Рубрика: Былое и думы

Обстановка в стране кардинально изменилась в 2016 году, когда на выборах победил Трамп. Истерика демократов заполнила телеканалы и газеты. Травля Трампа пошла в невиданных ранее масштабах. Накануне выборов 2020 года демократы подняли волну черного расизма… В Америке пахнет гражданской войной.

Настоящая проблема выявилась позднее, когда судно оказалось в открытом море. Оказалось, что море буквально кишит немецкими минами. Они были всюду ‑ спереди, слева, справа, сзади. Круглые, черные, с рогами-взрывателями наверху, они покачивались в воде, дожидаясь очередное судно-жертву…

Темнело рано, да еще метель, возвращались заполночь. Пустая платформа без электричек (поздно?), мостик над Сетунью, по речке под крупноячеистой сеткой снежных хлопьев, важно и степенно, переговариваясь, парами плавали утки. И мы на обратном пути впервые взялись за руки. Согреться.

… темнело, внизу по дороге, ведущей к руднику и к ЛАГЕРЮ, шла колонна зеков, возвращавшихся с работы. Колонна была тёмная и длинная. Рядом с колонной шли понурые конвоиры с овчарками. Овчарки, как-то нехотя, перелаивались между собой охрипшими усталыми голосами.

Вызывали в КГБ, на Литейный проспект, в известное здание, именуемое «Большим домом»… При входе у меня забрали паспорт, отвели в комнату, и велели ждать, закрыв дверь. Время шло. Я решил, что это игра на нервах, и вынув препринт, начал работать, набрасывая план статьи. Как только стал писать, открылась дверь…

Дмитрий Дмитриевич был очень проницательным и чутким человеком. Как-то я сказал ему, что иногда захожу к человеку, очень подкованному в истории и теории музыки, чтобы пополнить интеллектуальный багаж. Д.Д. замялся и, подумав, сказал: «Я на Вашем месте не стал бы водиться с человеком, который служит в органах».

И тут произошло невероятное. Ас наш задрожал так, как-будто сквозь него пропустили ток: «Кто?! Такие, как вы, всякие хаймовичи-рабиновичи — перестроечники проклятые? Да я всех вас в бараний… Это вы бл… все это устроили, вы! Моя бы воля — я бы бомбардировщики поднял, разбомбил…»

Вот скажите, случалось ли кому испытывать в какой-то момент жизни, в быту особый род назойливого любопытства к чему-то, с одной стороны совершенно Вас никаким боком-припеком не касаемого, а с другой, — совершенно не дающего Вам покоя, пока не разрешиться…

Настал день сдачи первого экзамена, и молодой человек заподозрил недоброе: его группа состояла из лиц «еврейской национальности», лиц, подозреваемых в принадлежности к крамольной национальности, а также небольшого количества истинных арийцев. Да-да, немцы попадали туда вместе с евреями…

Москва насупилась и помрачнела. Казалось даже ветви деревьев и листья на них опустились вниз. А может быть так казалось… Никто еще не знал, что страшная беда, обрушившаяся на нас, продлится почти долгих 4 года. Ребята моего года рождения не были призваны на войну. Она остановилась на нас…

Кто-то спросит:”Так что, в НГУ вообще евреи не учились?” Ну, зачем преувеличивать, учились, разумеется. Я даже одного такого знал. Но я представляю, какие нечеловеческие усилия они должны были проделать, чтобы пробить стенку, которая укреплялась с каждым годом. Я этого сделать не смог.

Максим никогда ничего не делал просто так. Все должно было быть тщательнейшим образом продумано на много шагов вперед, так, чтобы, говоря словами Максима, «прожить жизнь набело», без ошибок. Проблема заключалась в том, что если в исходный пункт закрадывалась ошибка…

Повернувшись к стене он говорит: «Товарищ майор, мне, пожалуйста, чашечку кофе». Через несколько минут приносят кофе… Наутро в номер пришли из органов и всех его соседей попросили пройти. Он спрашивает у одного из забиравших: «А что будет со мной?» Тот отвечает: «Ничего, товарищу майору понравилась ваша шутка».

«Пока до бога дойдешь, архангелы тебе все ребра переломают! Ты парень молодой, вижу неглупый. Чего ты там у себя написал, всего не читал, но текст твой — не без завихрений. Запомни: никогда не старайся быть правым в том, в чем неправы сильные мира сего». Я так и ахнул от неожиданной …

Примечательнейшая и редкая черта Фано состояла в том, что он не только говорил или поучал, но и внимательно слушал своего собеседника, был готов воспринять точку зрения другого, не считая, что его авторитет просто воспрещает ему быть неправым. Поэтому он легко сходился и привлекал к себе новых людей.

В худшие годы Липкину посчастливилось оказаться в относительно безопасной нише, укрытым от гибели одним из советских мифов — «о дружбе народов». Самостоятельно выучив языки, он перевёл на русский, наряду с нетленкой, как «Поэма о Гильгамеше», «Бхагавадгита», эпосы восточных народов СССР и тамошних классиков.

В июне 2001 года, через 10 с небольшим лет после отъезда, мы с женой приехали на пару недель в Ленинград, повидать родственников, встретиться с друзьями, посетить могилы, вспомнить город. Город стал другим. Не изменилась только природа, остался прежним наш любимый маршрут…

Наконец свершилось, отец получил ответ из Большого дома на Литейном проспекте. Было принято «соломоново решение». В СССР нельзя иметь гражданину иностранную валюту. «Поэтому Вы должны сразу всю валюту по завещанию передать в дар родному государству. Вы должны знать, что в СССР нет и не может быть миллионеров…»

Как ни печально, но и современный русский театр тоже показывает, что импульс, данный России Алексеем Михайловичем и особенно его сыном, пожалуй, что выдохся. Страна, что печально, возвращается во времена Михаила Романова с бесспорным патриотизмом, конечно, но и более ни с чем.

Когда наконец вернулся в свой двор, уже смеркалось. Из всех распахнутых окон доносились звуки веселья, и только профессор-педиатр Арнольд Ильич Фельдгун с женой, тесно прижавшись, сидели на лавочке. Тётя Тоня горько плакала, а седенький доктор молчал. Ведь их сын сгинул ещё в сорок первом…

Носят по разнарядке (отгулы обещали?) чужие портреты по улицам, опошляя идею «Бессмертного полка». Нет, я сам нес портрет своего отца. Мне стыдиться нечего. А вот депутат Никонов, тоже не стыдясь, нес портрет своего деда, наркома Молотова. Того самого, что подписывал договор с Риббентропом…