Борис Неплох: Папа не вернется раньше лета

Возможно, по тому же сце­нарию было задумано и похищение генерала Кутепова. Только везли его, скорее, не в Гамбург, а в Ант­верпен, где стояли два совет­ских парохода «Карл Маркс» и «Спартак».

Борис Неплох

ПАПА НЕ ВЕРНЕТСЯ РАНЬШЕ ЛЕТА

Похищение генерала Кутепова

26 января 1930 года, в воск­ресенье, в Париже, средь бела дня, бесследно исчезает изве­стный деятель эмиграции, председатель Русского обще­воинского союза, а в годы гражданской войны — коман­дир корпуса у Деникина и Врангеля, генерал Александр Павлович Кутепов. Он шел в церковь, где должна была состояться панихида по генералу от кавалерии, барону Александру Васильевичу Каульбарсу, скончавшемуся год назад.

В последний раз Кутепова видели в 10.45 утра, на углу улицы Сэвр и бульвара Инвалидов. Генерал прохаживался в ожи­дании трамвая, потом будто что-то вспомнил и направился в сторону своего дома на аве­ню Удина. Впоследствии выяс­нилось, что в тот день Кутепов оставил на письменном столе записную книжку, и домой воз­вращался, скорее всего, имен­но за ней.

Возле дома к нему подошли двое. Показав значки инспек­торов сыскной полиции и ор­дер прокурора, они спросили:

— Вы генерал Кутепов? По­езжайте с нами. Вас срочно ждут в Сюрте-Женераль[*] по важному делу!

Инстинктивно чувствуя опасность, Кутепов огляделся по сторонам: улица была пус­тынна, и только чуть вдалеке маячил парижский полицей­ский — «ажан».

Это почему-то успокоило генерала, он повернулся к не­знакомцам, чтобы что-то ска­зать, но в этот момент его втолкнули в автомобиль серо-зеленого цвета марки «Грэхэм Пэйдж», дверца захлопнулась, и Александр Павлович Кутепов оказался в ловушке. Машина резко взяла старт, за ней последовала другая — красного цвета — «такси». Во втором автомобиле за рулем сидел тот, кого генерал при­нял за полицейского.

Сцену «захвата» наблюдал из окна госпиталя на улице Уди­на санитар больницы Огюстен Стейнмец. Как позволяло ус­тановить другое свидетель­ское показание, уже не под­ставного, а настоящего пол­ицейского агента по фамилии Шово, в сером автомобиле между Кутеповым и похитив­шими его чекистами происхо­дила отчаянная борьба. Шово докладывал своему бригадно­му начальнику:

— В 11 часов 5 минут я заме­тил на площади Воган проез­жающий быстрым ходом лиму­зин. Через заднее стекло было видно, как два человека пыта­ются надеть наручники на третьего, оказывающего им со­противление. Я не счел нуж­ным остановить автомобиль, поскольку решил, что это — обычный для Парижа арест преступника по ордеру следо­вателя.

Через полтора часа машину с похитителями видели в па­рижском пригороде Рамбуйе. Свидетель — мсье Гейтар даже сообщил приметы водителя: высокий полный человек, средних лет, с бритым лицом, в кожаной кепке.

Генерала хватились только вечером. Полиция начала по­иски. След серо-зеленого ли­музина был обнаружен на по­граничной станции Беттиньи. Жандармы видели машину с похожими приметами. В ней находилось двое мужчин, один из них спал. Автомобиль сле­довал в Бельгию. Бумаги путе­шественников оказались в полном порядке, и их беспре­пятственно пропустили. Толь­ко через два часа был получен приказ из Парижа о тщатель­ном осмотре всех проезжаю­щих через границу автомашин.

С какой целью ГПУ похити­ло генерала Кутепова? Оче­видно, в Москве готовился по­казательный судебный про­цесс по уже опробованной схе­ме. Во всяком случае, если бы просто хотели ликвидиро­вать, для этого не нужно было устраивать автомобильные го­нки по дорогам Франции.

За десять дней до похище­ния, генерал Кутепов вместе со своим помощником — полковником А.А.Зайцевым были в Берлине, где встречались с приехавшими нелегально из Советской России офицерами Поповым и де Роберти. Куте­пов не согласился бы на эту встречу, если бы хорошо не знал де Роберти — тот был од­но время начальником его штаба.

По словам полковника Зай­цева, Попов и де Роберти про­сили Кутепова направить в Россию для какой-то загадоч­ной военной организации как можно больше белых офице­ров, убеждали, что у них есть все средства и возможности для свержения большевист­ского режима.

Подобные фантазии заста­вили генерала предположить, что он имеет дело, в лучшем случае, с авантюристами, а в худшем — с провокаторами ГПУ.

Увидев, что затея провали­лась, де Роберти признался Кутепову:

— Да, вы правы, Александр Павлович. Я и мой спутник вы­полняем поручение ГПУ. То, что моя семья осталась у них в заложниках, — это не оправда­ние. Я понимаю всю чудовищ­ность своего поступка и хочу сгладить его, как могу: на вас готовится покушение. Оно должно состояться в середине марта этого года.

На следующее утро де Ро­берти нашли мертвым в его гостиничном номере. Был ли он застрелен или застрелился сам — еще одна загадка в этом деле.

Газетная кампания, поднятая во французской печати в связи с исчезновением генерала Ку­тепова, вызвала на откровения сотрудника ГПУ, од­ного из первых чекистов-не­возвращенцев. Имя его в то время печать не сообщала. Видимо, это был Георгий Агабеков ушедший в начале 1930 года на Запад и уничтоженный в 1937 году агентами НКВД.

— Я числился в «летучей тройке» берлинской секции ГПУ. Однажды — это было в 1928 году, — из Москвы прибыли два человека и сказали, что есть дело во Франции. Нужно было нелегально вывезти в Россию проворовавшегося сотрудника советского посольства Кепп-Прасолова, — он проигрывал казенные деньги в игорных домах, отказывался возвращаться в Москву, шантажировал работников посольства, угрожая разоблачением. Несколько дней спустя мы выехали в Париж впятером: я, мои два сотрудника по берлинской «тройке» и оба московских чекиста. Мы думали найти Прасолова в Довилле, но оказалось, что он перекочевал в Форж-кез-о, где в то время существовало казино, и шла крупная карточная игра. В этот город мы выехали уже втроем, чтобы не возбуждать подозрения: я, мой ближайший помощник по «тройке» и один из москвичей. В гостинице, где мы остановились, к нам присоединился неизвестный, оказавшийся также агентом ГПУ и близким приятелем Кепп-Прасолова. Именно он завлек Прасолова в автомобиль, сказав ему, что его сын, находившийся в Париже, опасно заболел. Прасолов вместе с «приятелем» немедленно покинули казино и направились к нашему автомобилю. Открыв дверь, он увидел нас и попытался бежать. Мой помощник схватил его за горло, а я приложил к его рту маску с хлороформом. Спустя две минуты он потерял сознание. Мы отвезли Прасолова сначала в Шантийи — там мы сняли специально для этой цели дом. Утром, когда мы его брили, он дрожал от страха и не оказывал никакого сопротивления. Возле дома нас ждал другой, более мощный автомобиль. Прасолова мы посадили между нами, под воздействием хлороформа он производил впечатление заснувшего от усталости путешественника. В Беттиньи мы проехали границу без всякого затруднения: пограничная стража только посмотрела наши документы, и ничуть не удивилась, что один из нас спит. Дальше автомобиль направился по большому шоссе через Намюр и Льеж в Кельн, а затем в Гамбург. Здесь Прасолов был пересажен без всяких затруднений на советский пароход, отбывающий в тот же вечер в Россию. Наша миссия была закончена, и я возвратился в Париж.

Возможно, по тому же сце­нарию было задумано и похищение генерала Кутепова. Только везли его, скорее, не в Гамбург, а в Ант­верпен, где стояли два совет­ских парохода «Карл Маркс» и «Спартак». Пароход «Карл Маркс» ночью 28 января вне­запно снялся с якоря. Что ста­ло дальше с генералом Кутеповым, и поныне — историче­ская загадка. Хотя предположений — много. Что-то просочилось и из архивов КГБ. Например то, что уже летом 1929 года советское руководство одобрило операцию по «секретному изъятию» генерала Кутепова. В Париж отправилась диверсионная спецгруппа Якова Серебрянского («группа Яши»). Помощь в захвате Кутепова оказывали и французские коммунисты. Один из них был офицером французской полиции. В машине Кутепова, видимо, также усыпили хлороформом. Из Парижа его вывезли, но он скончался от сердечного приступа. Похоронили его, как будто бы в парижском пригороде, во дворе дома того самого офицера полиции и коммуниста.

Отец и сын

Писатель Александр Иванович Куприн — в то время автор, а позднее редактор эмигрантского журнала «Иллюстрированная Россия» побывал в доме Кутепова после его похищения:

«Короткий стук в дверь, и денщик Федор, справившись предварительно, кто там, впустил нас в «опустевший дом» — квартиру генерала Кутепова. Федор — это не только верный слуга семейства, но и друг шестилетнего Павлика, спутник его нехитрых игр. Говорит он о мальчике:

— Что ж, Павлик здоров, играет. Каждый день хожу с ним гулять по-прежнему. Вчера он просил купить ему столярный инструмент, «чтобы стругать».

— Беспокоится ли мальчик об отце? — спросил Куприн.

— Невинное дитя,— что оно знает. Только в воскресенье, ложась спать, Павлик сказал: «Вот и ночь, а папы нету». Наутро, когда я ему принес в кровать кофе, он снова: «А вот и ночь прошла, а папы все нету». Потом больше ничего не спрашивал.

Федор задумался.

— Чудно очень вышло. Намедни Павлик играл со мной на кухне, вдруг повернулся ко мне и сказал: «А папа раньше лета не вернется». И снова стал играть, как будто забыл, что говорил. Как вы думаете, — что это означает? Может дитя что-то чувствует?

Жена генерала — Лидия Дмитриевна — обратилась за помощью к известной в те го­ды венской предсказательнице мадам де Марти. Та ответила ей по телефону:

— Подробности вижу смутно. Генерал идет по тихой улице в сопровождении двух дам, по­том садится в автомобиль. Дальше нет ничего. Подробно­стей не вижу.

— Он жив?

— Повторяю, никаких под­робностей, но определенно, что его нет в живых… Да… Те­перь я чувствую… Они его уби­ли!

Года через два после похищения, Лидия Дмитриевна с сыном и сестрой генерала Кутепова переехали в Югославию. Павел окончил Русский кадетский корпус в городе Белая Церковь. Осенью 1944-го года, буквально накануне эвакуации корпуса, состоялись выпускные экзамены.

Павел Кутепов не успел покинуть Югославию. Каким-то образом очутился в расположении советских войск. Один из его товарищей по кадетскому корпусу — граф Олег Толстой, которого также как и Кутепова арестовали и отправили в Москву, говорил на допросах в МГБ, что Павел раздобыл из какой-то газеты портрет маршала Тимошенко и считал, что это его отец, что большевики выкрали генерала, чтобы тот служил в Красной Армии.

Павел Кутепов отсидел около 9 лет в мордовских лагерях, потом жил в Иванове, с 1954-го года работал на текстильных предприятиях. Случайно познакомился с одним из церковных первоиерархов. В октябре 1960-го, благодаря знанию языков, был принят переводчиком в отдел внешних церковных связей, потом был сотрудником журнала «Вестник Московской патриархии», имел церковные награды — ордена Святого Равноапостольного князя Владимира II и III степеней, орден Преподобного Сергия Радонежского III степени. Скончался Павел Александрович на 59-м году жизни после тяжелой болезни 27 декабря 1983 года. Похоронен сын генерала Кутепова на Бабушкинском кладбище в Москве.

Примечание

[*] Полицейское управление