Евреи, их дома, имущество, магазины — стали легкой добычей для негодяев. Безоружное, мирное население можно было безнаказанно грабить и убивать. Одни видели в евреях сторонников царского режима, другие считали, что они поддерживают большевиков.
«ОСТАВИТЬ ВОСПОМИНАНИЯ ПОТОМКАМ…»
Из архива Ирины Барг
Недавно, в Центр «Холокост» заглянула москвичка — Ирина Барг. Она принесла в Архив организации фотографии своих еврейских близких по фамилии Барг — Гольд, погибших в Холокосте, участвовавших в Великой Отечественной войне, а также — рукописи рассказов о них, которые мы сегодня представляем вашему вниманию. Ирине Барг хотелось прежде всего зафиксировать для потомков свои воспоминания о событиях нашего прошлого и о дорогих ей людях, которых уже нет в живых. Но память о них — всегда теплится в её сердце. Ирина надеется, что возможно, с помощью публикации данного очерка, откликнутся и те, кто знал ее родственников, восстановив некогда утерянную связь.
***
Одесса. Светлые воспоминания детства
Мой прадед Григорий Барг родился в середине 19-го века, в Одессе. К сожалению, время не сберегло его портрета. Но сохранился портрет его жены, моей прабабушки по отцу, которую звали Хая Баруховна. Удивительно красивая женщина, с тонкими, правильными чертами лица. В 1895-м году в семье Барг появился первенец — Меер, мой дед. А затем, в 1909 году — и его младший брат — Ихель. Семья жила в достатке, в центре города, в просторной квартире, где часто собирались многочисленные родственники семьи Барг. Как вспоминал позже дед, мать была радушной хозяйкой, в доме с лепными, высокими потолками было много места, часто слушали патефон — предмет особой гордости в то время, все вместе пели еврейские песни на идиш, шутили. Любили особый одесский юмор, который унаследовали все члены семьи Барг.
Крупный порт, промышленный и богатый торговый город, Одесса того времени выгодно отличалась от других городов страны. Это — и особая южная атмосфера, море и наличие роскошных памятников архитектуры, дорогих магазинов и ресторанов, оперного театра, фонтанов и парков. Город называли «Южной Веной», за его красоту. Здесь вместе жили русские и украинцы, евреи и поляки. Более трети населения города составляли евреи. В Одессе работали многочисленные синагоги, еврейские школы и больницы, магазины, кладбище, библиотека, профессиональные общества еврейских врачей, учителей, ювелиров, портных, рубщиков кошерного мяса, хористов синагоги, портовых грузчиков и т.д. Евреи участвовали в городском самоуправлении, что было уникальным явлением для того времени. Дед вспоминал, что они с отцом ездили на трамвае и буквально на каждом шагу виднелись модные в то время фотоателье, где можно было сделать кабинетное фото, наклеенное на плотный картон, с именным вензелем фотографа. Такие снимки потом выставлялись в рамках, на видное место или дополняли семейные альбомы. Немало фотоателье располагалось и напротив Главной синагоги, на пересечении улиц Еврейской и Ришельевской (на сегодня), которая напоминала, по словам деда, огромный старинный замок. Видимо, уже тогда у него возникло желание стать фотографом, которое он потом осуществил. Большинство евреев занимались торговлей и коммерцией. Так, прадед владел магазином, в самом центре, на первом этаже «Пассажа Менделевича». Крупный и удачливый торговец зерном и хлебом, Моисей Менделевич построил в Одессе, на месте старого дома, целый торговый комплекс, самую известную гостиницу, на первых этажах которой функционировали многочисленные торговые фирмы и модные магазины. И всё это — с лифтом, центральным отоплением, электричеством. Товары доставлялись в магазины на специальных вагонетках, из подвальных складов. Прадед с успехом торговал, а в выходные дни семья отправлялась к морю, в «Аркадию», где у них имелась дача. Это были самые светлые, счастливые дни, как рассказывал потом дед. А затем, началась революция и пришло совсем другое, смутное время.
20-е годы и отъезд в Винницу
Когда в ноябре 1917-го года в Петрограде произошло большевистское вооруженное восстание, моему деду было 22 года и он все свое время посвящал любимой фотографии. Младший брат Ихель успешно учился в гимназии и казалось, ничто не предвещало беды. События происходили далеко, и в их серьезные политические последствия никто верил. Вскоре начался период хаоса и безвластия. За контроль над Одессой боролись националисты, красные и белые, германские и австрийские войска, независимые атаманы и одесские бандиты. Евреи, их дома, имущество, магазины — стали легкой добычей для негодяев. Безоружное, мирное население можно было безнаказанно грабить и убивать. Одни видели в евреях сторонников царского режима, другие считали, что они поддерживают большевиков. Магазин деда оказался разграблен, а на улицу страшно было выходить. Начались массовые погромы, убийства мирных жителей черносотенцами и белогвардейцами, бандитами. Все, что не успели украсть белогвардейцы, конфисковали большевики. Была введена карточная система, запрещено частное предпринимательство. Все синагоги были закрыты. За труд платили не деньгами, а пайком и промышленными изделиями (мылом, галошами, гвоздями). Одесские уголовники грабили банки, оставшиеся магазины и квартиры. Новая власть повсеместно проводила аресты и расстрелы. Начался голод 1921-1922 гг., в городе свирепствовали разруха и страшные болезни — тиф, холера и туберкулез. Выжить в Одессе было невозможно, надо было искать другое место, чтобы спасти семью и детей, и мои близкие вынуждены были уехать на поезде — в Винницу.
Жизнь в предвоенной Виннице. Свадьба и появление моего отца
В 1870-м году была построена железная дорога Киев-Балта-Одесса, которая связывала Одессу с многими крупными городами: Киевом, Москвой, Петербургом. По ней, мой прадед с семьей добрались до Винницы — живописного города на берегу Южного Буга. Железная дорога способствовала бурному экономическому развитию Винницы. В городе работало несколько заводов и фабрик, развивалась торговля и ярмарки, там был один из лучших театров, больница, гимназии, телефонная и телеграфная сеть, водопровод. Треть населения Винницы составляли евреи. В городе также успешно функционировали синагога и несколько еврейских училищ. Много евреев можно было найти среди инженеров, техников, бухгалтеров, они быстро осваивали новые, востребованные специальности. Винница занимала в торгово — промышленном развитии ведущее место среди городов Подолья.
Но, голодные годы и желание прокормить семью, заставили Григория и Хаю Барг двинуться в сторону от города, в село Уланов, где они купили дом и решили обосноваться. Село раскинулось на берегах реки Синевода. Рядом — обширные поля для выпаса скота, посадки сахарной свеклы, картофеля, табака — махорки. Недалеко — рафинадный завод, построенный еще в середине 19-го века, где работало около 200 человек. Туда и устроился трудиться прадед, а Хая занималась хозяйством. Сахарные заводы были в большом количестве в этих краях, поставляя сахар, патоку — в качестве сырья для пищевой промышленности в местные торговые лавки. А продукт переработки — жом (сечка сахарной свёклы, отходы свеклосахарной промышленности) являлся ценным кормом для скота, особенно — в осенне-зимний период. Семья завела корову, организовала скотный двор, огород, сад. Мой дед Меер открыл фотоателье, продолжая заниматься любимым делом. Его младший брат Ихель уехал в Винницу, учиться на инженера. Торговлей сахаром занималась в Уланове и приехавшая из Бердичева, семья Гольд. Иосиф Львович и Броня Яковлевна знали семью Барг, чей старший сын в один прекрасный день сделал предложение и женился на Соне Гольд, которая прекрасно пела и танцевала. Меер и Соня часто ездили в Винницу, погулять, повидать Ихеля, посмотреть кино в новом, большом звуковом кинотеатре на 750 зрителей, открывшемся в 1931-м году. В декабре 1933-го года в семье родился мальчик Гриша, мой отец. Семейные фото тех дней запечатлели первые счастливые моменты жизни моего отца с бабушкой, матерью и отцом. Ихель женился раньше, он нашел себе жену Цилю в Виннице, и они часто приезжали из Винницы в Уланов к родителям. У них был сын — Гриша, но чуть старше моего отца. Семья собиралась вместе, было шумно и весело, как когда-то — в Одессе. Кстати, любовь к родному городу осталась у них навсегда, так, в середине 30-х гг., они отправлялись на выходные на поезде к морю, в Аркадию, где когда-то располагалась их дача, а теперь находились санатории и дома отдыха рабочих. Отец рассказывал, что эти поездки — из деревни к морю, оставили у него невероятно яркие воспоминания, на всю жизнь. В те годы в Уланове устраивали ярмарки, продавали скот, лошадей, приезжали цыгане, ставили повозки, пели песни. Это было время надежд, люди трудились ударно, потому что надо было достигать светлого будущего, в которое верили и ждали.
Массовые репрессии
В 1937-1938 гг. в Винницкой области начались массовые репрессии. Жертвами стали многие тысячи человек. Среди них были украинцы, евреи, русские, поляки. Семья Гольд, дед и бабушка с моим отцом, решили оставить торговлю в Уланове и переехать поближе к Москве, а точнее — в Подмосковье, чтобы избежать преследования. Барги (Хая, Григорий и Ихель с семьей) — остались.
Война и оккупация. Расстрелянное будущее. Холокост
15 июля 1941-го года, Уланов оккупировали германские войска. Оставшихся в местечке, около тысячи евреев, согнали на одну улицу, окруженную колючей проволокой. Село вошло в гебит (территория, участок — на немецком языке — примечание автора*) Калиновка генерального округа «Житомир», созданного оккупационными властями. В декабре 1941-го и весной 1942-го года, к ним добавили свыше 450 евреев из села Сальница. В апреле 1942-го года, несколько сотен евреев отправили на работу в Калиновку, где немцы планировали построить аэродром. Оставшиеся евреи (свыше 900), неспособные работать, были расстреляны 10 июня 1942 года.
В оккупированной Виннице погибло более 20 000 евреев. Хая и Григорий Барг, а также Ихель, Циля и их сын — были уничтожены фашистами. В память о массовой гибели людей в период Холокоста, в селе Уланов установили мемориальный памятник.
Военная Москва. Эвакуация
Как я сказала ранее, другая часть семьи Барг, вместе с моим отцом, еще до войны перебрались в Подмосковье, в Одинцово, где приобрели небольшой домик с садом. В 1941-м году году враг приблизился к Москве. Началось строительство рубежей обороны города. Соня, вместе с другими москвичками, копала противотанковые рвы, прошла курсы медсестер, став сандружинницей. В 1941-м году началась массовая эвакуация неработающих женщин и детей из Москвы и пригородов. Люди направлялись в Ташкент, Новосибирск, другие города. Дедушка и бабушка Гольд, вместе с моим отцом и сестрой Лилей, которая родилась в 1940-м году, уехали в эвакуацию, в Восточную Сибирь. Работая сутками, люди помогали фронту. Отец вспоминал, что возвращаясь с работы поздно ночью, зимой, дед не дошел до дома, замерзнув по дороге. Бабушка осталась одна, с двумя маленькими детьми на руках. Но помогли люди, отца пристроили в школу, где было много детей, чьи родители сражались на фронте и защищали столицу. Мой дед — Меер Григорьевич Барг был мобилизован на фронт в 1944-м году, видимо, с учетом преклонного (для того времени) возраста, дошел рядовым солдатом — артиллеристом до Берлина, был награжден медалью «За боевые заслуги». Пришла Победа, война закончилась, и семья вернулась в Москву, им дали жилье в Новом Коптево, началась новая мирная жизнь.
Комментирует Леонид Тёрушкин, заведующий Архивом НПЦ «Холокост»:
«Несомненно, документы Ирины Григорьевны Барг — еще одно важное свидетельство о жертвах злодеяний нацистов на оккупированных территориях во время Второй мировой войны. Хочется поблагодарить её за воспоминания, за фотографии родных, за то, что она обратилась именно к нам. Уверен, что наше с ней плодотворное сотрудничество продолжится.»
* Фото — из Архива НПЦ «Холокост»
