Журнал-газета истории, традиции, культуры
Меня, как инженера, впечатлило и привлекло, что авторы плана «Сделки века», политики и бизнесмены, прибегли в нём для его реализации к инженерным решениям. Предусмотрено создание сети дорог, которые должны будут связать изолированные еврейские поселения.
Давно уже следует задуматься, разобраться раз и навсегда, кто в действительности подрывает оборонную, экономическую, духовную мощь Родины. Но есть основания считать, что для народных массе «ворюги-начальники» — это свои, родные, а вот «эти, критикующие — они какие-то не наши».
Активные сионисты демонстрировали гордость и уверенность в себе, даже если вынуждены были бороться со встречным ветром. Веял он не только от антисемитов, но и от большинства евреев. Они опасались, что требования сионистов ухудшат положение евреев, утверждали, что антисемитизм постепенно уляжется.
«Вот так, друзья мои, я начал борьбу за русскую литературу, забыв о том, что нашей некогда великой литературы нет. Она исчезла, и я не знаю, возродится ли она… В девятнадцатом и двадцатом веках у нас было относительно немного писателей и беспредельные массы читателей…»
Эпоха социальных кризисов и катаклизмов рождает на своем излете период относительной свободы. В этот недолгий отрезок времени власть предержащие заняты другими делами, и какие-то проблески неангажированных взглядов прорываются. Так появился Николай Морозов, на котором до сих “кормятся” все новохронологисты…
Азимов не был замкнутым отшельником, погружённым в своё творчество. Напротив, он чрезвычайно общительный человек, остроумец, душа компании. Его любили студенты, на его лекциях не было свободных мест. Азимов неисправимый оптимист и благодаря его книгам мы, читатели, смотрим в будущее с надеждой.
Я верю, что я действующее лицо в истории нашего народа, со свой ролью в ней, также как мы все. Быть евреем — значит, видеть себя частью этой истории, хранить ее живой в наше время и делать все возможное, чтобы передать ее тем, кто придет за нами.
А теперь — два старых человека — мы стояли, едва сдерживая слезы. Через несколько лет навсегда ушёл и Игорь. Дочь его рассказала мне, что когда на машине скорой помощи отца везли в госпиталь, он попросил ее немного отодвинутся в сторону: «Ты заслоняешь мне небо и солнце…»
Библиотечный институт остался позади, но процесс распределения очередной раз навел на размышления о несправедливости жизни. На пути к рабочему месту непреодолимой преградой взгромоздился коварный «пятый пункт». Декан, плотно притворив за собой дверь кабинета, несколько минут смущённо прятал глаза…
Тем не менее, некоторое беспокойство меня не отпускало. Для того чтобы назвать моего отца «Шурой» и решительно вступиться за него, требовалось личное знакомство. Но никаких следов личного знакомства моего отца с Д. Самойловым не обнаруживалось…