Журнал-газета истории, традиции, культуры
Как-то по дороге встретили колонну джипов со знакомыми флагами. Инструктор объяснил, что один раз работал с израильтянами и это было тяжело… Я напомнил слова Голды Меир к американскому президенту о том, что конечно, управлять 300 миллионами американцев сложно, но еще сложнее убедить 6 миллионов президентов.
Как жить, если все везде врут? Так и жить. Смотреть, слушать, пытаться составить картину для себя. Но писать статьи с выводами, основанными на тенденциозно подстроенных выводах других, занятие все же неправедное. А если уж хочется самому дать непредвзятую картину — пожалуйте лично на место событий.
В репродукторе еле слышно пела Шульженко. Изможденный зек с одним, черным от чефира зубом уловил знакомую мелодию и заорал: «Тихо, суки! Клавочка поет». Суки враз притихли и по вагону разнеслось “Давай закурим, товарищ по одной. Давай закурим, товарищ мой”. Зек плакал, уронив голову на столик, и товарищи его не успокаивали.
Меня послали в трубу. Семейно-медицинским консилиумом решено было провести исследование МРТ… Лежать в этой трубе классно. Она ездит туда-сюда, издает разнообразные, порой угрожающие и всегда очень громкие звуки, а ты лежишь себе и спешить некуда. Здесь думается еще лучше… здесь можно помечтать.
Как нормальный буровик, а не как праведный мусульманин, Рубен курил по пачке в день, пил водку по-русски и играл в карты, как старосочинский катала. Это он со знанием дела впоследствии объяснил, что араб может быть или преданным другом или заклятым врагом, на середине остановиться не в силах.
Когда мир на дне, остается только дорога вверх. Однако дела всё еще не так плохи, чтобы рассчитывать на улучшение. Остается робко надеяться на чудо: люди очнутся и начнут вычищать плесень из мозгов. По-другому не получится.
Если страна с ее населением застряла в прошлом, то ей рано строить из себя Англию. Дозревать надо. Вроде простая мысль, но упорно не принимаемая во внимание Западом и, прежде всего, США. Но пойти по этому пути прекращения войны мешает политкорректность, сиречь, любовь к забытым граблям.
Лео, как человек деятельный, не мог просто вспоминать. Он еще и анализировал свои поступки и решения. И теперь, наткнувшись на выпрыгнувшего в воспоминаниях Горчакова, среди вековых сосен он понял вдруг суть своего неуютства…
Она склоняется к публицистике и для разгона сосредоточилась на критике статей Владимира Янкелевича. Почему Циля выбрала именно этого автора Портала Е.Берковича я догадываюсь. Не только из-за моего сообщения о том, что я лично с ним знаком…
«И вечный бой, покой нам только снится…» Возвращаясь к напечатанному В редакцию пришло несколько откликов на статью Леонида Гиршовича «Война, которой нет альтернативы», напечатанную в последнем номере «Заметок по еврейской истории».
Сила жанра в том, что ряд комментаторов выступает без парадной одежды. Пишут первое, что приходит в голову, особо не беспокоясь… Но комментарий вторичен, первичен в данном случае человек, который его написал. А когда человек обнажен, легче увидеть поразительные его качества.
На вопрос, удобнее ли им стало, когда их вернисажи приобрели цивилизованный вид, тот ответил, что раньше было лучше. Как же так, раньше выставка ваша была под открытым небом, в дождь приходилось укрываться, а теперь… все красиво и обустроено? Нет, отвечал печальный художник, раньше было человечнее. Беднее, но душевнее.
От редакции: мы попросили высказаться на жгучую злободневную тему наших авторов, живущих в разных странах.
А Новопортовское и ныне осталось неосвоенным. Иностранцы в свои расчеты включили дополнительные риски, связанные с непредсказуемостью русской души в условиях неопределенного законодательства… Впрочем, вероятно, это и к лучшему — иметь такое уникальное месторождение в активе.
Существует только один камень преткновения для превращения Израиля в экспортера нефти и газа — его собственные законодатели. Издание Foreign Policy утверждает, что антимонопольные законы Израиля привели к задержке развития израильских газовых месторождений в акватории Средиземного моря — Тамар и Левиафан.
Содрогаясь от предчувствия крупного исторического открытия, я затребовал объяснений у персонала отеля. Симпатичнейшая пожилая женщина с некоторой будничностью сообщила, что да, в этом доме жил и работал Донателло…
— По телевизору что показывают? — Интересуюсь. — То же самое. Картинки такие же, дома разрушенные, жертвы… Только говорят, что ополченцы стреляют, и русские войска. А ваши здесь обвиняют украинскую армию и батальоны «Правого сектора». Кому верить? — Да никому не верь! По телевизору правды не найдешь.
«По-серьезному, по Украине за день можно договориться. Если конечно захочется услышать аргументы всех сторон. А про Крым и вспоминать не надо: он был, есть и будет нашим. Чего тут разговаривать?.. Попрощаться с этой темой надо. И забыть.»
У тебя особого выбора в жизни и не было: стать большевичкой — но ты же не Землячка, чтобы казнить белых офицеров; уехать в Америку — меньше всего ты мечтала, как бы устроить только свою жизнь. Ты построила Израиль и дала ему великого генерала! Разве этого мало?
Она уже собралась продолжить свое путешествие, когда со стороны реки показался всадник. Он был в чистой, светлой одежде, башмаках со шпорами, на голове шляпа с загнутыми по бокам полями, на поясе кобура с тяжелым револьвером.
Настойчивое ухаживание продолжалось месяца три, и единственным результатом была готовность Саши помочь авиатору развернуть самолет. Он забирался на сидение, расправлял шарф и громко кричал: «Шурочка, пожелайте мне счастливого полета».