Журнал-газета истории, традиции, культуры
У младших учеников ешивы спросили, как они объясняют библейские рассказы о людях, живших по 800 лет. Один ответил, что в те времена была чистая окружающая среда и натуральная пища. Другой пояснил: “у них не было стрессов”. А третий, маленький скептик, решил, что тогда не умели считать.
Их связывали одинаковые планы на будущее, одинаковые возможности и перспективы. Он уверял ее, что стремится к научной работе, ну а если это не получится, будет работать учителем физики в школе… Теперь то общее, что объединяло их, должно было преобразиться во что-то другое.
Памяти Новеллы Матвеевой Борис Кушнер (7 октября 1934 г. – 4 сентября 2016 г.) Вместе с Новеллой Матвеевой ушла одна из самых светлых частей моей уже долгой жизни. Она была настоящим, именно с заглавной буквы Поэтом. Голос, чистый как флейта на рассвете, каждое слово на вес золота.
«Мы сломаем систему амнистий и незаконной иммиграции. Вы не можете получить легальный статус или стать гражданином США путем нелегального въезда в страну. Люди будут знать, что они не смогут просто перебежать, присесть на корточки и ждать легализации. Это не будет работать. Эти дни прошли.
В конце войны и в первые послевоенные годы, когда я ходил получать хлеб по карточкам, мама разрешала мне на обратном пути съесть довесок. Как это было вкусно!!! До сих пор черный хлеб с солью остается самым лучшим лакомством! Блокадный синдром…
«Ты видел этих “специалистов”. Молодёжь совершенно безграмотна. Их интересуют только деньги. Не представляем, что будет, когда мы уйдём…» На следующее утро, я поехал в аэропорт. Меня никто не провожал. Когда самолёт поднялся, как и 36 лет до того в день эмиграции, я почувствовал прилив счастья и невероятное облегчение.
Никакой «общественности» не было видно. Почти всю газету писал он сам, диктуя молчаливой девице, сидевшей за компьютером. Интервью представителей «общественности» и даже государственных лиц тоже писал сам. Никто не протестовал. Случайным авторам гонорара не платил, обещал «потом и сразу».
Иной читатель, уверен, спросит меня: «Ну что ты, автор, взялся писать о каком-то мальчишке, пускай друге твоём, друге твоего детства и лет давно ушедших, неужели не нашел другой персонаж, с какими-то интересными жизненными фактами, даже с чем-то жареным — чтобы потешить наше читательское воображение?»
В репродукторе еле слышно пела Шульженко. Изможденный зек с одним, черным от чефира зубом уловил знакомую мелодию и заорал: «Тихо, суки! Клавочка поет». Суки враз притихли и по вагону разнеслось “Давай закурим, товарищ по одной. Давай закурим, товарищ мой”. Зек плакал, уронив голову на столик, и товарищи его не успокаивали.
Гроб стоял в гостиной… У изголовья — портрет красивой, без косметики, женщины. Умное лицо, приятная улыбка. Приехали родные, сидел старый человек, ее отец. Рядом — сыновья, невестки, внук. Похороны задерживались, мы ждали Василя Быкова. Обещал прилететь из Минска. Ждали до последнего рейса. Не прилетел…
Жили они в бараке, построенном ещё пленными немцами. Двухэтажный, восьмиквартирный, трофейный выкидыш Bauhausа, но, в отличие от ушедших в жуткую историю советских бараков, тёплый и даже уютный, особенно, когда провели газ и центральное отопление, но почему-то без водопровода и, разумеется, горячей воды…
«И всякий дом, разделившийся сам в себе, не устоит». Понятно, что оратор говорил о юридической системе страны. Она была безнадежно разъединена, разъединена в принципе. Соединенные Штаты не могут постоянно совмещать несовместимое — и существование рабства, и систему свободных штатов. Придется выбирать — или то, или другое.
На мой взгляд, немецкая музыкальная школа лучше, если иметь в виду общее музыкальное воспитание… Здесь, по моим наблюдениям, реже, чем в России, окончившие музыкальную школу дети больше к инструменту не подходят. Напротив, музыка часто становится частью жизни семьи, популярно семейное музицирование, домашние концерты.
На основании материалов личного архива Э.Ф. Ципельзона дается краткий обзор избранных документов и материалов, связанных с жизнью и творчеством писателя М.А. Булгакова.
На ее столике, если прибегнуть к возвышенному стилю очарованных странников, в тесном соседстве с кофейником и кувшинчиком, полным молока, дымились две чашечки со смолистым напитком… благоухали свежей выпечкой две пышные булочки. Но я не был очарованным странником — обычный новый репатриант с еще не обналиченным чеком.