Журнал-газета истории, традиции, культуры
Вечером на корме состоялся грандиозный в тех условиях банкет, на который приехал из Вешенской сам Шолохов. Он как член ЦК КПСС зачитал указ и поздравил виновника торжества. Потом был устроен импровизированный капустник, его вел Юрий Никулин. Потом… все напились в драбадан, не исключая и дам с нижней палубы.
Кто был со мной в тот день, все погибли. Их не пересчитать. А за всю войну? Воевали и умирали, чтобы всех фашистов уничтожить. За нашу землю дрались, за всех родственников. Для того чтобы мы вот как сейчас могли сидеть у печки и разговаривать.
Первый параграф декларирует Меру милосердия, второй — Меру суда. И только в постоянном диалектическом единстве этих двух мер может существовать настоящая, не абстрактная а конкретно-проживаемая каждый час и каждую минуту вера в Б-га. Вера не как словесная дань принятом в обществе нормам…
Добыв воду в отсутствие Его дождей вместо нашего возвращения на заповеданный нам Тв-рцом путь, еще рано радоваться нашей победе над Ним — нужно помнить, что Его возможности — безграничны. Но мы в нашей слепоте идем за народами мира и строим опреснительные установки, не меняя нашего поведения.
Я задал священнику Гуревичу давно интересовавший меня вопрос: мы знаем, что души бессмертны, и, покинув этот мир… пребывают в высших мирах. Материальное тело не может попасть в духовные миры, в нематериальное место. Где тогда пребывает Иисус со своим телом? Ответа не получил.
Но уже сегодня очевидно: никакого Апокалипсиса — Армагеддона Европы и, тем более, нового Холокоста не будет. Думаю, что мы в этом убедимся в ближайшие годы. Как говорил Альберт Эйнштейн: «Будущее наступает достаточно быстро».
Им предстоит много битв — в основном духовных, начиная с битвы против собственной провинциальной ограниченности. Им надо расстаться с предрассудками о христианстве, с религиозной спесью у одной части евреев и с пресмыканием перед Западом у другой, — такое «планов громадьё» видит перед Израилем автор следующей книги.
Разумеется, поведение российской армии в Чечне вряд ли может служить критерием моральной скрупулезности, но я не могу не привести этот пример, прочитав, что Россия проголосовала в ООН за принятие доклада ООН по Газе. (Другие правозащитные светочи, голосовавшие за «Отчет Голдстоуна», включают Китай и Пакистан.)
Смущение коснулось присутствующих. Как будто взрослые дети стояли у ног состарившейся мамы, а она помнила их малышами. Мелодия отзвучала, растворилась в настоящем. Смущение рассеялось, одаривание продолжилось.
Нет необходимости в политическом психоанализе, чтобы проникнуть в душу ХСС. Он подчиняется простому закону жизни: Все, что полезно Баварии, полезно ему.
В Одессе работы нет, — четко сказал мой собеседник. Никакой. Нет промышленности — откуда может быть работа? Нет порта, пароходство распродано. Процветает торговля. Продают, перепродают. Торгуют, кто чем может. Челночат. Мальчишки 16–17 лет работают таксистами — на дорогущих машинах.
И всё-таки есть надежда, что разум возобладает и самые агрессивно настроенные женщины признают: мы живем в прекрасном мире, выстроенном умом и талантом мужчин. Нет, конечно, без женщин такого мира невозможно было бы создать! — но ведь не будь мужчин, что бы делали женщины? Даже за права побороться было бы не …
Молодой экзаменатор прикрыл за собой снаружи дверь аудитории и сказал мне, отводя глаза: «Простите меня, пожалуйста. Мне велели поставить вам двойку. Я ничего не могу сделать, вы же понимаете?» — «Я понимаю», — ответила я, мне уже было все равно, я тоже, как и он, ничего не могла сделать…
Длинный человек в холщовом извозчичьем плаще зло пробурчал вслед Ольге Николаевне: «Всякую псину еще за собой тащат!» Поддев Чапку ногой: он вышвырнул ее из тамбура. Псина легла на мокрый асфальт и смотрела вслед уходившей электричке до тех пор, пока в темноте не скрылись огоньки ее последнего вагона…
Наконец он, взглянув мне за спину, просто изменился в лице. Оглянулся и я. К нам, раскрывая на ходу объятия, почти бегом приближалась группа человек около семи-восьми. Были это его однокашники по губкинскому инстиуту, с которыми расстался он лет за -дцать до того без надежды когда-нибудь встретиться вновь.
Мама выскочила в коридор, где на вешалке коммунального общего пользования висели отцовы брюки со знакомым Грише ремнём. Зазвонил телефон, трубку взял отец. Лицо его при разговоре вытянулось, всё, что удалось услышать Грише и маме заключалось в двух фразах: «Спасибо, что сообщили! Я приму меры!»
Возникает естественный вопрос — борьба с невежеством, анти- и псевдонаукой диктуется желанием всюду навести «чистоту и порядок», или неучи вредны?
Маленький спартанский мальчик — ему не могло быть больше десяти лет — рванулся к оружию подобно лисе, чтобы забрать щит и копье самому. Мальчик нагнулся, чтобы их схватить, но тут ему в спину вонзился дротик пелтаста. Он завопил и упал, корчась в муках. Пелтаст со смехом достал из спины дротик.
шелест, шорох, шёпот / будто ты меня зовёшь, / я давно уже не молод, / только ты всё льёшь и льёшь.
Моя дочь забеременела. Не так, как в Библии Мария, а по всем правилам порока. Наступила пора родительских слез, заламывания рук и причитаний.
Сегодня еврейский мир, в первом приближении, состоит из тех, кто явно не в ладу с запретом «не прибавляй» и тех, кто давно не боится весьма радикально «убавлять». Есть ли у тех и других сегодня хоть какой-то шанс договориться между собой и вернуться в общее галахическое пространство?