить. Вот, например, ШАС. Они открыто заявляют, что никакая программа работы Кнессета их не устраивает, они готовы присоединиться к любой коалиции, которая освободит молодых здоровых мужчин ортодоксов от призыва в армию. Пусть плюнет мне в лицо каждый, кто считает, что «народ за». Тем не менее, премьер пообещал им поддержку, то есть плюнул в лицо самому себе (козе понятно, что сам он против этого). Отсюда следует, что ШАСа, по существу, в коалиции нет (ужас, кнессет не легитимен). Нынешняя коалиция — лоскутное одеяло, и не развалилась пока только потому, что еще не решила, как удобнее упасть. Ничего, скоро решит.

3) Для принятия Основных законов применяется особая процедура, главные черты которой — квалифицированное большинство и обязательные три чтения. О первом мы говорили, по поводу второго: было первое чтение, затем через две недели — второе вместе с третьим. Куда такая спешка? Все знают, куда: надо скорее освободить премьера от судебных «придирок». А как вообще выглядит второе и третье чтение? Два раза читается весь текст или каждое слово? Есть известная история: палеонтологи откопали редкую кость, подробно измерили ее, как положено, и сокрушаются: «Нам бы измерить еще штук сорок таких костей, картина сразу бы прояснилась». Случившаяся поблизости блондинка удивляется: «А что вам мешает измерить эту кость сорок раз?». Действительно, что мешает принять закон сразу в трех чтениях? Себе эту спешку депутаты прощают, но другому… Адвокат правительства, выступая на заседании БАГАЦа, предъявил претензии авторам «Декларации независимости»: они составляли ее в спешке и кое в чем могли ошибиться. Кроме того, их ведь никто не выбирал, действовали они от своего имени. Грубо говоря, авторы Декларации — самозванцы, а я представляю правительство, исполняющее волю народа, бла-бла-бла и прочая галиматья. Вывод: нечего особенно заморачиваться, закон становится основным, если депутаты объявят его таковым. Ничто не мешает сделать основным закон об охранниках в супермаркете, давайте назовем его законом о безопасности и объявим основным. И это не стёб, а горькая правда. Правовая безграмотность депутатов и министров поразительна, поэтому при каждой из этих структур учреждена должность юридического советника. Министры воспринимают его советы как вторжение в их деятельность, игнорируют их, а потом удивляются, что советники отказываются защищать их в суде.

4) Этих 15 человек никто не избирал. Да, не избирал. И это неслучайно. Создатели демократической системы пришли к такому решению не с кондачка, а после многих споров и размышлений. Чтобы быть более конкретным, давайте говорить не вообще о суде, а о Верховном суде, нас сейчас интересует именно это. Итак, кто же должен избирать судей Верховного суда? Ясен пень — народ, только он у нас суверен. А что, народ знает кандидатов в этот Суд? Он их никогда не видел, не увидит и не хочет видеть. Да и как народ может оценить, соответствует ли некое утверждение закону? Законов тысячи, юристы учатся годами, и нужны еще годы для получения практики. Для выборов судей народ явно не подходит. Депутатов выбирать легче: вот портрет, вот список обещаний, вот встреча с кандидатами — вроде свои люди, улыбаются (пока), никаких тебе статья 58-6 прим. После народа следующий кандидат — правительство. Но это вообще никуда не годится: если судьи избираются правительством, они ему подотчетны, и понятие независимого суда исчезает, он будет делать то, что ему скажут министры. Точно то же самое произойдет, если судей станет избирать парламент: они будут на побегушках у депутатов. Это реальная трудность: кто бы ни избирал (ни назначал) судей, оказывается начальником над ними. Трудность, как видим, чисто логическая. В странах с Конституционным Судом эта объективно трудная задача решается по-разному; в России, например, просто отказались от требования независимости, и вопрос отпал, всё решает лично президент, как монарх. У нас создана комиссия по назначению судей; с момента создания Верховного суда он становится ей неподотчетен, и не только ей, но и кому бы то ни было, — только Закону (который, разумеется, принимается Кнессетом). Конечно, тут есть некоторый риск: судьи — живые люди, не святые, они тоже могут ошибаться, могут иногда думать и о своих интересах, их могут иногда запугать, даже подкупить — живую жизнь под законы логики не подгонишь. Но вспомним У. Черчилля: «…всё остальное еще хуже». Выход и прост, и труден: комиссия по отбору судей должна состоять из ответственных людей; но их назначает Кнессет, так что и депутаты должны быть вменяемы (от худого семени не жди доброго племени). Что касается судей БАГАЦа, то они действительно независимы, за кресло они не боятся, уволить их никто не может, они служат до выхода на пенсию. В этом тоже есть смысл: правительство может меняться каждые 4 года, но законы — это нечто более устойчивое, и эту преемственность как раз и обеспечивает Суд. Он следит как за существом принимаемых законов (сменяемость власти, работа избирательной системы и т. д.), так и за процедурной частью (количество чтений и т. п.). Контроль за «законностью» законов осуществляют юридические советники, и при нормальной работе министров и депутатов спорные ситуации вообще не возникают, надобности в Верховном суде нет, его бездействие — признак правильной постановки дела, конфликты гасятся на начальном этапе. В древнем Китае, говорит легенда, врачу платили только за дни, когда к нему никто не обращался за помощью. Вот здесь то же самое: вмешательство Верховного суда должно требоваться в редчайших случаях. А у нас? К власти пришел Кнессет хулиганского состава, и уже через несколько месяцев БАГАЦ был вынужден собраться в полном составе: поступила куча исков от общественности к парламенту и министрам, которые совсем оборзели (я пользуюсь тут лексикой СШ).

В заключение несколько слов о стиле изложения СШ. Среди ругани и поучений вдруг вклинился любопытный текст:

«Судьи инкапсулировали правосудие. Превратили судебные процессы по совершенно однозначным юридическим ситуациям из открытого общепризнанного алгоритма в мутную прайвет-функцию, недоступную не членам судейского класса. Где исходные данные прогоняются через фильтры извращенной идеологической логики и субъективной морали, из-за чего возвращаемый результат радикально смещается и абсолютно не коррелирует с изначально заданными правовыми нормами».

Как известно, Фима Собак знала одно очень богатое слово — «гомосексуализм». Хо-хо, а я знаю слово еще богаче — «инкапсуляция». И вообще, ребята, я тут не лыком шит и не лаптем щи хлебаю. Мы разоблачим тут эту мутную прайвет-функцию, продажную девку извращенной идеологической логики Осло и объективно-субъективной морали. И если возвращаемый результат радикально смещается и абсолютно не коррелирует с изначально заданными правовыми нормами, тем хуже для него и для них. Вот.

Примечание

[i] https://www.9tv.co.il/item/62350