Лев Мадорский: Между верой и неверием
Борис Гулько поставил в основу своей статью мистику. Может потому, что в наше время она окружает нас всюду и мы (я тоже) охотно верим в параллельные миры, призраков, жизнь после смерти, вампиров и другие чудеса.
Журнал-газета истории, традиции, культуры
Борис Гулько поставил в основу своей статью мистику. Может потому, что в наше время она окружает нас всюду и мы (я тоже) охотно верим в параллельные миры, призраков, жизнь после смерти, вампиров и другие чудеса.
Всё здесь путано и непонятно. Что изначально — яйцо или курица? Свобода воли или Божественное предопределение? В чём состоит роль Всевышнего в конкретной человеческой судьбе и в судьбе всего человечества? Вопросы зависают в воздухе…
Часто этому невероятному человеку задают один и тот же вопрос: “Что превратило Вас из врага Израиля в друга еврейского государства?”. Ответ не совсем обычен: “Переход в христианство… Нет умеренных мусульман. Это выдумки. Все, кто верует в Аллаха, ненавидят тех, кто не разделяет их веру, а особенно, евреев”.
Можно гордиться и … гордиться. Одно дело в порыве квасного патриотизма кричать: «Всё отечественное — самое лучшее». И совсем другое — говорить о реальных достижениях нашего крошечного народа. Достижениях, которые позоволяют потомкам Авраама, как написано в заголовке, подняться на пьедестал.
Иудаизм — религия радости. Религия терпимости. Религия, когда любое мнение, кроме антисемитского, имеет право на существование. Не пришла ли уже пора дать возможность влиться в наш народ евреев по отцу? Не всех, конечно, а тех, которые чувствуют себя евреями.
Зависть — тёмное чувство. Но когда вспоминаю про Гюнтера и Ренату, а, точнее, про Моисея и Сарру, то ловлю себя на том, что завидую им. Не потому, что они стали ультраортодоксами, а потому что живут как им нравится. У меня так не получалось всю жизнь. Что-то всё время мешало. У …
Его игра не только волнует. Она потрясает, захватывает, поражает воображение. Были великие скрипачи, которые, как Яков Хефец, Давид Ойстрах, Леонид Коган, во время исполнения на сцене внешне оставались непроницаемыми, спокойными, невозмутимыми. У негоа другая манера. Он погружается в музыку, сливается с ней.
Я знал, что приятель из Москвы скрывает своё еврейство, но не знал, что до такой степени. Вспомнил, что когда мы в Рош-Ха-Шана встретились в городе и я поздравил его с Новым годом, он испуганно оглянулся: «Ну, можно потише». — «Чего ты так боишься?» — удивился я…
Иногда упрекают: «Живёшь в Германии, а пишешь об Израиле. Странно…» В таких упрёках, видимо, есть резон, но есть и объяснение. Пишу о том, что для меня важно. Политика в Германии, как и на моей первой родине, меня интересует в значительно меньшей степени.
Как бы хорошо он не пел, нельзя кантора считать великим, если за пением не стоит погружение в религиозное содержание текстов… Великих канторов было не так уж много. Хочу рассказать о двух наиболее известных, в творчестве и судьбе которых есть много общего: Михаиле Александровиче и «канторе канторов» Сироте Гершоне.
Тут мне бы промолчать. Но страсть вечного спорщика… Какой же я идиот! Ну кто меня тянул за язык. Меня, незнакомого человека, тепло приняли, пригласили переночевать, а я полез со своим уставом в чужой монастырь…
Когда его наградили орденом «За заслуги перед отечеством III степени»: «То ли заслуги мои третьей степени, то ли Отечество». После ресторана ехал с женой на японской машине с правым рулём. Их остановил непривыкший к таким машинам изумлённый гаишник: «Да это херня. Когда я выпью, я всегда отдаю руль жене…»
День раскаяния. Накопилось за жизнь столько грехов, требующих покаяния, что одна память о них (особенно, если исправить ничего невозможно) превращает покаяние в мазохическое действо. Для меня нет ничего мучительнее, чем вспоминать все глупости, нелепости, несправедливости, которые я сделал или сказал.
Праздник не удался. На втором этаже, за одним столом собралась магдебургская мафия — человек 15-20. В торце сидел главный бандит, болгарский цыган, здоровенный амбал с комплекцией борца сумо, которого все называли генерал. Судя по отборному мату, среди мафиози были и русские…
Гости сидели, тихо переговариваясь, с напряжёнными лицами. Пауза затягивалась. Нас ждали. Без гимна не начинали. Я быстро установил кейборд и нажал кнопку. Полились первые такты вступления к «Атикве». Нежные и, вместе с тем, волнующе-торжественные. Проникающие в сердце каждого еврея. Это был прекрасный момент.
«Разве став гражданином Германии, Вы считаете себя немцем? А станете ли Вы русским, приняв христианство? Тоже нет. Повторяю, только у евреев, и это подтверждается в Торе, прошедший гиюр становится евреем. Так что, я не немец, принявший гиюр, а 100-процентный еврей. Евреи не нация, а религиозное сообщество».
Почти двухметрового роста блондин, хотя и не вписывался в привычнй для раввина образ, оставил на меня самое приятное впечатление. Яков считал себя не немцем, принявшим гиюр, а евреем. По его мнению, (я так не считаю) евреи, вообще, не нация, а религиозное сообщество.
Офицеры были совсем не похожи на тех, которых мы привыкли видеть в советских фильмах о войне: высокомерных, с холодно-невозмутимым выражением лица, двигающихся как роботы. Это были обычные, живые люди. Почти ничем, кроме военной формы, не отличающиеся от участников конференции.
Самое большое лечебное воздействие оказывает не просто музыка, но любимая музыка. Не обязательно классическая и у каждого, естественно, своя. По наблюдениям учёных она приводит в норму кровяное давление, тонизирует, избавляет от уныния, депрессии… Мне игра на рояле всю жизнь поднимает настроение.
Если забыть о прозе жизни, взгляды Анналены и возглавляемой ею партии прекрасны и благородны: мультикультурное общество, европейская интеграция, гуманность, бесконечная терпимость. Но это если забыть и абстрагироваться. В нашем жестоком мире её взгляды — сплошная утопия.
Бернард Шоу создал свой театр, свою театральную эстетику. Эстетику, в которой главным действующим лицом его пьес стал парадокс. Другими словами, утверждение, на первый взгляд, глупое и даже бессмысленное, противоречащее здравому смыслу. Утверждение, опровергающее традиционные ценности, традиционные стереотипы.